Мария Двинская - Дети богов (СИ) Страница 9

Вдоволь набродившись по лесу, я вернулся домой. Разбитые стёкла уже убрали, а опустевшие окна забиты досками за неимением дорогих стёкол на замену.

Прошло полмесяца. Фер хлопотал по хозяйству, избавив меня от уборки и готовки, а я заново штудировал книги и справочники в бесплодных поисках возвращения своей магической силы. Ранним утром в районе полудня я ещё нежился в постели, когда снизу донёсся робкий стук в дверь. «Опять Барилас к брату пришел. Фер откроет», — подумал я, но сразу вспомнил, что Фер ушел в деревню и его брат должен об этом знать. В этой местности за магическими деяниями предпочитали обращаться к Красному, так что посетителей моей башни можно было сосчитать на пальцах одной руки неудачливого плотника, поэтому я заинтересовался, кто же всё‑таки решил прийти к магу и зачем. Накинув серый рабочий халат, по недоразумению именуемый мантией, я прошёл вниз и открыл дверь. На пороге стоял Барилас.

— А Фера нет, — слегка разочарованный сообщил я. С другой стороны я был в глубине души обрадован, что магии от меня не требовалось — я до сих пор не мог ничего толком сделать.

— Я знаю, господин маг, я к вам пришёл.

Я молча посторонился, пропуская охотника внутрь и прикрыл за ним дверь. Потупив взор, как полагается приличному простолюдину при разговоре с кем‑либо, стоящим выше него на ступеньке социальной лестницы, он совсем неприлично уставился вниз и покраснел. Отметив, что краснеет он совсем как брат, преимущественно ушами, я проследил за его взглядом и тоже уставился на свои тапочки. На огромные розовые пушистые тапочки в виде идиотски улыбающихся зайцев. Полученные на ярмарке в довесок к меховому одеялу, они долгое время пылились в сундуке, пока не пригодились в борьбе со сквозняком из разбитых окон.

Я почувствовал, что и сам начинаю смущённо краснеть.

— Пол холодный, — пояснил я и жестом пригласил охотника пройти дальше в комнату, поближе к камину. Охотник понимающе кивнул и сел на край лавки.

— Я насчёт Фера, — начал Барилас и замолчал, то ли подбирая слова, то ли сомневаясь, нужен ли ему этот разговор.

— Так что насчёт него? — я подтолкнул его продолжать, одновременно складывая дрова в камине.

— Вы, наверно, знаете, он после того дня считает себя нежитью, — глубокий вздох возвестил о том, что Барилас не одобряет этого мнения.

— Угу.

Дрова в камине не горели желанием разгораться.

— И знаете, что Красный вас ненавидит.

— Есть такое.

Кусок старой бересты почернел и скрутился в тугой рулончик, но гореть отказывался.

— Он в Мир ходил недавно, — продолжил Барилас, с интересом наблюдая за моей борьбой за огонь. — Написал в инквизицию обвинение в применении некромантии. Расследователи должны прибыть к концу следующего месяца.

Я отвлёкся от камина, чем сразу воспользовался только — только занявшийся огонёк на тоненькой щепочке, потухнув самым наглым образом. До поломки жезла я разжигал камин магией. После этим занимался Фер, так что опыта в добывании огня обычными методами у меня было немного.

— А ты откуда знаешь?

— Забрёл в город, шкурки продать. С местным писарем в кабаке хорошо посидели, вот он по пьяни и рассказал. У нас же не то, что писать, читать мало кто может, вот и Красный ходил к писарю для прошения.

— Вот, гад, — пробормотал я, повернувшись обратно к камину. Кому это было адресовано — Красному или непокорному огню, я точно не знал.

— Согласен, — кивнул охотник, — вот я и волнуюсь за брата. Вы же отбрехаетесь, а его на части порежут. Да зажгите его магией! — не выдержал он безвременной кончины ещё одной спички.

Я молча посмотрел на Бариласа взглядом сурового учителя, услышавшего от своего лучшего ученика потрясающую глупость. Охотник смог выдержать всего с полдюжины ударов сердца.

— Хотя башню жалко. Красивая, — Барилас был свидетелем некоторых моих попыток колдовать «вслепую», не чувствуя силы. Последствия одной из них до сих пор не до конца вычерпали из подвала.

Я протянул охотнику коробок спичек.

— Да, дознание инквизиции это… неприятно.

Под опытными руками огонёк со спички перебежал на растопку и в камине вскоре затрещал огонь. Я повесил над ним закопчённый чайник и сел на лавку рядом с охотником.

Некоторое время мы сидели, молча смотря в камин. Затем я прервал тишину.

— Даже не знаю, что делать — в голову ничего не идёт. И так и так плохо получается.

— А если Фера спрятать? Тогда ему плохо точно не сделают.

— Тогда плохо сделают мне, — хмуро ответил я. — У инквизиции принцип презумпции виновности. Раз нет доказательств, что он не нежить, значит он — нежить, и я некромант. А с доказанными некромантами разговор короткий. Вернее, его совсем нет — казнь и точка. А мне ещё жить хочется.

Мы опять замолчали. Чайник начал шипеть.

— Хотя, пока они не докажут, таковым я считаться не могу. Пройдёт пара лет и расследование прекратят за давностью, — вслух продолжил я рассуждения. — Ну, или через год предъявить им Фера, живого и здорового. Тогда доказывать ничего не надо.

Барилас заинтересованно посмотрел на меня.

— Нежить больше года не протянет, — пояснил я. — Как ни старайся, начнёт разлагаться. И гарантированно не повзрослеет.

Охотник согласно кивнул, и мы снова уставились на закипающий чайник.

— Можно… — снова начал я, но в этот момент вернулся Фер и я замолчал.

Фер прошёл к камину, подбросил полено и неодобрительно посмотрел на мои ноги.

— Опять до полудня лежали?

Я автоматически посмотрел в том же направлении. Левый заяц ухмылялся сильнее обычного.

— Ферниджин Брамат! — когда кого‑то зовут полным именем, то это всегда заставляет нервничать и вспоминать былые прегрешения. — Скажи мне, какого лешего ты всей деревне говорил, что ты — нежить?

— Ну, так это… — Фер пытался придумать что‑нибудь, чтобы не сказать правду — чтобы ему завидовали остальные мальчишки. Чем ещё хвастаться‑то? Как поймал большую рыбу? Так любой это может сделать. Как поступил в услужение магу? И что такого, любой мог, выскажи только желание. А вот нежить — совсем другое дело. Ведь сначала надо умереть, что само по себе достижение. И умереть так, чтобы рядом оказался сильный колдун, непременно возжелавший тебя воскресить. Именно тебя, а не рыбака Тронта, скончавшегося на той неделе.

— А как ты относишься к перспективе потерять одну — две — три конечности? — продолжил я, не давая Феру времени на ответ.

— К пер… чему?

— Жить хочешь, не инвалидом?

— Хочу, конечно. А что случилось?