Людмила Астахова - Ничего невозможного Страница 83

Воистину обитатели и гости дома по Илши-Райн являлись настоящими детьми своего времени, знающими свой долг, а потому, едва волнения улеглись, каждый занялся делом. Профессор напоил Росса Джевиджа противоядием, а миледи — успокоительными, затем прооперировал Финскотта и прилег отдохнуть, довольный собой и мироустройством в равной степени. Лорд Урграйн допросил поочередно Моррана Кила и Грифа Деврая, а также отправил акторов в Болотища забрать тела дамодарцев для более тщательного изучения. Жрецы «богоявляющих», о которых велось столько прицельных разговоров, наконец-то явили себя во всей красе, и невозможно было оставить их трупы без пристального внимания. До сих пор Тайной службе попадались только рядовые боевики, от которых толку мало, что в живом, что в дохлом виде. Что же касается мис Лур, то она взяла в свои маленькие, но крепкие ручки бразды правления ошалевшей от напора событий прислугой в особняке Джевиджей.

Лалил собрала всех в вестибюле первого этажа и построила по ранжиру — от дворецкого до судомоя, точно на параде.

— Дамы и господа, не сочтите мои слова за дерзость или неуважение, но позвольте напомнить о ваших прямых обязанностях и Долге перед хозяевами этого дома, — заявила она, изобразив на моложавом личике крайне озабоченную, но доброжелательную улыбку. — Мы все восхищаемся смелостью его высокопревосходительства, мы все счастливы видеть леди Джевидж в добром здравии, и мы с вами по праву можем гордиться тем, что служим таким особенным, необыкновенным людям. Не так ли?

Возражений не последовало, их и быть-то не могло. Яркие глаза Лалил победно сверкнули полуденной небесной голубизной.

— Пережив напряжение прошедшей ночи, мы просто обязаны показать Его высокопревосходительству, что достойны его доверия и уважения. Сделать это более чем просто. Можно сказать, элементарно. Пусть все в этом доме идет своим чередом — на кухне готовится еда, пыль вытирается, а паркет зеркально блестит. Мы покажем, что нас не сломят происки врагов лорда Джевиджа — нашего доброго покровителя и господина, и в его доме, что бы ни случилось, никогда не будет переполоха, грязи и суматохи.

Агентесса ткнула пальчиком в направлении второго хозяйского этажа:

— Когда милорд придет в себя, когда леди Фэйм отдохнет, они должны, спустившись в столовую, увидеть, что их по-прежнему любят и ценят, а самое главное, верят в их доблести. Чтобы Его высокопревосходительство всегда знал — вы способны поддержать его безупречным трудом.

И не стоит упрекать мис Лур в неискренности, все, что она сказала, каждое слово, шло от души. Люди это видели своими глазами. Разве не она собственноручно укачала и уложила спать издерганную, плачущую и без конца зовущую мамочку Киридис? Разве не эта красивая молодая дама в дорогущем платье, к тому же облеченная властью, отпаивала настойкой валерианового корня горничных, а потом помогала Биби жарить гренки для охранников? Да, да, повязала передник на свой элегантный наряд горчичного цвета, прикрыла бордовые кружева и розы из шелковых лент дешевым ситцем и орудовала сковородкой, как самая обычная женщина. Тому сыщется множество свидетелей.

— Ты могла бы спокойно командовать стрелковой ротой, детка, — ласково мурлыкнул Гриф, подкравшись к возлюбленной после того, как воодушевленные пламенной речью слуги разошлись. — Жаль, тебя сейчас не видел лорд Джевидж. Он бы точно оценил успехи в тонком деле управления людьми и их желаниями.

— А у кого, по-твоему, я училась всему этому? — лукаво улыбнулась девушка в ответ. — У Джевиджа и Фэйм.

— О! Ты неисправима, детка. Снова сказала нечто вроде старого доброго: «Научи меня читать, солдатик», а?

Деврай не забыл крючочка, на который он сам поймался несколько лет назад.

— Милорд слишком проницателен, мой дорогой солдатик. — Лалил смешно наморщила усыпанный веснушками носик. — Его так легко не обманешь.

— А я, значит, до безобразия доверчив, о коварнейшая из женщин? — ненатурально изобразил возмущение Гриф, норовя незаметно ущипнуть девушку пониже спины. — Означают ли эти слова, что мне стоит быть осмотрительнее или подозрительнее?

Стыдно признаться, но прирожденный сыщик доверял любовнице даже в сущих мелочах, и ему в голову не приходило подозревать девушку в… да в чем угодно подозревать. Данное обстоятельство поначалу удивило Лалил несказанно, ведь в детстве на ее глазах столько раз происходили дичайшие сцены ревности, некоторые порой заканчивались смертоубийством. Среди низших слоев общества ревность отчего-то считалась неотъемлемой, можно сказать, необходимой частью любви, и если возлюбленный не ревновал, не украшал лицо своей крали синяками, то вроде как и не любил по-настоящему. Но когда мис Лур полюбопытствовала у Грифа Деврая о причине такого к ней отношения, он сумел поразить ее в самое сердце признанием.

— Детка, — сказал бывший рейнджер, грустно-прегрустно улыбнувшись. — Должен же быть в моей жизни хоть один человек, которому я смогу доверять всецело? Им станешь ты, дорогая.

С того самого мгновения Лалил не солгала возлюбленному ни словом, ни делом.

— Ты зря смеешься, дорогой мой, очень зря. Такие, как я, университетов не оканчивают, они учатся везде, где придется. И если уж Росс Джевидж приблизил меня к своей особе, то это прекрасный способ узнать о жизни что-то еще. Он умеет руководить людьми — завидное искусство, не находишь?

Гриф добродушно хмыкнул в пушистые усы, безоговорочно соглашаясь. Вот уж воистину, кто ищет, тот найдет где угодно, Даже там, где менее всего ждут и где нерадивый «ученик» быстро потеряет всякое терпение.

— И ты достигла больших успехов, — искренне похвалил Лалил мужчина. — Эк они! Строевым шагом… почти.

— Но я же права! Разве можно допустить, чтобы прислуга стенала по углам и руки заламывала вместо работы? Пусть посочувствуют господам делом, а не причитаниями.

Мис Лур прекрасно знала, о чем говорила, опробовав тяжкий труд горничной на своей шкуре. Горький это хлеб — спору нет, политый слезами и потом, но прислуге, работавшей в доме лорда канцлера, грех жаловаться на хозяина. Джевидж никогда зарплату не задерживал, не скупился на премиальные и подарки к праздникам, всегда вовремя давал выходные дни. И, самое главное, он обращался с людьми уважительно, без грубости и самодурства, но и без фамильярности, которая не столько сближает, сколько развращает.

— А ведь могли бы и не послушаться, — поддел подругу Гриф. — Кто ты им такая?

Девушка призадумалась.

— Согласна. Могли. Но послушались… — И потрясенно осеклась под чуть насмешливым и в то же время нежным взглядом бывшего рейнджера.