Восстание безумных богов. Северная Ведьма - Перумов Ник Страница 9

…Много тогда полегло славных воинов – они валились как колоды, в отдалении от врат гномьего города; ноги подгибались, кровь застывала в жилах, в ушах стоял немолчный гром; хирду оставалось лишь добить недвижного врага. Магия оглушала – подло, издали, не разбирая ни доблести, ни силы.

И так бой кончился бы, не начавшись, если бы не воительницы из клана Тёмного Коршуна; они успели уйти в сторону и под заклятие не попали. Ударили с флангов, спрыгнув с отвесных скал, откуда их никто не ждал, прямо на голову хирду и человеческому колдуну. Сильный был колдун, хоть и совсем молодой. Шаарта помнила его исказившееся ужасом и обидой лицо за миг перед тем, как она раскроила ему череп. Магия убивает, но она же делает мага беспомощным – это она тогда хорошо запомнила.

Вот и сейчас – время словно замедлилось. Орка оскалилась, прыгнула вперёд, загораживая собой чародеев, сабли на изготовку; кровь бросилась в глаза, тяжко ударилась в висках. Мордовороты-телохранители уже валились в рыночную пыль, хотя один ещё пытался непослушными пальцами вытащить какой-то амулет. Маги держались лучше: Лар Теренций упал на одно колено, но выбросил вперёд ладонь, раскрывая трепещущую голубую полусферу щита, побледневший Публий Каэссениус раскручивал в ладонях призрачный лохматый шар – но орке было ясно, что они не успеют. Чужая магия сомнёт их быстрее.

Волшебству всегда нужно время. Те, кто атаковал, подготовились заранее и потому побеждали.

Люди вокруг – продавцы и покупатели – падали наземь, корчились в пыли, зажимая руками уши, как от невыносимой боли. Сквозь грохот крови в висках до орки смутно доносились вопли, конское ржание, лязг железа.

Враги где-то здесь, они не могут бить издалека; сейчас всё зависит от того, как быстро она их найдёт.

Взгляд мгновенно обежал ряды пустых прилавков, катающиеся по земле тела, рассыпавшиеся товары… Ага! Им больше негде скрыться, как только за остатками каменной стены, которую, очевидно, когда-то разобрали за ненадобностью, да не всю. Укрытие надёжное, да и другого поблизости нет. Шаарта вскочила на ближайший прилавок, в три прыжка достигла развалин.

Они не ждали её: юноша, девушка и старик, смуглые, черноглазые; люди обычно не представляют, насколько она может быть быстрой. Они держались за руки, а между ними бесцветным огнём горела обсидиановая чаша, стоящая на плоской глиняной плитке с выдавленной на ней магической фигурой.

Маги, занятые волшбой, лёгкая добыча. Сабли взлетели раз, и другой, и третий. Только девушка успела тонко крикнуть: «За Гавани!» Она и умерла последней.

Бесцветный огонь в чаше всплеснулся выше головы Шаарты, дохнул ей в лицо жаром. Чаша разлетелась вдребезги, плитка с фигурой с громким треском разломилась на части – и сразу словно дышать стало легче. Рассеялась пелена перед глазами, кровь перестала давить на уши. На орку хлынули стоны и причитания приходящих в себя людей, гомон растерянного рынка. Шаарта постояла над залитыми кровью колдунами – не приберегли ли какого ещё сюрприза? Но нет – мертвы, мертвее не бывает.

Пошла обратно, не убирая в ножны окровавленных сабель. Кто они были, за что погибли? По какой прихоти обрекли себя на вечные муки в подземельях Гарзонга, грозного бога-мертвеца, сжигающего всех, кто жил не по чести и не пал в бою, с клинком в руке?.. Какое ей дело!

Публий Каэссениус так и не потерял равновесия, не упал, хотя из уха тянулась к вороту плаща тонкая алая дорожка, а сам он был бледен как стена. Достойный хозяин. Он помог подняться своему пожилому спутнику, а двое слуг-мордоворотов, охая, топтались над неподвижным третьим. Шаарта прошла мимо, не удостоив fazeebi взглядом. Склонилась перед чародеем:

– Хозяин, я не спросила позволения…

– Оставь. – Он поморщился. – Ты действовала как должно, храбрая орка. Благодаря тебе мы все живы.

– Почти, – простонал Лар Теренций, опираясь на протянутую ему руку. Пальцы его старчески дрожали, на лице ярче проступили тёмные пятна. – Эй, Луций! Ну что там?

