Венди Хаггинс - Сладкое зло Страница 9

— М-м…

Мои глаза вернулись к облачному миражу, скользившему вокруг нее. Облако так и не поменяло формы.

— Что случилось? Она оглянулась на свое плечо и смахнула невидимую пылинку, проведя рукой прямо возле облака.

— Пожалуйста, не говори, что у меня перхоть.

Она провела пальцами по волосам, пытаясь разглядеть боковые локоны.

— Нет, у тебя нет перхоти. Все в порядке. Прости. Я все еще никак не проснусь.

Она снова обняла меня, целуя макушку.

— Не могу поверить, что моей девочке шестнадцать! На стойке — открытка от Нэны. Позволь мне сделать для тебя горячий шоколад.

Тень продолжала плавать вслед за ней по квартире, будто была частью ее тела.

Я села на пластиковый стул, нервничая, пока Пэтти готовила мой горячий шоколад.

По утрам я, обычно, ощущала себя расслабленно, прихлебывая что-нибудь горячее на балконе. Но только не сегодня.

Сочетание влажного утреннего воздуха и странное видение заставили меня почувствовать клаустрофобию.

Я не могла поверить, что видела что-то еще. Ничего необычного не происходило со мной больше двух лет. Я думала, что все закончилось. Я закрыла глаза и положила подбородок на стол. Это когда-нибудь кончится?

Я выпрямилась сразу же, как только вернулась Пэтти, поставив горячий шоколад передо мной на стол и садясь напротив с кружечкой кофе.

Я украдкой поглядывала на облако в те моменты, когда Пэтти не смотрела.

— Ты уверена, что в порядке? — снова спросила она.

Время взять себя в руки. Я прочистила горло:

— Ну да… все хорошо. Знаешь, на следующей неделе будет вечеринка по случаю окончания школьного года. Может быть, я могу пойти вместе с Джеем, м-м?

Подумав о Скотте, я надеялась, что она скажет: «да».

Пэтти поморщила нос.

— Родители этого человека будут там? — наконец спросила она строгим тоном. — Верно?

— Я не знаю.

— Ладно. Сначала, мне нужно поговорить с ними. Если это будет небольшая вечеринка под родительским присмотром, то я буду не против.

Ух…

Пэтти говорила так, словно я по жизни отличалась скандальным поведением.

Это я-то!.. Маленькая мисс «Хорошая девочка» школы. Странно даже, почему она мне не доверяла… Видимо, я насупила губы, потому что она отложила газеты в сторону и утешительно погладила меня по руке.

— Ты еще хочешь получить сегодня водительское удостоверение после школы, милая?

— Ну конечно, — вздохнула я. Поскольку это именно то, что делают нормальные шестнадцатилетние подростки.

Я бы притворялась нормальной, даже если бы от этого зависела моя жизнь.

— Прекрасно. А потом поужинаем в «Ла Тии»?

— Да! — улыбнулась я, мое настроение значительно улучшилось.

Мексиканская еда была нашей любимой. Мы всегда ходили в маленький старый ресторан на мой день рождения. В основном, за счет тех премий, которые Пэтти изредка получала. Иногда ее нанимали газеты, но этот заработок никогда не был постоянен.

Нам было трудно сводить концы с концами, особенно когда я ходила в частную школу, даже не смотря на социальную поддержку.

Я начала настаивать на государственной школе после восьмого класса, когда увидела несколько приглашений среди листов в кулинарной книге.

— Звучит неплохо.

— Я заберу тебя после школы. Мне, конечно, жутко не хочется, но придется усиленно поработать этим утром, раз уж мы будем очень занятыми на протяжении всего дня. Ты уверена, что чувствуешь себя хорошо?

— Да-а, конечно. Люблю тебя, — улыбнулась я.

— Я тебя тоже.

Я наблюдал, как она пошла вместе с облаком, тянувшимся за ней по пятам.

Птицы пели на соседнем дереве, и воздух пах, как влажная трава. Я прислушалась к птицам, проверяя свои экстра-способности. Птицы пели так громко, как будто были взгромождены на моем плече.

Усиление моего обоняния и вкуса объединилось в ночь пожара, оставляя смертельный привкус у меня во рту.

Это все равно, что быть запертой в комнате с горевшим барбекю. Тогда я не знала, что есть способ управлять своими способностями. Я думала, что я умираю или схожу с ума.

Каждый год, кошмар возвращался, поскольку во мне раскрывалось какое-нибудь новое экстра-ощущение.

Например, когда активизировался экстра-слух, моя голова чуть не раскололась пополам.

Сотни голосов и звуков в пределах мили кричали, словно ревущие телевизоры без регулировки громкости.

Я не могла слышать свой собственный плач.

Мое расширенное видение — пятое и заключительное экстра ощущение — проявилось в десять лет.

По крайней мере, с этим я хотя бы могла закрыть глаза.

Потребовалось много практики, чтобы освоить каждое из ощущений, не говоря уже о постоянном страдании от мигреней, рвоты и крови из носа. Способность слышать, видеть и чувствовать запахи в радиусе мили была огромной сенсорной перегрузкой.

К сожалению, несмотря на отменное здоровье, к боли я была чувствительна так же, как и все остальные.

К доктору же я ходила только для ежегодных проверок. Кроме мигрени, я никогда не болела. Никогда. Царапины и ушибы заживали в течение часов, иногда меньше.

Конечно, это не походило на телевидение, где глубокая рана супергероя затягивалась перед самыми вашими глазами, но все же…

Иногда я могла часами наблюдать процесс распускания бутона, когда цветок на рассвете тянулся к солнцу, но у кого было столько времени?

Я и так поначалу пропустила из-за этого слишком много занятий. Единственное преимущество не имения друзей до самого девятого класса — никому не надо объяснять причину своих странностей.

По крайней мере, у меня всегда была Пэтти.

Она удочерила меня младенцем, забрав меня так быстро, как только штаты Калифорния и Джорджия позволили.

Я подросла уже достаточно к тому моменту, чтобы называть ее — Пэт-Пэт. Я не могла скрыть побочные эффекты всего, что я испытывала, но Пэтти верила мне без вопросов.

Она с осторожностью причесывала мои волосы, когда во мне стало стремительно развиваться чувство осязания; казалось любая туго завязанная прядь могла исковеркать мой мозг.

Мне было больно перемещать руки из-за чувствительности кожи и мышц.

Когда усилилась мигрень, и я не могла принимать еду, Пэтти так или иначе достала серьезные болеутоляющие средства, которые, предположительно, заставляли взрослого мужчину заснуть и прибывать в таком состоянии в течение многих часов.

После первого употребления, я испытала счастливое чувство сонливого облегчения в течение приблизительно двадцати минут, а потом горячая боль прорвалась снова.

Пэтти была испугана, когда узнала, что я проглотила шесть таблеток за один день.