Джон Толкин - Сильмариллион Страница 9

Но Ауле отвечал:

— Это будет справедливо и для Детей Илуватара: ибо они станут есть и станут строить. И, хотя создания твои ценны сами по себе и были бы ценны, даже если б никто иной не должен был явиться в мир, однако, Эру даст превосходство Детям, и они будут пользоваться всем, что есть в Арде, — хотя, по промыслу Эру, не без почтения и благодарности.

— Если только Мелькор не затемнит их сердца, — молвила Йаванна. И она не успокоилась, но печалилась сердцем, боясь того, что может случиться в Средиземье в грядущие дни. Потому она пошла к Манвэ, и не предала Ауле, но сказала так:

— Владыка Арды, верно ли, как Ауле сказал мне, что Дети, когда придут, получат верх над созданиями моих рук, чтобы делать с ними, что хотят?

— Это так, — отвечал Манвэ. — Но почему спрашиваешь ты о том?

Йаванна умолкла и заглянула в себя.

— Сердце мое тревожат думы о грядущих днях, — наконец молвила она. — Все, что создано мной, дорого мне. Не довольно ли, что Мелькор извратил столь многое? Ужели никто из моих созданий не будет свободен от владычества других?

— Если бы на то была твоя воля, — кого бы ты охранила? — спросил Манвэ. — Из подвластных тебе кто милей всего?

— Все милы по-своему, — сказала Йаванна. — И каждый помогает оценить других. Но кэлвар могут бежать или защитить себя, а олвар — те, что растут — не могут, а из них более всего милы мне деревья. Растут они долго, а умирать станут быстро, и, если только не будут богато плодоносить, мало кто пожалеет об их гибели. Я провижу это в думах своих. Если бы деревья могли говорить от имени всего, что растет, и карать тех, кто чинит им зло!..

— Странна твоя дума, — заметил Манвэ.

— Однако, так было в Песни, — возразила Йаванна. — Ибо покуда ты был в небесах и вместе с Ульмо создавал тучи и проливал дождь, я вздымала ветви дерев, чтобы пить его, и некоторые пели для Илуватара среди ветров и ливней.

Тогда Манвэ умолк, и думы Йаванны, что вложила она в его сердце, все росли — и переполняли его; и это увидел Илуватар. И показалось Манвэ, что вкруг него вновь звучит Песнь, и он заметил в ней множество вещей, которые, хотя он слышал их прежде, остались незамечены им. И, наконец, Видение открылось вновь, но теперь оно было бледно, ибо он сам был в нем — и, однако, видел, что все держится рукою Илуватара; но вот рука проникла внутрь, — и из нее вышли многие дива, что были прежде сокрыты в думах айнуров.

Тогда Манвэ очнулся и сошел к Йаванне на Эзеллохар, и сел рядом с ней под Двумя Древами. И молвил:

— О Кементари, Эру сказал свое слово: "Ужели думает кто-то из валаров, что я не слышал всей Песни, до слабейшего звука слабейшего голоса? Знайте же: когда Дети проснутся, сбудутся думы Йаванны, и издалека соберутся духи, и поселятся в некоторых кэлвар и олвар, и их будут почитать и бояться их праведного гнева. На время покуда Перворожденные сильны, а Пришедшие Следом — юны. Но разве ты забыла, Кементари, что думы твои не всегда пелись одни? Разве не встречались твои думы с моими и не обретали крыльев, подобно птицам, парящим под облаками? Это также было замечено Илуватаром, — и, прежде чем пробудятся Дети, в Мир придут Орлы Западных Владык.

Тогда Йаванна возрадовалась и встала; и, протянув к небесам руки, воскликнула:

— Высоко поднимутся деревья Кементари, чтобы Орлы могли поселиться там!

Но Манвэ тоже встал, и, казалось, стоит он на такой высоте, что голос его точно спускается к Йаванне с тропинок ветров.

— Нет, — промолвил он, — лишь деревья Ауле будут достаточно высоки. В горах станут гнездиться Орлы и внимать голосам тех, кто взывает к нам. Но в лесах будут бродить Пастыри Древ.

Тут Манвэ и Йаванна расстались, и Йаванна вернулась к Ауле: он был в своей кузне, выливал в форму расплавленный металл.

— Эру щедр, — молвила она. — Теперь пусть остерегутся твои дети! Ибо отныне в лесах будет жить сила, чей разбуженный гнев станет великой опасностью для них.

— И все же им понадобится дерево, — сказал Ауле и вернулся к горну.

Глава 3

О приходе эльфов и пленении Мелькора

Долгие века жили валары в блаженстве в свете Древ за Горами Амана, — Средиземье же лежало в сумерках под мерцанием звезд. Пока горели Светильни, все пошло в рост, но теперь не росло, ибо всюду опять была тьма. Однако древнейшие из живых существ уже пробудились: в морях — гигантские водоросли, на земле — тени огромных деревьев; а в долинах и окутанных мраком холмах таились темные твари — древние и сильные. В те поля и леса не приходил никто из валаров, кроме Йаванны и Оромэ. И Йаванна бродила в сумерках, печалясь, потому что рост и цветение Весны Арды окончились. И она погрузила в сон многое из того, что проснулось Весной, — дабы создания ее не старились, а ждали пробуждения в грядущие века.

Но на севере Мелькор собирал силы — не спал, наблюдал и трудился; и появились лиходейские твари, и темные дремлющие леса наполнились чудовищами и призраками ужаса. А в Утумно он собрал своих демонов — тех духов, что предались ему во дни величия и стали подобны ему в падении: сердца их были из пламени, но обличье — тьма, и ужас несли они с собою: у них были огненные бичи. Позже в Средиземье их звали балрогами. И Мелькор породил во тьме много других чудищ разных форм и видов, что долго тревожили мир; и границы его владений в Средиземье все далее продвигались на юг.

А еще Мелькор выстроил крепость с оружейнями близ северо-западных берегов Моря — отбивать любой штурм, какой мог быть начат валарами. Командовал той крепостью Саурон, наместник Мелькора; а звалась она Ангбанд.

Однажды валары держали совет, ибо обеспокоили их вести, принесенные Йаванной и Оромэ из Покинутых Земель; и Йаванна вышла вперед и, обратясь к валарам, молвила так:

— О повелители Арды, Видение Илуватара было кратким и быстро исчезло, так что, быть может, мы не сумеем точно исчислить в бегущей череде дней Назначенный Час. Однако будьте уверены: Час близится, и в этот век исполнятся наши надежды, и Дети пробудятся. Так ужели оставим мы земли, где им жить, бесплодными и полными лиха? Ужели будут они бродить во тьме, когда мы радуемся свету? Ужели будут звать Властелином Мелькора, когда Манвэ восседает на Таниквэтиль?

И Тулкас вскричал:

— Нет! Давайте скорее начнем войну! Разве не довольно отдохнули мы от борьбы, разве не восстановились наши силы? Неужто один всегда будет противостоять всем?

Но, по велению Манвэ, заговорил Мандос и молвил так:

— Истинно, в этот век придут Дети Илуватара, но они еще не пришли. Более того, суждено, чтобы Перворожденные пробудились во тьме, и первым их взглядом был взгляд на звезды. Яркий свет погубит их. К Варде станут взывать они в нужде.