Любовь Черникова - Защитница. Киррана-1 Страница 9

при одном упоминании о сартогах мужики натянули доморощенные доспехи, а кое-кто

даже бряцал настоящей кольчугой, привезённой из Птичьего Терема, а то и самого

Стольна-града. Селяне храбрились да хорохорились, готовясь дать отпор извечному

врагу.

– Чего замерла?! Гони отару на двор! Сама – в погреб! – соседка тётка Марфа

пронеслась мимо с коромыслом, поторопив засмотревшуюся на приготовления

девочку.

– Вот что за привычка, с пустыми вёдрами ходить? – пробормотала ей вслед Кира и,

встрепенувшись, взмахнула прутиком.

Животина покорно топала, посматривая на снующих туда-сюда людей. Кира твёрдо

решила: на этот раз никакого погреба. Пойдёт смотреть, как сражается Каррон, вот

только Микора сначала найдёт, а то когда ещё такая возможность выдастся? Рассказы о

подвигах могучих Защитников она всегда слушала с жадностью. Но то – рассказы.

Совсем другое дело увидеть все своими глазами. Рука непроизвольно потёрла

зачесавшийся в предвкушении доброй взбучки зад. Ничего! Не впервой.

Мимо отары с лаем промчалась пара псов. Ягнята, перепугавшись, прыснули в

разные стороны.

– Ну же, глупые! – Кира, размахивая прутиком, принялась собирать беглецов.

Растеряв друг друга, те трусливо блеяли. Она быстро сбила их в кучу, дружной ватагой

направляя в узкий проход загона. По привычке – считала.

Все ребята в Золотых орешках умели считать. Кто был мал – до десяти. Кто постарше

– до ста, ну а совсем взрослые – до тысячи. Кира тоже умела считать до тысячи, хоть

иногда и путалась. Её научил Каррон, и она считала все подряд: ягнят, шаги от крылечка

и до окраины, прутики в плетне, облака.

– Звёздочка! – Кира не обнаружила козлёнка. Самого шустрого – чёрного с белым

хвостом. Козочка была как раз из тех, что предназначались Каррону. – Ах, Киалана

Заступница! – она всплеснула руками и побежала обратно по дороге. Стукнув себя по

лбу, вернулась и как следует заперла калитку загона, прежде чем броситься на поиски.

– Звёздочка, Звёздочка! – громко звала козлёнка, который обнаружился только в

самом конце улицы. И когда только так далеко удрать успела?

Стоило приблизиться, как козочка шустро отбегала на несколько шагов, а потом

снова и снова, будто нарочно дразнила. Так, мало-помалу, Кира очутилась в огородах,

что у выселок. Она тихо ругалась, и никак не могла догнать шуструю скотинку. Та

успевала скрыться за очередным поворотом, мекая и ловко перебирая тоненькими

ножками.

Вот впереди снова мелькнул белый хвостик и скрылся в кустарнике, живой

изгородью отделявшем поле от дороги. По эту сторону деревни располагались овины и

другие общие хозяйственные постройки – места свиданий, сплетен и потайных

разговоров.

Микор из-под самой крыши овина наблюдал, как на опушке леса появились три

сартогских всадника. Осмотревшись, они осторожно двинулись к выселкам.

– Ишь, гады, чего удумали! Наверное, тайный конец поджечь хотят, чтобы

деревенские тушить сбежались, – предположил он, хотя и не придумал, зачем тем это

могло понадобиться.

Маленький Федунька, хлюпнув носом, затянул:

– Мамка-нака-а-а-а-жет!

– Тише ты! – Микор, больно пихнул его в бок.

Федунька насупился, но нудить перестал.

– Ох и выдерут нас, – философски вздохнул Егорша.

– Подумаешь, выдерут! – Микор презрительно сплюнул, подражая взрослым. Среди

друзей он был самым старшим – ему уже исполнилось двенадцать. Егорше на одну

зиму меньше, а Федунька видел лишь восемь.

Внезапно сартоги принялись нахлёстывать злых косматых лошадей, стремительно

преодолевая открытое пространство, разделяющее опушку леса и деревню.

– Надо бы народ предупредить, – заволновался Егорша.

– Там Кирка! – вскрикнул Федунька.

Микор и Егорша одновременно посмотрели, куда он указывал.

– Ой-е-е-е! – всплеснул Егорша руками. – Она же прямо на них сейчас выскочит!

Кира, ни о чём не подозревая, выбралась из кустов и остолбенела. Навстречу на

приземистых косматых лошадках неслись всадники. Сартоги! Трое! Завидев её, они

радостно заулюлюкали. Козочка от страха рухнула набок, вытянув ножки. Недолго

думая, Кира по-волчьи закинула Звездочку себе на закорки и рванула по дороге в

сторону деревни. Козлёнок был тяжёлой ношей для девочки её возраста, но страх

придал сил. У Киры и в мыслях не было её бросить.

Похоже, это те самые разведчики, но как они оказались по эту сторону деревни?

Глухой топот обмотанных шкурами копыт раздавался все ближе. Кира бегала лучше

сверстников, особенно на короткие расстояния, Микор даже на неё злился, когда

оказывался всего лишь вторым, но с козлёнком на шее ей не тягаться против

выносливых сартогских лошадей.

Сердце уже колотилось у самого горла, в груди горело, но она, мелькая босыми

пятками, продолжала бежать дальше.

– Ты, – Микор повернулся к Егорше, – бери Федуньку и дуйте на площадь.

Предупредите наших, – закусив губу, он крепко сжал в руке самодельный лук.

Ребята беспрекословно послушались. Поторапливаясь и помогая друг другу,

спустились и, что есть духу, припустили за помощью. Микор повернулся к дороге. Кира

неслась, унося на плечах остолбеневшего козлёнка.

– Брось! Брось его, глупая! – от бессилия Микор даже притопнул.

Всадники медленно, но верно настигали свою жертву. Забыв об осторожности и не

таясь более, нахлёстывали лошадей, с гиканьем преследуя добычу.

Овин, где прятался Микорка, располагался чуть поодаль от дороги. Его детскому,

почти игрушечному луку отсюда не дотянуться. Подхватив колчан, он ловко спрыгнул

вниз. Крадучись, двинулся к дороге.

Когда Микор осторожно выглянул из кустов, преследователи уже настигли Киру.

Один из узкоглазых всадников взмахнул рукой. Оглушительно щёлкнул бич. Кира,

споткнувшись, покатилась кубарем с пригорка, чуть было не придавив бедную козочку.

Перевернувшись на спину, попыталась отползти к обочине, остерегаясь оказаться под

конскими копытами.

– Убивать не станут. Кира растёт девка красивая, – повторил Микор слова взрослых.

– В полон уведут, как пить дать. Или принесут в жертву, – пригибаясь, он двинулся

вдоль изгороди.

Снова раздался щелчок, совсем рядом в воздух взвился фонтанчик пыли. Кира

испуганно взвизгнула. Один из всадников спешился и направился к ней ковыляющей

походкой привычного более к седлу, чем к твёрдой земле, человека. Он потянул из-за