Олег Говда - Башня ветра Страница 9

— Легко…

— Ну тогда чтоб наша доля нас не чуралась… Я первый, чтоб не подумал чего непотребного.

Швед ловко отвинтил крышечку и с наслаждением направил струю прямо в глотку. Только забулькало…

— Ух, хорош напиток!.. — довольно отер губы и передал фляжку мне.

— Чтоб лучше в мире жилось… — закончил я любимый тост прапорщика и уверенно допил то, что еще оставалось на дне литровой емкости.

Ну вот где он умудрился даже здесь первач достать?

Я чуток посидел с закрытыми глазами, переводя дыхание, и только минуту спустя вернулся к более прозаической, но по степени важности далеко не последней теме разговора.

— Слушай, Швед, а тебя ничего не удивляет?

— Вообще или конкретно? Потому как после воскрешения все остальное — мелочи. Согласен?

— Наверное…

И в самом деле, глупо говорить о кольчуге, мече или гоблинах, когда мы со Шведиром отмочили такое, что до нас только одному человеку удалось. Да и тот потом оказался Божьим Сыном.

— Ладно, проехали. Спрошу иначе. Ты тут именно меня дожидаешься или мы случайно на одной тропинке оказались?

— Не умничай, Влад. Меня же убили в прошлой жизни, а не контузили… — Швед нагнулся и сорвал очередную травинку. — Скажешь тоже, случайно… Это тебе, городскому, все зеленое — зелено. А я половины из здешних трав у нас дома не видел. Так что вывод прост: мы в другом мире. И если мы даже здесь оказались вместе, то вряд ли случайно.

— Вот только не надо, Мыкола, из себя смесь Лиденброка с Паганелем изображать. Я и так знаю, что хитрее хохла зверя нет. Колись по-доброму: кто и с какой целью тебя в засаду поставил? Или будешь петь, что у меня паранойя?

— Чуть что, так сразу хохол… — ухмыльнулся прапорщик. — А евреи на что? Где-то слышал умную фразу: «Если у тебя паранойя — это не значит, что за тобой не следят». Го-го-го!.. но ты прав, Влад. Я здесь, чтоб держать и не пущать. А также возвращать обратно заблудших…

«Бабушка, ты сюда не ходи, ты туда ходи… — насмешливо подсуетилась память. — А то снег — башка попадет, совсем мертвый будешь…»

— Интересно девки пляшут. Это что же у них там такое важное заныкано, что они, — я неопределенно покрутил головой, — сволочи, так подсуетились. Тебя из мертвых подняли и в охранение выставили?

— А что такое? — засопел Швед. — Тебя, значит, можно и после смерти эксплуатировать, а я — типа рылом не вышел? И потом, Влад, разве кто-то другой тебя, шального, остановит?

— Наверное, ты прав, — кивнул я. — Но на этот раз остановить меня и тебе не удастся.

— Уверен?

— Как в неизбежности рассвета. Слишком многие концы там завязаны… Жизни и судьбы человеческие. Так что извини, брат. В американских фильмах обычно прибавляют: «ничего личного», но тут другой расклад. Я очень даже заинтересован. Лично.

— Влад, — прапорщик понизил голос, — я не пугаю, но Устав караульной службы ты не хуже меня знаешь.

— Первый в голову, второй в воздух? — Я посмотрел в лицо Николаю и увидел там не только досаду и обиду, но и решимость. — А из чего стрелять будешь?

— Вот еще придумал… — Швед демонстративно засучил рукава. — Но задержание я проведу.

«Бить буду сильно, но аккуратно».

— Очнись, Мыкола. — Я отступил на шаг, разрывая дистанцию. — Это ж когда ты у меня хоть один спарринг выигрывал?

— А заодно проверим… — проворчал Швед, не позволяя мне уйти в отрыв, подшагиваясь следом, — ты это или кто другой в твоем обличье по миру шастает?.. — и тут же показал, что бросится мне в ноги. А потом продолжил движение…

Меч в рукопашной схватке явно лишняя деталь гардероба. Знал бы, что так обернется — отложил бы его в сторону.

Ножны всего чуть-чуть сковали движение, но именно этой доли секунды мне не хватило для сустепа,[2] зато оказалось вполне достаточно, чтоб пальцы прапорщика дотянулись до моих штанин. Те самые пальцы, которыми не слишком проворный Мыкола без особых усилий плющил автоматные гильзы. И борьба перешла в партер…

Минут через пять усердной возни в мой разум закралось подозрение, которое продолжало крепнуть с каждым новым приемом, проводимым Шведом. Он совершенно ничего не делал для получения преимущества, тратя силы исключительно для сохранения статус-кво.

— Этак мы и до скончания веков обжиматься будем… — пробормотал я, высвобождая голову из очередного неплотного, но вязкого захвата. — Ты, Мыкола, часом ориентацию не сменил?

— И не мечтай… — прохрипел тот, отжимая мой локоть.

— Так, может, поговорим?

— Почему нет?

Мы отползли друг от друга примерно на полметра и разлеглись, глядя в небо.

— Кто первый начнет?

— «Хочете соби сыдть, а я нэ пойиду, хоч посыджу я за вас, а вы йидьте диду», — процитировал кого-то из украинских писателей Николай. — Лично я никуда не тороплюсь. Мне вменялось твое задержание на данном рубеже. А борьбой, стрельбой или разговорами — без разницы. Так что сам решай, кому первому. Заодно определись: исповедоваться будем или дезу гнать?

— Да, не зря говорят, что когда появились на земле хохлы, отец хитрости Люцифер с горя запил. Ну хорошо, пусть будет по-твоему. Только прежде чем начать рассказ, хочу знать: насколько легитимно твое присутствие. Не исчезнешь ли ты в процессе беседы? — а сам подумал: «Врать точно не имеет смысла, но и душу выворачивать на трезвую голову проблематично. Один глоток не в счет…»

— Вроде не должен, — отозвался Швед. — Я же на посту. И пока никто меня с него не снимал.

— А ставил кто?

— Интересный вопрос… Ладно, слушай. Короче, после взрыва той растяжки очнулся я посреди степи. На горизонте что-то вроде кремля белеет. Но мне только общие очертания стен и башен видны. Зато ворота… как в лупу. Все в перспективе, а сами ворота скачкообразно увеличены. Степь тоже странная, куда ни кинь взгляд — испещрена дорогами, которые к этим воротам ведут. А по дорогам — бесконечные вереницы людей тянутся. И я, кстати, тоже в одной из них, и тоже к воротам тем чудным неторопливо продвигаюсь.

— Жуть…

— Не, — мечтательно возразил Николай, — тихо вокруг, благостно… Как послеобеденный сон в праздник. Жаворонки опять-таки настроение поднимают. И тут подходит ко мне некий господин в сопровождении девицы. Прямо скажем — нерядовая девочка. Я как на пазуху ее уставился, так ничего больше и не зафиксировал. Вот сейчас пытаюсь вспомнить облик того господина, а все время только эти белоснежные полушария и встают перед глазами. Типа Анечка Семенович в молодости и своей лучшей форме…

— Не напрягайся… — Я вспомнил красавицу цыганку на автовокзале. — Мне есть с чем сравнить. Рассказывай дальше.