Кира Тигрис - Последняя сказка2 Страница 8

– Мррааау! – раздалось на всю избу, означавшее на кошачьем самые неприличные ругательства, – хыш-пышшш!

Двадцатый вскочил с печи, как ужаленный – пора уносить ноги, за сломанного рыжего биомеханоида он точно не расплатится!

На столе около с покосившейся толстой свечи, естественным источником освещения, возвышалась гора блинов рядом с крынкой свежего молока, на полу лежали цветные пушистые половички.

На парне, поверх его космического темного костюма был надет новый ярко-алый кафтан, подпоясанный зеленым кушаком и широкие темные шаровары. Медлить было нельзя, стоит Бабушке Тае всего раз выйти в интернет, как его тут же утилизируют!

Прокравшись, как кошка к столу, он быстро схватил пару блинов, благо сигнализация пока молчала, и проворно вылез в открытое окно, навстречу ночной прохладе и новым приключениям.

Его тут же оглушили звуки музыки, пения, смеха и говора – вся деревня не спала в эту ночь, тут и там горели высокие костры и повсюду стояли крепкие дубовые столы, ломящиеся от обилия всевозможных и совершенно невозможных блюд.

Вокруг них толпился пестрый народ – молодой и старый, маленький и большой, люди, эльфы, гномы, тролли и гоблины. Все пировали, плясали и веселились, отмечая самый главный и веселый праздник – день, а точнее сказать, великую ночь урожая. Двадцатый быстро затолкал краденые блины за обе щеки и, лихорадочно работая челюстями, отправился бродить по гуляющей деревне с набитым ртом.

– О, шведский стол! – обрадовался парень, прокрадываясь к общим столам, ломящимся от угощения. Дальше он действовал по плану «все включено» и «все бесплатно».

У парня было странное нехорошее предчувствие – он, на свое счастье, пока ни разу не встретил полицию или представителей какой-либо власти. Белобрысые и голубоглазые ворожейцы, все, как один, приветливо улыбались:

– Здрав буди, добр молодец!

– Запрос обрабатывается! – отвечал Двадцатый, на что простодушные деревенские жители пожимали своими загорелыми плечами – они ждали от странника вестей, как утку от утренней газеты, гадая и перешептываясь, из каких таких краев пожаловал столь худой и бледный гость.

В Неливерии, все было предельно просто – если хочешь славы – иди на службу к королю, если хочешь быть битым – иди в пещеры к оркам, остаться без золота – встреться с гоблином, а если хочешь быть сыт – сверни в деревню! На празднике треть гостей составляли неприглашенные, но это совсем не значит, что совсем неожидаемые – пищей и кровом делились с каждым, куда бы он не шел и что бы не нес с собой!

 Но такого гостя, как Двадцатый, в Ворожейке еще не было и вряд ли будет – хватал салат руками, откусил селедке хвост, влез локтем в варенье, сел в бочку с медом, дрался под столом с собакой, опрокинул самовар, дернул за косу девицу, в надежде, что она «отключится» и перестанет над ним хихикать, но та резко развернулась, грозно уперев руки в боки и захлопала своими голубыми лупешками.

– Ээ... буди бобр...добр...молодец! – промямлил Двадцатый, как помнил, волшебные слова. Но не помогло – девица отвесила ему отличную пощечину, от которой в ушах зазвенело, и парню показалось, что его утилизировали три раза подряд.

Не пытаясь вступать в диалог с местными, землянин проворно собрал себе охапку медовых пряников, отличную свиную копченую ножку, кусок ароматного каравая, пару пирожков с капустой и, совершенно не зная зачем, большое вареное утиное яйцо. Со всем этим добром он уселся на самую дальнюю кочку, подальше от огней, каверзных вопросов и любопытных приветливых взглядов, и, в полном одиночестве, принялся жадно поглощать все и сразу, впервые ужиная за свою жизнь.

Вдыхая дым костра и кивая в такт бубнам и свирели, Двадцатый устремил свой восторженный взгляд к луне. Только сейчас он смотрел и видел, дышал и чувствовал, жил, а не существовал! Каким-то огромным чудом он выиграл самую престижную и важную свою гонку, догнав саму жизнь – все вокруг такое новое, интересное и прекрасное!

Лихорадочно работая челюстями, Двадцатый думал о Земле. Внезапно ему стало жалко всех ее несчастных жителей, смотрящих на свет через голубые экраны мониторов. Их мир начинался там, где есть интернет, и заканчивался, где его нет. Земляне научились синтезировать все – пищу, энергию, молодость, виртуальную дружбу, даже любовь, уходя все дальше и дальше от счастья.

Двадцатый смотрел на звездное небо, вдыхал аромат цветов и пряников, слушал пение птиц и стрекотание кузнечиков, потирая шишку на лбу – ничего себе треснулся! Он пытался представить, сколько потребуется земных баллов, чтобы все это синтезировать. Но, увы, парень не знал, что в одну реку не войти дважды, так же, как и нельзя провести два одинаковых вечера на Неливерии.

Никакая стереосистема не заменит пение птиц, ведь даже человек, увы, не знает слов их чудесных песен. Никакая фабрика не сделает медовый пряник, тот, что у него сейчас в руках – ведь он пекся с особым настроением именно к этому вечеру, и потому во всей вселенной не имеет аналогов. Вдруг, огромная соленая слеза покатилась из края счастливого глаза, обжигая его правую щеку.

 – Что это со мной? – недоумевал парень, за первой слезой последовала вторая и третья, он не мог их остановить, – жив ли я еще или мертв?

– Погоди умирать, приятель! – услышал он за своей спиной знакомый скрипучий голос, – ты еще не купил моих штанов!

Двадцатый смахнул предательские слезы и резко развернулся – позади стоял той самый зеленый лопоухий гоблин в пестром халате, которого он встретил сегодня в лесу. Огромные темно-карие блестящие глаза проворно бегали вверх-вниз, рассматривая новый кафтан и штаны на парне.

– А это ты, радиоактивный! – приветливо улыбнулся ему Двадцатый, совершенно не собираясь делиться провизией.

– Кафтан роскошный! Под стать и витязю и... девице! – причмокивая, льстиво прогнусавил гоблин, – но вот беда, не свой товар вижу опять! Хотя постой-ка – такие шаровары и нет ремня! Купи его хоть у меня!

С этими словами он достал из под цветной полы своего пестрого халата десяток кожаных ремней с металлическими пряжками и зазвенел ими перед носом Двадцатого, выбирающего какой съесть первым.

– Давай вот этот! – парень выдернул из связки один, с огромной серебряной пряжкой в виде солнца и подозрительно обнюхал – совершенно не съедобно.

– Три золотых! – объявил цену довольный гоблин, остальные ремни мигом исчезли под вместительной полой его халата.

– Три чего?!– переспросил землянин, в качестве платы он быстро сунул в когтистую зеленую лапку маленького торговца самый большой медовый пряник, который только у него был.

– Три золотых! Достойная цена! – повторил недовольный гоблин, снова протягивая свою жадную лапку, – коль не отдашь, тогда ремень снимай!