Виталий Каплан - Зачёт Страница 8

Вскоре лестница привела его к третьему ярусу. Теперь оставалось найти камеру — и тогда… Что тогда, Хенг не знал и сам. В голове звенело, и мысли были подобны ядовито-рыжему свету факелов. Уже на расстоянии десятка шагов свет расплывался, таял в мутной, клубящейся дымом темноте.

Потом оказалось, что он заблудился. Коридоры ничем не отличались друг от друга, узкие, пыльные, пересекающиеся под неожиданными углами. Тут, в отличии от надземных этажей, редко можно было кого встретить. Иногда небольшими группами проходили солдаты, один раз встретился чиновник с охапкой свитков, а так — тишина. Кроме шипения факелов — ни звука. Хенг даже подумывал, не убрать ли невидимость, но не решился. Сейчас любая ошибка обошлась бы слишком дорого.

А двадцать седьмой камеры все не было. И Хенг не мог придумать никакого мало-мальски разумного плана для поиска. Тут все, казалось, порождено фантазией шизофреника. Странная, лишенная какой-либо логики сеть коридоров и лазов, непонятно зачем вырубленные в скале огромные, невероятной высоты залы, глубокие ниши, кончающиеся узенькими, ведущими вниз лестницами, но гораздо чаще — просто тупиками. Несколько раз ему встретились отверстия колодцев, забранные толстыми решетками. Хенга неприятно поразила толщина прутьев этих решеток. Точно они служили защитой от кого-то там, внизу, в необъятной глубине.

Где-то у него внутри медленно рождалась злость. Неужели все напрасно? Теперь, когда, казалось бы, остался какой-то жалкий пустяк? Неужели он так и не справится с этой дурацкой коридорной системой? Конечно, так строили с умыслом — если противник и ворвется в крепость, то завязнет здесь, в паутине безумных ходов, и осажденным легко будет перебить врагов поодиночке.

Камера отыскалась лишь когда злость сменилась тихим отчаянием. Он остановился передохнуть, и взгляд случайно скользнул по табличке над ближайшей дверью. Это была она! Двадцать седьмая!

Наверняка он много раз уже проходил мимо, но не замечал. Да и непросто было заметить маленькую бронзовую табличку в тусклом свете гаснущего факела.

Ну и что теперь? Выломать эту дверь? Хенг понимал, что это ему не по силам. Дверь-то непростая, из лучших сортов стали, весом в несколько тонн. Петли намертво вделаны в стену. Базальт. Крепчайшая порода. К такой двери не подступиться без полевого бластера. Да и то, наверное, целый заряд на нее пойдет. И шуму будет к тому же… А тогда держись! Тишина и безлюдье — обманчивы. Старик однажды рассказал, что в стенах есть скрытые полости, а там сидят специально обученные слухачи. Чуть какой подозрительный звук — и тут же поднимается боевая тревога.

Остается одно, последнее средство. Идти сквозь стену. Но легко сказать. Это чревато. Это не «эффект невидимости», где на физическом плане ничего не происходит, а меняется лишь частота излучения биополя. Психологический обман. На Земле такое в древние века умели японские ниндзя. Не зная, разумеется, психобиотичекой динамики. Будь тут, в крепости, телеобъективы или инфралокаторы — и его «невидимость» оказалась бы раскрыта в первые же полторы минуты.

Но сквозной переход — дело другое. Тут уж придется менять молекулярную структуру, входить в резонанс с p-волнами. Энергии требуется раз в десять больше, чем на невидимость. Но что хуже всего — запросто можно и не выйти из этого состояния. Оказаться размазанным в стене. И ведь энергии не накопишь, здесь ни света, ни тепла. Долго так не продержаться. Конечно, спасатели на Базе в свое время забеспокоятся. Но когда это еще произойдет, да и сколько времени займут поиски? Запросто можно успеть окочуриться.

Но что-то же делать надо! Придется рисковать. Тем более, что он уже почти у цели, и лишь несколько метров холодного камня отделяют его от Алосты. Вся надежда на судьбу.

Готовился он тщательно. Несколько раз проговорил в уме последовательность операций, убрал уже ненужную невидимость, проверил тело — все ли в порядке. И когда понял, что дальше тянуть нечего — сделал первое, ключевое движение.

Тишина взорвалась у него в голове, ударила сразу отовсюду — и сверху, и с боков, и снизу. Свет факела померк, вязкая темнота залила все вокруг, и он шел в этой темноте, точно по пояс в озере густого киселя, каждый шаг длился, казалось, тысячу лет, перед глазами висела ослепительно-яркая синяя радуга, но почему-то она ничего не освещала. Боль холодными клещами сдавливала виски, и он едва не потерял равновесия. Но все-таки идти было можно, и он шел.

А потом вдруг тишина лопнула, разлетелась острыми, ледяными осколками, в голове вспыхнул пронзительно-белый свет, и Хенг понял, что переход завершился. Тогда он рискнул открыть глаза.

Все получилось. Он был здесь, по внутреннюю сторону стены, в двадцать седьмой камере. Когда голова перестала кружиться, он смог оглядеться.

Камера оказалась почти такой же, как ему представлялось. Маленькая, шагов пяти в ширину, она уходила вглубь шагов на десять. Высокие, сужающиеся точно воронка стены незаметно переходили в сводчатый потолок. В стене возле двери, воткнутый в ржавое кольцо, чадил догорающий факел. И лишь одно отличие.

Алосты здесь не было.

9

Вместо нее к дальней, едва выступающей из мрака стене был прикован какой-то человек. И прикован основательно — толстые стальные кольца обхватывали его туловище в нескольких местах, шею сдавливал широкий обруч с длинными, слегка искривленными шипами.

Хенг растерянно молчал. Как же так? Ведь здесь должна быть Алоста! И ярус третий, и камера та самая. Неужели Старик наврал? Но зачем ему врать? Если он и хотел обмануть Хенга, выдать его страже, нашел бы способ получше.

Молчание нарушил узник:

— Мир тебе! — голос его оказался неожиданно сильным, словно не было ни камеры, ни цепей, ни тугого ошейника.

— Здрасте, — удивленно пробормотал Хенг. — Я, наверное, ошибся. Это двадцать седьмая камера?

— Видишь ли, меня тащили с завязанными глазами, так что уж не знаю, — ответил узник. — Может, и двадцать седьмая.

Он помолчал, и, как показалось Хенгу, прислушивался к чему-то. Потом, чему-то улыбнувшись, произнес:

— Было бы весьма неплохо, если бы ты взял факел и подошел поближе. Хотелось бы разглядеть того, кто ходит сквозь каменные стены. Такое случается нечасто, стоит запомнить. Тем более, факел скоро догорит. По моим расчетам, ему осталось светить не больше часа.

Хенг вытащил факел из облупившегося бурой ржавчиной кольца и шагнул вглубь камеры.

При свете рыжего огня он смог разглядеть узника получше. Тот оказался куда старше, чем можно было бы предположить по его голосу. Почти всю его грудь покрывала седая борода, грива седых волос падала ему на плечи, лицо избороздила сеть морщин, но глаза были молодые, неожиданно веселые.