Анна Степанова - ПЛЕНЕННАЯ ДУША Страница 9

«Конечно! — смеялась она. — Не понимаю, почему ты все еще споришь? Я ведь, как-никак, намертво застряла в твоей голове!»

— Это не смешно. Напомни мне убить негодяя-жреца за такой подарок!..

Но, в конце концов, его тоже разбирало веселье.

И Эдан уже не мог себе представить, как бы жил без призрачной болтовни нахалки-супруги.

Скорей всего, свихнулся бы еще зимой. От новых, бесконтрольных способностей, от горя и глубокого потрясения, от невозможности понять, кто он есть и что ему дальше делать.

Те дни помнились сейчас лишь урывками. Короткими моментами ясности меж бесконечным холодом и слепой яростью. Маленькими проблесками равновесия, каждый из которых упругой ниточкой тянулся к его Снежинке.

К ее испуганному, тихому плачу — когда Лая впервые осознала себя, и Эдан всю ночь провел, рассказывая глупые истории, чтоб хоть немного ее успокоить.

К ее отчаянному крику об опасности, когда он, изнуренный и безразличный, чуть было не попался в пасть зимнего барса.

К ее первым попыткам заговорить, почти стоившим ему остатков рассудка.

К ее постоянному, успокаивающему присутствию…

Наверное, когда-нибудь, они научатся скрываться друг от друга — ведь нелегко быть все время вот так нараспашку, хочется хоть какой-то кусочек души сохранить в тайне, только для себя. Но пока что он с радостью принимал ее любопытство, мирился с навязчивой заботой, а неуместные, подчас, шуточки даже находил по-своему милыми.

Впрочем, сильно подозревал Эдан себя в пристрастности, ибо те же вещи в других женщинах — в Славе, например, или (что далеко ходить?) в леди Юлии — его неимоверно раздражали.

«А, кстати, куда все подевались?» — отвлекся светловолосый от раздумий, ступив в непривычно тихую горницу приютившей их избы.

Ну хозяева, ясное дело, люди работящие, дома без дела сидеть не будут.

Алим, наверное, все же согласилась на уговоры местной повитухи, да помчалась принимать роды у мельниковой жены. Значит, до вечера не вернется.

А вот где Юлию носит? Он же просил ее в одиночку не высовываться!..

«И что думаешь, Снежинка? Где нам пропажу искать?»

«Пропажа», однако, очень скоро сама нашлась — влетела в сени: запыхавшаяся, растрепанная, глаза красные, слезы по щекам в три ручья льются…

— ТАМ… ТАМ!.. — крикнула, задыхаясь от бега и давясь рыданиями.

Эдан выскочил во двор, ожидая лихого разбойничьего нашествия, — если не лорда Амареша со всей золотой сотней в придачу… Но на улице было по-полуденному тихо.

— Так что стряслось? — недовольно обернулся к выбежавшей следом Юлии.

— Они… привязались… пьяные… а он… а его… а-а-а! — еще больше завелась девушка.

Немалых усилий стоило мужчине добиться от нее толкового рассказа. История же выглядела так.

Когда Эдан ушел на околицу, где должен был объявиться человек с нужными вестями, а новая «горничная», забрав свой короб, отправилась за местной повитухой, Юлия, как и стоило ожидать, заскучала. Поначалу она еще держалась. Помучила хозяйского лентяя-кота, пока тот не удрал за печку, съела здоровенный кусок сладкого пирога, запивая знахаркиным «чаем для стройности», да взялась было за вышивку — но пальцы, привыкшие к шелку, очень быстро устали от грубых ниток и толстого полотна. Пришлось это занятие бросить.

Столь любимых барышней книжек с любовными сказаниями у хозяев не водилось отроду — так что, не зная, куда себя деть, Юлия выглянула во двор; потом выбрела потихоньку на деревенскую улочку, с искренним, детским любопытством приглядываясь к быту селян; походила вдоль плетенных и деревянных заборчиков, и, наконец, остановилась напротив местной корчмы.

Нет, заходить туда девушка не собиралась! Но, вот беда: в это время как раз гуляла здесь тройка парней из соседнего (через речку) поселения. Из родного-то кабака их еще накануне за буйство выкинули, потому и решили ребята к соседям податься.

Одинокая, незнакомая барышня пьяным головам — что мед для мухи.

Юлию из окошка корчмы приметили сразу. А приметив — высыпали на улицу, чтоб немедля свести знакомство, и поскорей «осчастливить» новую знакомую на ближайшем сеновале.

Вначале леди растерялась. Из местных, как назло, вокруг только детвора в пыли играет, да три ветхих старушки у колодца топчутся. Ну, еще щупленький корчмарь, на миг высунувший за дверь нос, но тут же спрятавшийся. А эти, пьяные, уже и за руки хватают да к изгороди теснят…

От удивления и страха Юлия даже как следует заорать не смогла.

На ее счастье, как раз шел через деревеньку парнишка-студиозус — из тех, кто полжизни бродит от города к городу, от одного ученого мужа к другому, впитывая всякое мудреное слово. Худой, давно нечесаный, заросший хлипкой черной бороденкой, светящий с изнуренного лица огромными, как у теленка, глазами, — он вряд ли являл собой хоть сколь-нибудь воинственное зрелище. Но на случившуюся с девушкой беду откликнулся с неожиданной горячностью — тут же встал на защиту, закрыл Юлию собой, и, пока визжащая детвора да охающие бабки сзывали на помощь люд, успел пару раз получить тяжелым мужицким кулаком да сильно изваляться в пыли.

Тем бы все дело и закончилось — но пьяные, а оттого еще более злые деревенские, оттеснив незваного защитника, вознамерились взять свое с барышни прямо на улице. Та взвыла, сжимая разорванный подол платья, а студент вдруг не на шутку разъярился. И, не имея за собой ни единого в силе преимущества, подхватил с обочины увесистый булыжник да опустил его одному из тройки на голову.

Тот рухнул, как и следовало ожидать, а приятели его, мгновенно позабыв о девушке, мстительно накинулись на обидчика. Сбежались, наконец, мужики — свои и зареченские. Драку остановили.

Но вот тут-то и выяснилось, что молодец, «невинно убиенный» (а на самом деле, просто пребывающий в отключке), — это любимый сын зареченского старосты. И что страшного «убивцу» за такое «душегубство» полагается вздернуть на ближайшем дереве. К счастью для «преступника», не истекла еще Неделя Почитания, объявленная после смерти Императора, а потому нельзя было устраивать ни венчаний, ни казней.

Почесав макушки, мужики скрутили бедного студиозуса и бросили его в подвал ближайшей избы. Прибежал взглянуть на пострадавшего отпрыска причитающий зареченский староста, а за ним примчался и напуганный вестями о «разбое» и «бунте» управляющий здешнего лорда…

О Юлии в суете все позабыли, и девушка, заливаясь слезами, помчалась к своему спутнику — «искать справедливости»…

— А я-то что могу сделать? — споткнулся, это услышав, Эдан.

— Ну как же! — запричитала леди. — Несчастного юношу из беды вытащить!