Один из мордоворотов глянул на лежавшего и развёл руками – дескать, всё.

– Пойдёшь со мной, а Феликс пусть останется и позаботится о теле… – Чародей наконец выпрямился, бросил на орку пронзительный взгляд, исполненный – нет, не благодарности, любопытства. – Любезный коллега, я, конечно, знал, что орки обладают повышенной резистентностью к магии, но впервые наблюдал это своими глазами… Впечатляюще. Не желаете уступить её нам? Вы за неё заплатили тысячу; даю тысячу пятьсот.

Хозяин засмеялся:

– Увы, увы, друг мой, торговаться нам следовало вчера, а теперь поздно! Однако, достойная Шаарта, проводи нас, так сказать, к месту сражения, пока всё не затоптали. Не сомневаюсь, что живых ты не оставила.

Шаарта коротко поклонилась, вытерла клинки об одежду погибшего слуги – хоть и fazeebi, а пусть возьмёт с собой в посмертие толику вражьей крови, пусть знает душа его, что отомщена; одним движением вбросила сабли в ножны и пошла вперёд. Пятачок у полуразрушенной стены не затоптали – толпа окружила тела, но ни один человек не рисковал ступить на камни, усыпанные осколками чаши.

Оба чародея подошли вплотную, Лар Теренций, уже заметно оправившись, пошевелил трупы носком сапога. Дунул на осколки чаши и плитки – взлетел невесть откуда взявшийся жирный пепел, покрывавший узор.

– Так я и думал. Смотрите, какая фигура! Варварийская вязь.

– А сами они не слишком похожи на варваров, – осторожно возразил Публий.

Старик пожал плечами:

– Готов прозакладывать свою свободу, что эти трое – из морских разбойников. У них на меня давний зуб… А варварийские королевства – что Тиллинги, что Нейдринги, что эти, как их, Валленинги – просто кормят это змеиное гнездо у нас под боком. Да и Пайабиды не лучше. Так, орка! Эти трое – они что-нибудь говорили?

– Только «за Гавани»…

– Значит, я прав. По мою душу явились. Не могут забыть, хе-хе, прошлогодний рейд, когда мы сожгли оба их порта… славное вышло дело, дорогой коллега, жаль вас с нами не было. Хорошо повеселились, эх, вспомнили молодость…

Публий вздохнул:

– Так или иначе, а теперь придётся составлять донесения в Капитул. И всё, что тут осталось, приложить, само собой.

– Эй, Луций, обыщи, – велел старый маг. – Да поосторожнее, хватит с меня на сегодня одного мёртвого слуги.

Ничего, конечно же, не нашлось, кроме свёрнутого мешка, в котором всё потребное для чародейства и притащили на рынок. Тем временем толпа вокруг сделалась плотнее и подступила куда ближе, люди перешёптывались, указывали на чародеев, и не поймёшь – то ли возмущаются, то ли боятся. На орку тоже указывали, и тут уж безо всяких сомнений – со страхом и отвращением. Пару раз она даже уловила что-то вроде «чудище премерзкое» – она только усмехнулась, продемонстрировав толпе клыки. Недалеко же ушли все эти fazeebi от лесных зверей… Нет чести служить им за награду, но пожертвовать собой ради рода, служить ради того, чтобы клан выжил, – совсем другое дело.

Сквозь толпу протолкался десятник из «городской когорты», краснолицый, упитанный, доспех на нём, казалось, вот-вот лопнет, словно панцирь на печёном крабе. За ним спешил и его десяток. Вовремя, ничего не скажешь.

– Разойдись! Разойдись! Почтенные, что произошло?

Лар Теренций глянул на него свысока.

– Эти трое, – хлыст указал на безжизненные тела, – совершили посредством магии нападение на меня и моего спутника и были зарублены его телохранительницей. Свидетелей – пруд пруди, и если б не сия орка, мертвецов было бы куда больше. Дело это возьмёт на себя Капитул Орденов, и если у кого из добрых граждан возникнут претензии, пусть обращаются туда. Городской же совет мы просим позаботиться о телах.

– Прощения прошу, достойнейшие чародеи. – Десятник поклонился, смахнул со лба пот. – Назовитесь, прошу вас, для доклада магистрату…[14]

– Лар Теренций Фарг, Орден Весов, первая ступень, и Публий Каэссениус Маррон, Орден Ворона, первая ступень.