Дженнифер Арментроут - Грешные Страница 83

В среду утром Рен разбудил меня точно так же, как и вчера: его горячие и настойчивые губы блуждали по моей груди, а пальцы танцевали меж моих ног. Я проснулась в чувственной дымке, зарывшись пальцами в его шевелюре. Рен безошибочно знал, как подвести меня к краю контроля, словно проделывал это уже тысячи лет.

Я притянула его губы к моим.

— Боже, ты жаворонок, да?

Рен раздвинул коленом мои ноги, и я почувствовала, как он вошел.

— Только когда я просыпаюсь с великолепной девушкой, обвившейся вокруг меня.

Моя спина выгнулась, когда он погрузился в меня полностью.

— С любой девушкой?

— Нет, не с любой, — он расставил руки по обе стороны от моей головы, тем самым переместив вес, и начал медленно двигаться. — Только с тобой.

— Приятно слышать, — мои руки легли на его бицепсы и сжали их.

Губы Рена прикоснулись к моим.

— Это правда, и я докажу тебе это.

И он доказал это с каждым толчком бедер и каждым поцелуем; его большое тело накрывало мое, двигаясь внутри. Мы не произнесли ни слова в эти ранние часы, а мир перестал существовать за пределами кровати. Мои стоны и его сексуальные гортанные звуки заполнили комнату. Сердце бешено стучало в груди, трепетно раскрывая свои крылья. Когда я кончала, я прижалась губами к его груди, пытаясь заглушить крик.

Молния пронеслась по венам, когда Рен вышел из меня. Поймав в свои объятия, он сел и притянул меня к себе на колени. Мои ноги запутались в простынях, когда он приподнял бедра, снова входя. Эта поза была в новинку, и казалось, она продлила оргазм, пробуждая в глубине меня землетрясение с каждым соприкосновением наших бедер. Его объятия были крепкими, и когда он вознесся на пик, то запечатлел нас вместе, обхватив руками мою спину и прижавшись щекой к плечу.

Ни один из нас не осмеливался двигаться еще некоторое время. Мы были обессиленными и запыхавшимися. Я не хотела, чтобы время возобновило свой ход. Я хотела остаться здесь с ним наедине как можно дольше.

А потом мой живот заурчал.

Рен засмеялся, и я опустила голову.

— Кажется, кто—то проголодался, — он взял мое лицо в свои руки и приподнял его. — Знаешь, что? — он поцеловал меня в кончик носа.

Я улыбнулась, чувствуя себя настоящей дурочкой.

— Что?

— Ты завладела мной одним лишь поцелуем, — мое сердце трепетно сжалось. — Я просто хотел, чтобы ты знала это.

Эмоции переполнили меня, и когда я заговорила, голос был хриплым:

— Хорошо.

Улыбка осветила его лицо, и он нежно поцеловал меня.

— Оставайся здесь. Ладно?

Я кивнула, и, когда Рен вылез из кровати, потянулась к подушке и прикрыла глаза, раскинув руки и ноги. Глупая улыбка растянулась на губах. Некоторые частички тела приятно побаливали, я и не могла припомнить, когда в последний раз была такой расслабленной. Мне будто целую неделю делали расслабляющий массаж, а теперь...

Внезапный крик и последующий за ним грохот донеслись из кухни, заставив меня резко подскочить. С колотящимся сердцем я спустила ноги с кровати и схватила рубашку Рена. Поспешно надела ее через голову, и она заструилась чуть выше колен. Схватив с комода кол, я выбежала в коридор.

Я остановилась в дверях кухни.

Святые батончики мюсли...

Мой послеоргазменный кайф затуманил мысли, и я совсем забыла о своем необычном соседе.

Рен прижал Динь к столешнице, прислонив кухонный нож к шее брауни, и его большая рука обернулась вокруг тельца Динь. На полу валялась миска, а рассыпавшиеся по всей кухне мюсли напоминали сцену ужаснейшего убийства семейки злаковых.

Рена за яйца, бабочку за зад.

Вылупившиеся глаза Динь нашли мои, а сам он повернул голову в мою сторону.

— Я ничего не сделал!

— Ты у нее на кухне, — прорычал Рен, его глаза опасно блестели. — Ешь ее хлопья Frosted Flakes. Что это за ахинея?

— Эм...

— Я всегда ем ее хлопья! — Динь вскинул свои маленькие ручки. — А вот ты голый. Полностью голый!

Ох, Рен полностью голый. Мой взгляд упал на его задницу, и... Мам—ма Мия, святые небеса, помогите мне, у него потрясающая задница. Изящно округленные ягодицы...

Страх за жизнь Динь остудил мой пыл.

— Рен, что ты делаешь?

Он вопросительно посмотрел на меня.

— Я собирался приготовить тебе завтрак, но наткнулся на этого мелкого уродца в твоей кухне.

Динь скривил губы.

— Ты собирался приготовить ей завтрак голышом? А потом будешь выносить мусор и заниматься прочей чепухой?

Рен крепче сжал Динь за талию, и тот пискнул, как игрушечный пупс. Обнаженный Рен, готовящий завтрак — это очень милое и сексуальное зрелище, но сейчас его нужно срочно успокоить.

— Хорошо, — я положила кол на стол, потянулась и заправила волосы за ухо. — Рен, я все тебе объясню, только отпусти его.

— Слушайся девушку. Отпусти меня.

Взгляд Рена метался между мной и брауни.

— Ты хочешь, чтобы я отпустил эту хрень?

— Эта "хрень" моя, и он не "хрень", а брауни. Он безобиден. Клянусь, — я подошла к Рену, игнорируя суровый взгляд Динь. — Пожалуйста.

— Это брауни, Айви. Какого дьявола он здесь делает? — его взгляд вернулся к Динь. Брауни стал бледнее смерти, потому что острие ножа все еще было подставлено к его горлу. — Что значит "он твой"? Я захожу на кухню и вижу, как этот говорящий крысеныш пожирает Frosted Flakes.

— Эй, мистер, я не крысеныш! Я брауни и чертовски горжусь этим, ты, большелобище...

— Динь, — предупредила я, беря Рена за запястье. Его изумрудный взгляд встретился с моим. Сердце бешенно забилось в груди. Как бы сильно я не злилась на Динь, я не переживу, если с ним что—то случится...

— Его зовут Динь?

Я кивнула.

— Я так зову его.

— Я под кайфом? Нет, я точно под кайфом, — он посмотрел вниз на Динь и нахмурился. — Он носит кукольные штанишки?

— А тебе—то какое дело? — вызывающе спросил Динь.

Брови Рена взлетели.

Боже, не так я представляла знакомство Рена с Динь. Глубоко вздохнув, попыталась снова:

— Мне очень жаль. Я должна была тебя предупредить...

— Ты должна была предупредить меня, — язвительно буркнул Динь. — Я единственный, кто вынужден пялиться на его бубенчики...

— Динь! — рассердилась я, молча предупреждая его, что еще чуть—чуть и Рен выйдет из себя. — Хорошо. Я все объясню, но только тебе нужно отпустить его и... эм... надень штаны.

— Вот—вот, расходились тут в чем мать родила, — проворчал под нос Динь.

О Боже, Динь точно хочет своей смерти.

— Рен, пожалуйста. Динь не плохой. Брауни не плохие. Я могу все объяснить. Пожалуйста, просто позволь мне все объяснить.

На миг я засомневалась, услышал ли меня Рен, но потом он перевернул нож и громко вонзил его в столешницу рядом с Динь. Нож задрожал от удара, Динь отлетел от стола и вознесся к люстре, которая качнулась, когда он спрятался за ней.