Дэйв Дункан - Путь воина Страница 9

— Что касается помощников, у меня нет никаких претензий, — сказал он.

При этих словах сердце девушки забилось сильнее.

— Вы очень любезны, светлейший, — продолжал жрец, не обращая внимания на это замечание. — Но вашей жизни все еще угрожает опасность Я нисколько не сомневаюсь в вашей доблести, — добавил он быстро. — Я уверен, что если дело коснется чести, вы без особого труда расправитесь с Хардуджу. В этой долине седьмой ранг только у него. Он старше вас на пятнадцать лет и к тому же склонен к невоздержанности во всем. Но меня беспокоит возможность предательства.

Воин хмурился и покачивал головой, как будто не мог ничему этому поверить.

— Нет, я не опасаюсь того, что сюда могут прийти воины, — пояснил Хонакура. Лицо его порозовело, голос звучал тверже. — Разве только разбойники, которые подкупают стражу, и она берет их под свою защиту. Но здесь вас никто не станет искать, светлейший.

Джа уже открыла рот, но спохватилась, надеясь, что они не заметили этого; однако от воина ничего не могло ускользнуть, и вот опять его глубокие, внушающие ужас глаза смотрели на нее.

— Ты хотела что-то сказать? — спросил он.

Она судорожно глотнула воздух.

— Около полудня, светлейший…

— Да? — он ободряюще кивнул.

— Я вышла, светлейший… всего на минутку. Мне надо была Меня не было всего лишь минуту.

— Хорошо, — его внимание и терпение пугали, — и что же ты увидела?

Она видела, как какая-то жрица пятого ранга, полная женщина средних лет, шла по дороге и заглядывала во все домики. Раньше такого никогда не было, к тому же она вспомнила, что ее хозяйка Кикарани строго ей наказала, что никто не должен знать об этом благородном господине.

Хонакура зашипел.

— Даже жрецы здесь продажны, этого я и опасался! Вас обнаружили, светлейший!

— Минуточку, — громко сказал воин, не спуская глаз с Джа и все так же улыбаясь. — Так она вошла и увидела меня?

— Нет, светлейший, — Джа почувствовала, что краснеет.

— Но уже сам факт того, что ей не дали войти, позволит им сделать все выводы, — рассерженно произнес жрец.

Воин не обратил на него внимания.

— И что ты сделала, Джа?

Она опустила голову и прошептала, что сняла платье, закрыла воина своим телом и сделала вид, что они развлекаются. Женщина не вошла, а снаружи она не могла хорошо его рассмотреть.

Наступило молчание, потом, все еще дрожа, она посмотрела на него и увидела, что он улыбается, нет, смеется, и странно было видеть эту мальчишескую усмешку на таком мужественном лице.

— Жаль, что я был без сознания! — сказал он. Потом он повернулся к жрецу.

— Повторяю, у меня нет претензий относительно слуг.

Хонакура сиял.

— Это рука Богини! Да, я не ошибся, когда подумал, что это Она привела вас сюда! Возьмите миллион рабынь, светлейший, и вы не найдете ни одной, которая догадалась бы защитить вас таким образом и захотела бы это сделать.

— Рабыня? — Ее пугала его улыбка, а о том, каков он в гневе, она не решалась и подумать. — Так эта линия на лице означает, что ты рабыня?

Она робко кивнула, и его гнев теперь обратился на жреца.

— И кто же владеет этой рабыней?

— Я полагаю, храм или жрица Кикарани, жрец не испугался, он только слегка удивился. — А что, светлейший?

Воин не ответил. Некоторое время он хмуро смотрел перед собой, потом невнятно произнес:

— Из какой помойной ямы все это взялось? — он пожал плечами и опять обратился к жрецу — Итак, я должен убить этого человека… Хардуджу… да? А его друзья?

Кажется, старика это удивило.

— Если вы говорите о воинах, светлейший, то они с почтением отнесутся к вызову и к тому, что за ним последует. Я уверен, что большинство из них — люди чести. Затем, когда вы получите власть правителя, вы сможете наказать изменников, обеспечить паломникам должную защиту и выловить разбойников. — Понятно, — он замолчал и уставился в пол. Мимо с грохотом прошла вереница мулов, копыта выбивали стаккато по булыжникам дороги, погонщики радостно кричали, завидев впереди конец своего долгого путешествия. По дороге брела лошадь. Солнечный бог спустился совсем низко, и светлое пятно на стене порозовело. Жужжали мухи. Воин лениво отгонял их, а иногда ловил муху рукой. Потом он хмуро посмотрел на жреца.

— Хорошо, а где я сейчас?

— В этом домике обычно останавливаются паломники, — пояснил Хонакура.

— Где это?

— Сразу за городом.

— А что это за город? — голос его звучал все глуше, в нем таилась опасность.

— Город у храма, светлейший, — терпеливо отвечал жрец. — Храм Богини в Ханне.

— Ханн? Благодарю вас, — кивнул воин. — Никогда раньше об этом не слышал. Какой… Где… — он взревел от бессилия, а потом резко выпалил: — На какой большой части суши, окруженной соленой водой, мы находимся? — Казалось, он сам удивлен не меньше, чем они.

— Соленой водой? — повторил Хонакура. Он взглянул на Джа, как будто надеясь получить у нее помощь. — Мы сейчас на острове, светлейший. Он лежит между Рекой и ее маленьким рукавом, но вода здесь не соленая. Рукав не имеет имени, но иногда его называют Рекой Судилища, — быстро добавил он, чтобы предотвратить дальнейшие расспросы.

— А как называется большая река?

— Просто Река. — В голосе старика послышалось отчаяние. — Другой нет, поэтому зачем ей имя? — Он замолчал, а потом добавил: — Река — это Богиня, а Богиня — это Река.

— Вот как? — Воин в раздумье потер подбородок. — А какой сегодня день? — спросил он.

— Сегодня День Наставников, светлейший, — ответил жрец. Увидев, как смотрит на него воин, он нахмурился и резко произнес: — Третий день двадцать второй недели года двадцать семь тысяч триста пятьдесят пятого от основания храма.

Воин застонал, а затем вновь воцарилось долгое молчание.

Светлое пятно на стене исчезло, и в домике стало темнее. Воин поднялся, подошел к окну и, опершись локтями о подоконник, стал смотреть на дорогу. Его огромное тело загородило и без того слабый свет. Через шторы, закрывающие вход, Джа могла различить очертания прохожих — работники шли домой с полей, рабыни — такие же, как и она сама, вели паломников в домики. Проехал всадник, и воин, выругавшись, отпрянул от окна.

Он прижался спиной к стене между окном и дверью, так что его лицо скрылось в тени, сложил руки на груди — у большинства мужчин такие ноги, как у него руки, — и опять обратился к жрецу.

— Очень интересная сказка. — Его глухой голос звучал совсем тихо. Есть только одна маленькая неувязка — я не воин. Я не знаю даже, как взять меч в руки.