Королевский убийца - Хобб Робин Страница 9

Он покачал головой, и маленькие серебряные колокольчики на его колпаке устало зазвенели.

– Единственный способ узнать – это отправиться туда. – Шут посмотрел на меня. – Если вы прикажете, я поеду.

– Позови Верити, – вместо этого велел я ему. – У меня есть дело для него.

– Наши солдаты не успеют остановить пиратов, – напомнил он мне. – Они только помогут потушить огонь и вытащить из развалин то, что уцелело.

– Значит, они должны сделать это, – сказал я серьезно.

– Сперва позвольте мне помочь вам вернуться в постель, мой король, пока вы не простудились. И позвольте принести вам еду.

– Нет, шут, – сказал я ему грустно. – Разве я могу есть, лежа в теплой постели, когда тела детей стынут в грязи? Лучше принеси мне мою одежду и сапоги. А потом отправляйся искать Верити.

Шут дерзко настаивал:

– По-вашему, неудобство, которое вы причините себе, даст хоть один глоток жизни какому-нибудь ребенку, мой господин? Почему вы должны страдать?

– Почему я должен страдать? – Я постарался улыбнуться ему. – Это, конечно, тот самый вопрос, который сегодня ночью задавал себе каждый житель Илистой Бухты. Я страдаю, мой шут, потому что страдали они. Потому что я король. Но более всего потому, что я человек и видел, что там произошло. Подумай об этом, шут. Что, если каждый мужчина в Шести Герцогствах скажет себе: «Что ж, худшее, что могло случиться с ними, уже произошло. Зачем же мне отказываться от своего завтрака и теплой постели и беспокоиться об этом?» Шут, я кровь от крови этого народа! Разве этой ночью я страдал больше, чем любой из них? Что значит боль и содрогания одного человека в сравнении с тем, что произошло в Илистой Бухте? Почему я должен думать о себе, в то время как моих людей режут, как стадо на бойне?

– Но я должен сказать принцу Верити только три слова, – шут раздражал меня, продолжая говорить, – «пираты» и «Илистая Бухта». И он узнает все, что нужно. Позвольте мне уложить вас в постель, мой лорд, и тогда я побегу к нему с этими словами.

– Нет.

Боль с новой силой ударила в мой затылок. Она пыталась лишить меня способности думать, но я держался твердо. Я заставил себя подойти к креслу у камина и умудрился опуститься в него.

– Я провел юность, защищая границы Шести Герцогств от всех, кто покушался на них. Может ли сейчас моя жизнь, когда ее осталось так мало и она полна боли, быть слишком ценной для того, чтобы рисковать ею? Нет, шут. Приведи ко мне немедленно моего сына. Он будет использовать Силу для меня, потому что мои собственные силы иссякли этой ночью. Вместе мы обсудим то, что увидим, и решим, что следует сделать. Теперь ступай. Ступай же!

Сапоги шута застучали по каменному полу. Он убежал.

Я остался наедине с собой. С собой. Я прижал руки к голове и почувствовал, как болезненная улыбка искривила мои губы, когда я осознал себя. Так, мальчик. Вот ты где. Мой король обратил свое внимание на меня. Он устал, но он дотянулся до меня Силой и коснулся моего сознания, мягко, как оборванная паутина. Я неловко повернулся, пытаясь укрепить связь, и все исказилось. Наш контакт разрывался, расползаясь, как сгнившая ткань. И он исчез.

Я был один, на полу моей спальни в Горном Королевстве, в опасной близости от пылавшего очага. Мне было пятнадцать, и моя ночная рубашка была мягкой и чистой. Огонь в очаге догорал. Мои обожженные пальцы сильно болели. От Силы стучало в висках.

Поднимаясь, я двигался медленно и осторожно. Как старик? Нет. Как молодой человек, чье здоровье все еще не восстановилось. Теперь я знал разницу. Моя мягкая чистая постель манила меня, как и безмятежное счастливое будущее.

Я отказался и от того и от другого. Сел в кресло у очага и в раздумье смотрел в огонь.

Когда Баррич с первыми лучами рассвета пришел попрощаться, я был готов ехать с ним.

