Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – властелин трех замков Страница 80

Клотар расплылся в довольной улыбке, а Альдер сказал обиженно:

– Но, сэр Ричард, а честно ли это…

– Отнял у тебя возможность пофанфаронить?

– Нет, вот таким оружием.

– Ну да, – ответил я саркастически, – надо и великану дать такой же, да?

Он подумал, ответил нерешительно:

– Ну, вообще-то это было бы достойно…

Мы окружили великана, рассматривали огромное тело, я сказал Альдеру убеждающе:

– Мы побеждаем честно. Было бы нечестно, я перестал бы быть паладином.

Он подумал, спросил с сомнением:

– А вы уверены, что и сейчас им остаетесь?

– После этого броска?

– Ну да…

– Думаю, скоро будет возможность проверить, – пообещал я.

Кони идут споро, а мул брата Кадфаэля то ли накачал мышцы, то ли брат Кадфаэль добавляет ему сил святой молитвой, но почти не отстает от нас. Разве что когда идем галопом, но, едва переводим коней на рысь или шаг, мул неумолимо сокращает расстояние.

Далеко впереди белеет облачко редкого тумана, стелется над самой землей, но не касается травы, в то же время и не поднимается выше чем до середины высокого дерева.

По-настоящему густой туман я видел всего пару раз в жизни: так здорово смотреть с балкона и смутно различать очертания автомобилей. А соседние дома так и вовсе тонут, исчезают, на их месте только таинственное марево, но вот сейчас, когда струйки тумана впереди поднимаются от земли, сливаются, превращаются в стену, это вовсе не кажется так уж клево. Наверное, и автомобилистам на дорогах во время густого тумана тоже не так весело, как мне на балконе верхнего этажа.

Альдер пустил коня рядом, лицо суровое, взгляд устремлен вперед, как у строителя коммунизма.

– А туман-то непростой, – заметил он многозначительно.

– А какой?

– Колдовство, ваша милость!

– Ах так, – сказал я саркастически, – ну тогда все проще.

Раздражает манера все объяснять колдовством, это снимает с человека обязанность до всего допытываться, а так сказал «колдовство», и все понятно. Как на все вопросы, из которых потом выросла наука, существовали неизменные ответы: «Неисповедимы пути Господа» и «Так Господь задумал».

В одном месте туман стал особенно густым, уплотнился. Почудилось некое движение, а затем оттуда, словно из парной бани, выехали на огромных серых конях три исполинских рыцаря. Доспехи влажно блестят, длинные копья, что угрожали остриями небу, медленно приняли горизонтальное положение, острия смотрят в нашу сторону, наконечники длинные и острые, как лезвия мечей.

– Стражи Тумана! – вскрикнул Альдер. – Господи, откуда?

Я торопливо нащупал молот. Альдер выхватил меч, за нашими спинами слышатся испуганные проклятия. Я оглянулся, Клотар и Ревель поспешно хватаются за рукояти мечей, лица хмурые, но вроде бы никто не собирается бежать… вот прямо сейчас.

Я приподнялся в стременах и замахал рукой:

– Эй-эй!.. Мы с миром!.. Мы не хотим драться!

Альдер вскричал:

– Ваша милость, это же Стражи…

– И что? – рыкнул я. – Худой мир лучше доброй ссоры… как говорят общечеловеки.

Всадники пустили коней рысью, потом в галоп, на скаку все больше склонялись к конским гривам. Земля загремела под ударами тяжелых копыт. Я стиснул челюсти, молот в ладони беспокойно дергается, глаза наконец выбрали среднего всадника, самый здоровенный, замах, бросок, сердце екнуло в нехорошем предчувствии…

Удар, звон и скрежет, всадника охватило белое пламя, взметнулось к небу с сухим треском и пропало. Я едва успел растопырить пятерню, рукоять впечаталась с силой, швырнул снова, держа взглядом второго. Молот понесся с привычным фырканьем, снова удар, лязг, такое же магниевое пламя, всадник вспыхнул вместе с конем, а в нашу сторону несся последний всадник, ничуть не обескураженный судьбой соратников.

Галоп его был настолько стремителен, я боялся не успеть, едва рукоять шлепнула в ладонь, я швырнул молот почти без размаха. Страж Тумана уже в пяти шагах, другой рукой я вскинул щит и приготовился принять удар ужасающего копья.

Молот ударил склонившегося всадника почти в темечко, я напрягся в ожидании столкновения с такой тушей, впереди вспыхнул яркий огонь, почти ослепительный свет, нахлынула короткая волна жара, и тут ж все исчезло.

Сквозь меня пронеслось как будто нечто исчезающее, призрачное. Впереди на сырой земле явственно чернеют три широких выжженных пятна. Клотар торопливо объехал их все, осмотрел, в глазах страх с великим облегчением.

– Я только слышал о них, – признался он. – Да из наших никто не видел, правда! Вот уж не думал, что вот так ни с того ни с сего…

– Как они сгорели? – удивился Альдер. – В такой сырости.

Я смолчал, магний, к примеру, горит и в воде, но все равно это не ответ.

– Ладно, – произнес наконец Клотар, – сгорели, так сгорели. Все равно их доспехи были бы слишком велики для нас.

Но в голосе я уловил сильнейшее сожаление. В конце концов, доспехи можно привезти и как доказательство победы, потом долго хвастаться, а если и умолчать скромно, то такие трофеи сами за себя скажут все.

Кадфаэль подъехал, бледный и вздрагивающий, ежится от ужасной влажности, можно сказать сырости, под толстой мантией с длинным ворсом из шкуры крупного зверя.

– Брат паладин, – сказал он, – Альдер прав. Никогда еще Всадники Тумана не появлялись в этих краях! И еще кто-то сказал, что вы видели целые стаи драконов… Это правда? Не к добру это! Что-то очень страшное впереди. Когда произойдет, не знаю, но, брат паладин…

В воздухе чувствовался запах гари. Ветер сменил направление, ароматы сменились, но через полчаса мои ноздри снова уловили характерный запах горелого. Вокруг дикая природа, но чувствую близость огромного города, он просто должен быть вот там, за этими холмами, вот сейчас откроется…

Мой конь миновал холм, открылась ровная долина, лежит в углублении, похожем на карьер, где добывали красный гранит открытым способом. Остатки старинной дороги ведут к этому карьеру, однако новая дорога, которой пользуются сейчас, опасливо свернула и пошла широкой дугой, по краю бывшего котлована.

– Что за город был? – прошептал я.

Альдер взглянул на меня внимательно.

– Откуда ваша милость знает про город?

– Чувствую, – ответил я. – Здесь бы расположил, будь я королем…

Он кивнул.

– Да, место больно удачное. Но… теперь здесь уже никогда не будет города.

Запах гари остался, хотя непонятно, что может гореть, здешний город исчез тысячи лет тому. Оплавленный камень блестит, когда-то тек даже не как воск под горячим солнцем, а бежал ручьями, легкий, как спирт, лишь вдалеке замедлял бег, из белого превращался в оранжевый, в красный, багровый, тек медленно, застывая наплывами, как выступившая поверх льда вода.