Николай Князев - Владигор. Римская дорога Страница 9

Старик присел на край лавки. Присели и его сыновья — два ладных парня с мягкими, несколько бабьими лицами. Жены их и внучка Купава жались к стене возле двери. А ребятню вообще не пустили в горницу.

— Давно здесь живете? — спросил Владигор.

— Вторую зиму зимовать будем, — отвечал старик.

— Далековато от реки забрались, торг вести несподручно…

— Тут до Удока тропа имеется, — встрял в разговор младший из сыновей. — Зимой на лыжах-то пушнину вмиг можно домчать.

— Молчи, Тихоня, — шикнул на него старик.

Парень стрельнул глазами и примолк.

«А ведь и впрямь мог бы меня зарезать. Или не хватило бы силы ножом кольчугу пробить?» — подумал Владигор беззлобно.

— Небось от дани здесь хоронитесь? — спросил он.

— Как можно, князь… Дань платим исправно. У наместника в Удоке на то запись имеется.

— Ладно, проверю, — небрежно кивнул Владигор. — А кто этой вотчиной тебя, старик, пожаловал? Небось сам?

Старейшина заерзал на лавке.

— Так ведь… нечисть тут жила… а мы ее понемножку изводить стали… Чародей приходил, мы ему всякого добра надавали. Так он на эту поляну заклятие наложил — никакая гадость из лесу сюда проскочить не может… В толк не возьму, как эта ведьма его заговор обошла.

— Потому как идола надо было деревянного ставить… — крикнула от дверей Купава. — А не амбар новый рубить.

— Цыц, девка!.. — прикрикнул на нее старик да еще кулаком стукнул по лавке. — Главное — дом есть… И идола срубим. А пока у нас оберег имеется, чародеем оставленный… Принеси!

Купава выскочила из горницы и вскоре вернулась с небольшой костяной фигуркой. С ладонь величиной. Из своих рук показала князю.

— Чародей никому в руки не велел тот оберег давать… Только девки до него могут коснуться, а мужики или бабы — ни-ни.

Фигурка изображала козлоногого человечка с крошечными рожками на голове и хитрой ухмылкой на губах. Два черных камешка были вставлены в глазницы, — «глаза» полузверя-получеловека хитро посверкивали…

— И как тот чародей выглядел? — спросил Владигор — его так и подмывало взять странный оберег в руки, но, помня о прежней своей вине перед стариком, он сдерживал себя.

— Да как все чародеи — лицо худое, желтое. И бородка длинная, черная, курчавая…

— И откуда же он явился?

— Да неведомо… Мы как раз ворота ладили, а он раз — и выскочил, словно из-под земли… И ушел так же — шагнул и растаял в воздухе, а вокруг туман сизый заклубился. Дело понятное, чародейское…

— Он как-нибудь называл себя? — допытывался Владигор. — Кому молился?

— Молился… — Старик задумался. — Зевулусу какому-то вроде… Но я о таком боге не слыхал. Мы Перуну поклоняемся… А больше — Велесу.

«Кто ж это по моей земле ходит и своими, ЧУЖДЫМИ, знаками метит, будто пес окаянный?» — хмурясь, подумал князь.

Слушая торопливую речь старика, Владигор невольно морщился — что-то было не так в его словах: как они могли так скоро обжиться здесь на новом месте, и скотиной обзавестись, и поля расчистить — не говоря о том, чтобы такие хоромы срубить? В подобных домах в Ладоре богатые горожане живут, а эти селяне… Да тут от зари до зари топором маши — не поспеешь поставить домину к зиме. А ведь надо еще поле пахать и в лес за дичью ходить…

— Спасибо за хлеб-соль, хозяин добрый… — поднялся князь. — В путь пора.

Вышел во двор. Огляделся. Лиходей, не привязанный, шумно пил из колоды воду. Отрок, внучок хозяйский, пытался похлопать жеребца по крутой шее, но тот фыркал и отступал в сторону.

«Амбар»… Что-то заставило Владигора повернуть в эту сторону.

Ворота замкнуты двумя жердями, неведомо, от каких воров. Коли они все тут родня, то кого бояться? Князь скинул засов, шагнул внутрь. Со света не сразу разглядел их — человек восемь мужчин, сидевших на прелой соломе, в лохмотьях, с деревянными колодками на шее…

— Помилуй! — пискнул здоровенный парень, на четвереньках спешно убежал в угол и залег там, прикрылся ладонями.

Вот и разгадка. Вот они, руки, ладившие все эти хоромы. А старик, пыхтя, уже поспешает сзади.

— Кто они? — повернулся Владигор к хозяину.

Старик сладко улыбнулся. Какая милая улыбочка — ну просто мед.

— Пленники, князь. Из разбойного племени. Прежнюю избу мою пожгли. Ноне долг свой отрабатывают.

— Князь… — прошептал едва слышно кто-то за его спиной в амбаре.

— Точно… похож… На Светозора похож…

Парень тот, что прежде на четвереньках уполз в угол, теперь кинулся в ноги Владигору:

— Спаси, князь! Никакие мы не разбойники!.. Беглые мы… От Климоги бежали из самого Ладора… По лесам хоронились… А этот…

Досказать не успел. Свистнула в воздухе каленая стрела. И если бы не отскочил Владигор в сторону, как раз бы угодила ему в глаз — верная рука была у стрелка, должно быть, и в самом деле ходил на охоту в Заморочный лес.

— А ну уймитесь! — крикнул Владигор, обнажая меч и глядя вокруг, — уже никого не было возле амбара — схоронились и старик, и его сынки. — Отпустите пленников с наградой за труд — разойдемся миром… — Напрасно он кричал — никто не отозвался.

На свой манер истолковали сказанное — решили, трусит князь, испугался каленых стрел, — и вновь, уже в две руки, принялись стрелять. Наконечники у стрел — узкие, граненые, чтобы разом броню пробить. Верно, не только на зверей охотились лесные мужички. Но опять не поспели — перевернулся князь через голову и вмиг очутился за высоким стволом одинокой сосны. Отсюда не достать было его стрелкам, а сам он засаду их видел. Возле крыльца присел Тихоня. Братец его старший за углом сеней притаился. Владигор выхватил нож. Бить насмерть не стал — в плечо метнул. Тихоня негромко охнул и сполз на землю. Второй нож впился старшему в ногу.

На том сражение и кончилось. Заголосили бабы, заорал старик, прося пощады.

— Пощажу… — пообещал Владигор. — Но пленников своих отпустишь.

Вывел парней из амбара на двор, сам принялся сбивать с них деревянных колодки.

— Да что ж я без них делать стану — скотина вся пала, сынов ты моих покалечил, меня ведьма проклятая искусала. Сведешь работников со двора — мы к весне с голоду помрем с детьми малыми, князь.

— Как же ты помрешь, коли жатва уже закончена. У тебя, поди, зерна на три зимы припасено. А ты все воешь. Завтра на рассвете они уйдут.

— Как же, помрет он… — хмуро поддакнул один из пленников, уже немолодой, худой, как щепка. — А вот мы помрем, это точно. Зима впереди… Куда пойдем без жита?.. Разве что медвежонка поймать и ходить по деревням людям на потеху. Да уж поздно медвежат ловить, выросли с весны…