Павел Александров - Откровение миротворца (СИ) Страница 8

Калиган, по-видимому, понял, что от старого моряка он ничего сегодня не добьётся. Отыскав ложбину в песке, он бросил туда свой вещевой мешок и достал походное одеяло.

– Стели себе здесь, – приказал он Флое вполголоса.

– А что, в дом ночевать не пойдём? – деликатно осведомилась девушка, поглядывая на костерок у рыбацкой лачуги.

– Если высокородная госпожа считает это домом, то может идти, – съязвил следопыт. – Только советую оставить одежду здесь, чтобы к утру твоя парча и шёлк не провонялись рыбой, пивом и потом.

Флоя хихикнула, неприхотливо поглядев на расстеленное для неё жёсткое одеяло.

– А кто этот, которого ты называл Бородой? – спросил Марк.

– Вообще-то, его имя Бородарий, но при шуме моря окончание всегда теряется, вот и стал он Бородой, – пояснил Автолик.

– Он капитан «Вольного», на котором мы поплывём, когда стихнет ветер, – добавил Калиган.

– На рассвете?

– Когда стихнет ветер… – ещё жёстче проговорил следопыт и направился в сторону дороги, где росла сухая трава, вполне пригодная для подстилки. Подмигнув Марку, отправился коротать ночь и Автолик.

– Если ветер стихнет, он этого Бороду живо поднимет, – поглядела вслед учителю Флоя. – Одна только польза от этого шторма – Никта за нами успеет.

Марка осенило. Так Никта же знала, что корабль не выйдет этим вечером в море! Просто присмотрелась к небу и поняла, что будет шторм. Вот откуда её уверенность в том, что она нагонит друзей!

Тут Марк испытал неприятное чувство досады: «Какого же дурака я свалял, что не остался увидеться с Лейной!»

– Кстати, как она там? – спросила Флоя.

– Ты о ком?

– О Никте, конечно, о ком же ещё!

– Ты разве не виделась с нею в Амархтоне?

– После плена – всего один раз. Поболтать толком и не успели. А до этого несколько лет не виделись. Почти с того самого дня, как ты покинул Каллирою… Наши дороги с ней разошлись. Она отправилась в сельву, а я осталась с Калиганом.

Марк знал об этом. Но как-то не верилось, что такие неразлучные некогда подруги как Флоя и Никта могут вот так просто разойтись своими дорогами.

– Так как там Никта? Она изменилась?

– Да, – сказал Марк. – Она сильно изменилась. Как и ты.

***

На рассвете шторм утих, а Никта была рядом. Выбираясь из-под своего ворсяного плаща, Марк увидел её на берегу, любующуюся мелкими волнами-барашками, которые чуть-чуть не добегали до её ног. И в этом походе она осталась верна себе: длинные тёмно-коричневые одежды и слабоизогнутый меч за спиной. Флоя сидела на песке неподалёку. Было заметно, что две подруги уже успели и поболтать, и повздорить.

Команда моряков в рваных робах – человек пятьдесят – дружно наваливалась на борта «Вольного», выталкивая его на глубину. Это была вытянутая быстроходная галера – дромон, способный ходить как под парусами, так и на вёслах.

А спустя час утреннее небо быстро пролетало над скрипящими от напряжения мачтами «Вольного». Поначалу шли на вёслах, но как только берег скрылся из виду, тёплый ветер подхватил паруса, унося корабль вдаль – к южным островам, к загадочной стране, затаившейся за морским горизонтом.

Острый киль дромона рассекал волны, то вздымая нос, то погружая его в зеленоватые воды. Впервые оказавшись на таком судне, Марк передвигался с опаской – короткими шажками, постоянно держась за борт, тросы или примотанные к надстройкам бочки. Корабль предназначался именно для скорых депеш, разведки и быстрой перевозки важных людей или грузов, но не для морского боя. Правда, из вооружения на нём были две носовые и две кормовые баллисты, но, судя по всему, при встрече с врагами «Вольный» мог полагаться только на свою скорость.

– Живей, хомяки, живей засони! – покрикивал капитан с мостика шныряющим матросам. Изредка, недовольный нерасторопностью команды Борода спускался на палубу и пинками и подзатыльниками задавал нужный ему темп.

Автолик, быстро сдружившись со всей командой, соревновался с матросами в метании ножей, чем вызывал недовольство капитана, который, по-видимому, невзлюбил его с первой встречи.

Придерживаясь за борт, Марк подошёл к Никте, одиноко стоявшей в носовой части корабля.

– Ты оказалась права. Насчёт шторма. Когда ты научилась так точно предсказывать погоду?

– В Спящей сельве. Лет десять назад.

– Значит, ещё в детстве… Странно, что я не знал.

Хранительница бросила ему таинственный взгляд, будто отвечая: «На самом деле, ты почти ничего не знаешь обо мне, Маркос».

Марк понимающе кивнул, поморщившись от попавших в лицо морских брызг.

– Ты виделась с Лейной? Какие новости?

– Ничего хорошего, как я и предсказывала. Лесное Воинство отвергло призыв Сильвиры. Старшие ответили, что это не их война. Они не вмешиваются в войны, происходящие за пределами Спящей сельвы.

– Разве они не понимают, что разбив силы юга, Хадамарт доберётся и до них?

– Они всё понимают лучше тебя, Маркос, – с некоторой резкостью ответила хранительница. – Лесное Воинство защищает свой дом. И делает это успешно. Если бы каждый народ защищал свой дом так, как они, то не было бы нужды создавать союзные армии.

Марк поджал губы, не желая спорить, хотя старая морфелонская поговорка «каждый крот свою нору бережёт» так и вертелась на языке.

– А Лейна… ты ей рассказала, куда мы отправляемся?

– Да. Она очень хотела отправиться с нами, – хранительница как всегда точно уловила, что на самом деле хотел спросить Марк. – Но не могла. Она шла на приём к королеве. Да и не в том она сейчас состоянии, чтобы путешествовать.

– Что с ней? – нахмурился Марк.

– Она всё ещё подавлена ответом Старших. Я предупреждала её, что ничего не выйдет, но она верила в своё посольство. Она ведь плеонейка, Маркос, не забывай это. Очень стойкая, отважная и вместе с тем – чувствительная и ранимая. Когда-то она верила в единство и дружбу своей общины плеонейцев на южном побережье – до той поры, пока на них не напали даймоны, и все мужчины не проявили себя трусами. Потом она была очарована Школой рыцарей юга, их кодексами чести и благородством принципов. И вновь разочаровалась, когда стала замечать, что далеко не все воспитанники Школы ведут себя по-рыцарски, а многие только прикрывают рыцарским титулом свои беззакония. В освобождённом Амархтоне она успела очароваться королевой Сильвирой и разочароваться в ней. И вот, Лесное Воинство… Для неё это новый удар. Любой другой человек перестал бы уже верить в идеал, смирился бы и не очаровывался больше. Но не она. Плеонейка Айлейниэль будет и впредь верить в идеалы, а их крушение будет причинять ей новые боли.