Мария Заболотская - И.о. поместного чародея-2 Страница 88

Заклятия, подразумевающие вспышки света — множественные либо же одиночные — были бесполезны, даже если обитатели нор решили бы дружно показаться на поверхности — нечисть этого рода чаще всего была абсолютно слепа и не впечатлилась бы ни пылающей цепью, ни огненной мельницей, ни световым потоком. Оставались только формулы, связанные со звуком. Искен, как более сильный чародей, вызвался сотворить нужные чары, и я не стала спорить.

Наблюдающий за нами магистр Леопольд, чей интерес к происходящему усиливался пропорционально нежеланию принимать в нем какое-либо участие, тут же достал котелок и нахлобучил его на голову, явно успев оценить по достоинству его защитные свойства. Но Искен, вопреки опасениям Леопольда, проделал все филигранно — у меня всего лишь на мгновение заложило уши. В первую секунду могло показаться, что заклинание вовсе не сработало. Но затем земля под нашими ногами ощутимо дрогнула, и неподалеку от того места, где были воткнуты в землю лопаты, почва просела, а из-под земли донесся глухой грохот — то падали в пустоту камни.

— Проклятие! Кажется, я обвалил перекрытия подземелья! Да чтоб тебя… — от досады жесты Искена потеряли обычную плавность, а речь — обычную вежливость формулировок, и я его хорошо понимала — вся наша работа могла пойти прахом.

Эта же досада заставила нас быть куда менее осторожными, чем следовало бы — мы безо всякой страховки приблизились к провалу, каждую секунду ожидая, что обрушение продолжится и земля уйдет из-под наших ног.

Дыра оказалась совсем небольшой и напоминала промоину или же след от вывороченного пня. Это внушало надежду — если бы и впрямь обрушились перекрытия, последствия оказались бы куда внушительнее. Я с интересом следила за сомнениями, отражающимися на лице взволнованного Искена: он явно не знал, как следует поступить. Видимо, я, поторапливая его из вредности и соображений личной выгоды, слишком ускорила ход событий, и теперь аспиранту приходилось принимать решение, не посоветовавшись ни с Аршамбо, ни с прочими своими кураторами. Но я не собиралась проявлять сочувствие к его проблемам.

— Самое время узнать, что там внизу? — осведомилась я невинным тоном.

Мои усилия пропали даром: в тот момент, когда я произнесла эти слова, лицо Искена вновь приобрело обычное спокойное выражение, что означало — он принял решение.

— Да, — медленно произнес он, рассматривая провал. — Мы должны убедиться, что там именно те подземные комнаты, что нужны нам. Судя по старым описаниям, подземелья храма были весьма обширны, и та часть их, что интересует Аршамбо, была потайной. Надо спуститься…Но провал совсем небольшой, я вряд ли смогу протиснуться в эту дыру. Расширять же его рискованно, перекрытия и впрямь могут обвалиться, если мы перестараемся…

На этих словах взгляд Искена задержался на мне, существе, вне всякого сомнения, достаточно мелком и тщедушном для того, чтобы протиснуться в любое отверстие, диаметром чуть побольше кроличьей норы. И пусть даже в выражении его преобладало сомнение, я встревожилась и пошла на попятный, сообразив, что доселе проявляла преступно мало интереса к истории исследуемого храма.

— Искен, — начала я, придав своему лицу выражение отвлеченной заинтересованности, — а не расскажешь ли для начала, был ли здешний культ кровавым? Приносили ли тут человеческие жертвы? Нет ли там, внизу, гробниц? Не бальзамировали ли здешние жрецы своих покойников?..

Вопросами этими рекомендовала задаться своему читателю любая книжица, содержащая методические рекомендации по изучению разрушенных храмов. Жестокие культы древности часто оставляли по себе весьма неприятное наследие — на запах крови, проливавшейся в храмах, нередко приходили темные сущности, хранившие верность старым стенам куда дольше, чем священнослужители и прихожане. А бальзамированные человеческие останки многими бесплотными духами почитались за годное обиталище. Дружелюбием же эти сущности отличались еще в более малой степени, нежели сдержанностью нрава. Иными словами, соваться в подземелья такого рода следовало с большой осторожностью, но, как всегда, об этом я начала задумываться слишком запоздало.

— Почти все манускрипты, где рассказывалось о богах здешнего храма, уничтожены, — ответил Искен, явно размышляя о чем-то другом. — В ту пору, когда рушили стены подобных сооружений, не забывали порушить и память о них. Вполне здравый подход.

Тут я желчно вставила: «То, чем мы здесь занимаемся, несовместимо с здравомыслием», но Искен сделал вид, что не слышал моих слов.

— Доподлинно удалось установить лишь то, что самым важным праздником здесь считался День Урожая, — продолжал он. — Культы древности, связанные с плодородием, обычно не столь уж кровавы, если верить учебникам.

— О-о-о-о, — только и сказала я, твердо усвоив за последние годы, что три четверти содержания учебников — отборная чушь.

— Иными словами, ты отказываешься спускаться вниз? — полуутвердительно спросил Искен, и в голосе его я услышала странную смесь досады и облегчения. Не так уж сложно было разгадать, отчего это происходит. «Да ты, голубчик, боишься, что я могу узнать больше, чем мне положено! — подумала я со злорадством, уже привычным мне после двух дней тесного общения с аспирантом. — Конечно, тебе хотелось бы побыстрее разузнать, что там внизу, но и подпускать меня слишком близко к своим тайнам ты тоже не желаешь!». Для совершения глупостей мне всегда хватало и меньшего, чем нынешнее жгучее желание в очередной раз поставить Искена в сложное положение, поэтому я тут же решительно ответила:

— Отчего же? Я спущусь, если ты расскажешь мне, к чему следует присмотреться и что искать.

На лице аспиранта отразилась борьба, но, даже не доверяя мне, он понимал, что затягивать с решением не стоит. Каждая секунда его сомнений подтверждала мои подозрения насчет того, что речь идет о весьма значительном секрете. Если бы он верил в то, что я действую сама по себе, особой беды из этого не проистекало, но Искен все еще подозревал меня в тайном умысле — это читалось в его потемневших глазах.

— Если внизу именно те подземелья, о которых я думаю, — сказал он, испытующе глядя на меня, — то на стенах ты увидишь надписи на старом языке и рисунки. Среди них тебе нужно будет искать изображение чего-либо, напоминающего корону, и вот этот знак: — Искен начертил на земле руну, которой я раньше не видела, и поспешно стер ее, заметив, что магистр Леопольд, благоразумно державшийся подальше от провала, но прислушивающийся к нашему разговору, вытянул шею, пытаясь рассмотреть рисунок.

— Запомнила, — кивнула я. — Что еще?