Елизавета Абаринова-Кожухова - Дверь в преисподнюю Страница 80

— Второе — это похоронить Марфины останки в родовой усыпальнице в Белой Пуще, — сообщил Гробослав. — Хотя и здесь имеются свои трудности.

— A кстати сказать, где она, эта усыпальница? — переспросил Альберт. — Признаться, я о ней даже и не слыхивал.

— И немудрено, — подхватил Гробослав, — ты же всего сто лет при князе Григории, а я все помню, как тут прежде было. До Григория на месте кремля стояла большая усадьба князей Шушков. Ну и при ней, вестимо, усыпальница. A когда князь Григорий начал на сем месте могучий кремль возводить, то усыпальница оказалась как раз между крепостной стеной и конюшней. Ну, он все оставил как есть, только прикрыл забором. Так что эта усыпальница уж века полтора стоит в полном запустении и небрежении.

— Ну так может быть уберем забор, приведем усыпальницу в порядок, а конюшню переставим в другое место? — предложил Альберт. — И Марфины кости честь по чести похороним.

— Ну, не знаю, — с сомнением покачал головой Гробослав. — Я ведь так понимаю, что Григорий усыпальницу нарочно с глаз подальше убрал. Ведь в кремле гости иноземные бывают, а зачем напоминать им о Шушках? Да и нам это тем паче ни к чему.

— Ну да, — подтвердил Альберт. — Собственно и Марфу-то мы хороним для того токмо, чтобы пресечь непристойные слухи, а не ради какого-то глупого покаяния, как тут кое-кто выдумывает. Нам не в чем каяться, мы выполняли приказы!.. Ну ладно, а что же третье предложение?

— Третье — Старо-Даниловская усадьба. До Григория она принадлежала князю Ярославу Шушку, коий приходился как раз родителем Марфе, а Ольге, супруге князя Григория, соответственно двоюродным дядей.

— И что же Ярослав, тоже погиб?

— Вестимо, погиб, — плотоядно проурчал Гробослав. — Как сейчас помню, сам я его, родимого, и ухайдакал, а кровушку выпил…

— Прекрати! — замахал руками Альберт. — Этого я слушать не желаю. И что же усадьба?

— В усадьбе его и похоронили, на родовом погосте. Так что рядом с ним можно было бы и Марфины кости упокоить. Теперь в Даниловской помеществует некто князь Рассельский, вот он особливо и хлопочет, чтобы кости там захоронили. Зело тщеславный князь оказался, — ухмыльнулся Гробослав, — так сильно жаждет их заполучить, как будто это не Марфины, а его собственные кости!

— A может, разделить их поровну и похоронить во всех трех местах? — предложил Альберт. — Чтобы никому не обидно.

— A хватит ли на всех? — озабоченно спросил Гробослав.

— C лихвой! — Барон заглянул в бумажку. — Там одних черепов три штуки. A не достанет на всех, так еще отыщем! — Однако, поняв, что уже хватил малость лишку, поспешно добавил: — Ну ладно, Гробослав, я вижу, что вопрос действительно сложный. Мы тебя пригласим на заседание Семиупырщины, ты все это изложишь, и тогда уж будем решать, что делать. — Альберт привстал за столом, показывая, что разговор окончен.

Оставшись один, Альберт взял недопитую кружку, понюхал, чуть поморщился и, подойдя к окну, выплеснул содержимое. Барон окинул взором внутренний двор кремля и, заметив прогуливающуюся на крыше амбара черную кошку, вздрогнул и захлопнул окно. A в дверях уже смущенно топталась делегация сельских старост, с которыми Альберт собирался обсудить вопросы предстоящего весеннего сева. Государственные дела не отпускали барона ни на мгновение.

Василий Дубов и Надежда Чаликова сидели на продавленном диване в Рыцарской зале Беовульфова замка и внимали яркому и образному рассказу хозяина о том, как они с Гренделем освободили их из темницы. Если верить радушному хозяину, то им вдвоем пришлось сразиться чуть ли не с легионом вооруженных до зубов наемников.

— И тогда я — раз, два, и все валяются вповалку! — азартно вещал Беовульф, потягивая вино из огромного кубка. — И тут чувствую, еще дюжина сзади. A я их мечом, мечом!

— Какая дюжина? — не выдержал честный Грендель, который скромно сидел в сторонке и тоже слушал разглагольствования Беовульфа. — И было-то их всего трое, к тому же сильно пьяных…

— Ну уж и слегка преувеличить нельзя, — с явным неудовольствием пробурчал хозяин. — Что я, должен тебя учить искусству поэтического вымысла?

— Ну, разве что поэтического, — с сомнением покачал головой Грендель, — только ведь и тут своя мера…

— Скажите лучше, что за муха укусила короля Александра? — прервала спор о допустимых пределах поэтического вымысла Надежда Чаликова. Журналистка продолжала исполнять роль пажа Перси и красовалась все в том же камзоле с малиновым беретом. — Чего ради Его Величество кинул нас в темницу?

— A вы еще не знаете? — Беовульф опрокинул в себя очередной кубок. — Его Величество Александра свергли с престола, и теперь делами заправляет его племянник Виктор.

— Вот так вот взяли и свергли? — недоверчиво переспросил Василий.

— Вот так и свергли! Приехал из Белой Пущи князь Длиннорукий вместе с Соловьем-разбойником, а следом за ними — какие-то лиходеи. Эти упыри даже свои войска не стали присылать — хватило и десятка наймитов, чтобы короля согнать. Говорил же я: «Не доверяйте, Ваше Величество, Виктору, ненадежный он». — Беовульф шумно вздохнул. — A Его Величество отвечает: «Что делать, дружище Беовульф! Ну, отставлю я Виктора от дел, а кто хозяйственными вопросами займется — может быть, ты?». Умнейший был человек!

— Почему был? — возмутился Грендель. — Я уверен, что он жив и здоров!

— A у вас есть основания полагать иное? — Дубов пристально глянул на Беовульфа.

— Ну, на днях созвал Виктор нас, доблестных рыцарей, в королевский замок и давай заливать — мол, пора поднимать королевство из руин, развивать кустарное производство, осушать болота — дались ему эти болота! — и всякое такое прочее. И, дескать, пора вам, славные рыцари, забыть свои распри и включиться в общее дело, дабы наше королевство встало в один ряд с передовыми странами мира. Мы, конечно же, киваем, да-да-да, надо, пора, а про себя думаем: мели себе на здоровье, Ваше Высочество, а мы как жили триста лет на болоте, так еще столько же проживем!.. — Хозяин обвел своих гостей слегка замутненным взором. — Да вы угощайтесь, господа, а то я, дурак, всякими баснями вас потчую, а винца-то подлить и некому!

— Спасибо, мы сыты, — невпопад ответила Надя, которая с некоторым изумлением слушала рассказ радушного хозяина, пытаясь извлечь из него некое «рациональное зерно». — Но разве это так плохо, что Виктор хочет вытащить страну из болота?

— Нет, это, конечно, не плохо, — задумчиво промолвил Грендель, — только вот едва завершил Виктор свою речь, как встает один из наших рыцарей, не помню кто, и спрашивает: «Виктор, а где твой дядя Александр?»…