Глава 2

Возвращение домой

Олений замок стоит над лучшей глубоководной гаванью Шести Герцогств. К северу Оленья река впадает в море, и ее воды несут с собой большую часть товаров, которые доставляют из Внутренних герцогств, Тилта и Фарроу. Замок возвышается над устьем реки и водами залива, на крутых черных скалах. На некотором удалении от широких вод огромной реки с трудом цепляется за прибрежные скалы город Баккип. Большая часть его построена на молах и пирсах. Некогда, в давние времена, здесь стояла бревенчатая крепость, которую жители этих мест воздвигли для защиты от набегов островитян. Пират по имени Тэйкер захватил ее и осел в ней вместе со своим отрядом. Он заменил бревенчатое здание крепостью из черного камня, добытого в этих же скалах, и по мере добычи камня фундаменты Оленьего замка ушли глубоко в скалу. С каждым преуспевающим поколением династии Видящих стены укреплялись, а башни делались все выше и прочнее. Со времен Тэйкера, основателя династии, Олений замок никогда не попадал в руки врагов.

Снег целовал мои щеки, и ветер сдувал волосы со лба. Я очнулся от мрачного сна, чтобы увидеть еще более мрачный зимний лес. Мне было холодно; согревал только пар, поднимавшийся от моей разгоряченной лошади. Уголек с трудом пробиралась сквозь нанесенные ветром сугробы. Мне казалось, что я ехал долго. Хендс, молодой конюх, двигался впереди. Он повернулся в седле и что-то крикнул мне.

Уголек остановилась. Она сделала это не резко, но я не ожидал остановки и чуть не вылетел из седла. Я вцепился в ее гриву и с трудом удержался. Непрерывно падающие хлопья снега закрывали лес вокруг нас. Сосны были облеплены снегом, а встречающиеся время от времени березы в свете пробивающейся сквозь зимние облака луны казались темными. Не было никаких признаков дороги. Густой лес стоял вокруг нас. Хендс остановил своего черного мерина – именно поэтому остановилась и Уголек. За моей спиной Баррич сидел на своей чалой кобыле с уверенностью человека, всю жизнь проведшего в седле.

Я замерз и дрожал от слабости. Я уныло огляделся, не понимая, почему мы остановились. Дул резкий ветер, и мой мокрый плащ хлопал о круп Уголек. Хендс внезапно протянул руку:

– Вон! Видишь, да?

Я наклонился вперед, пытаясь разглядеть что-нибудь сквозь трепещущие кружевные занавески снега.

– Кажется, – сказал я, но шум ветра поглотил мои слова.

Мне удалось заметить крошечные огоньки впереди. Они были желтыми и неподвижными, совсем не похожими на блуждающие искры, которые все еще иногда мелькали перед моими глазами.

– Это Олений замок? – крикнул Хендс сквозь усиливающийся ветер.

– Да, – тихо подтвердил Баррич. Его глубокий голос легко перекрывал шум. – Теперь я знаю, где мы. Это место, где принц Верити убил большого оленя около шести лет назад. Я запомнил, потому что, когда стрела попала в оленя, он прыгнул и упал в этот овраг. Мы потратили целый день на то, чтобы вытащить его.

Овраг, на который он показывал, был всего лишь линией низкого кустарника, видневшегося сквозь снег. Но внезапно все встало на свои места. Склон холма, деревья, овраг – и, значит, замок там, куда показывал Хендс. Еще немного – и мы увидим укрепления на скалах, возвышающиеся над заливом и городом под ними. Впервые за много дней я абсолютно точно знал, где мы находимся. Густые облака лишили нас возможности сверять направление по звездам, а необычно глубокий снег настолько плотно закрывал землю, что даже Баррич порой сомневался в выборе пути. Но теперь я знал, что отсюда недалеко до дома. Недалеко – летом. Но я собрал в кулак то, что осталось от моей воли.

– Замок не очень далеко, – сказал я Барричу.

Хендс уже пустил свою лошадь. Приземистый мерин храбро двинулся вперед, пробиваясь сквозь снежные наносы. Я слегка похлопал Уголек, и она неохотно тронулась с места. Путь шел поперек склона, и я соскользнул в седле набок. Пока я тщетно пытался обрести равновесие, ко мне подъехал Баррич. Он протянул руку, схватил меня за ворот и снова усадил на лошадь.

– Не очень далеко, – согласился он. – Ты выдержишь.