Юлия Латынина - Инсайдер Страница 9

– И ты ее непременно купишь? – спросил Киссур.

– Это зависит от многих причин.

– А именно?

– Состояния, в котором находится стройка сейчас, состояния мирового рынка капитала к моменту выпуска эмиссии, размера эмиссии и формы ценных бумаг, шансов на размещение эмиссии, – понимаете, «Леннфельд и Тревис» может гарантировать эмиссию и получить прибыль от продажи ценных бумаг, а может случиться так, что цена после эмиссии упадет и весь убыток осядет на его же балансе. От формы ценных бумаг, наконец, – будут это акции, облигации, смешанные формы…

– Лучше облигации, – сказал Киссур.

– Почему?

– Ты же сам сказал, что если кто-то покупает акции, он покупает и компанию. А если кто-то через твои акции купит наш космодром? Лезут сюда, понимаете…

Бемиш слегка поперхнулся, но это можно было отнести на счет непривычного вкуса медузы.

– Расскажи мне об этой компании, – потребовал Киссур.

– Компания «Ассалах» была организована четыре года назад с целью строительства и промышленной эксплуатации космодрома общей посадочной площадью свыше двух тысяч гектаров, с возможностью последующего расширения. Под стройку были отчуждены около полторы тысячи гектаров общинных земель. Компания выпустила шестьсот сорок миллионов акций, номиналом в сто ваших ишевиков каждая. Шестьдесят пять процентов этих акций были оставлены за государством, еще пять – отданы менеджменту. Около семи процентов пошло на уплату общинникам. Люди общины, вместо денег за отчужденные земли, получили долю участия в будущей стройке. Пятнадцать процентов акций было размещено через внебиржевой рынок. Стройка шла очень быстро, акции котировались достаточно высоко, цена их на вторичном рынке ценных бумаг достигла трехсот ишевиков, или восемнадцати галактических денаров. Потом разразился скандал, связанный с воровством тогдашнего директора стройки, выяснилось, что построено втрое меньше планировавшегося, рынок рухнул, дирекцию арестовали чуть не в полном составе, рабочие разбежались и растащили все, что не украли директора, стройка закрылась сама собой и не открылась. Главой компании был назначен Шаваш, хотя я должен сказать, что он и раньше присутствовал в Совете Директоров.

– Все понятно, – сказал Киссур, – если Шаваш и раньше был в Совете Директоров, значит, это он поругался со своими коллегами и посадил их.

– Не знаю, – сказал Бемиш, – такие вещи, знаете ли, не пишут в проспектах эмиссий. Шаваш попытался организовать международную эмиссию и обратился в «Меррилл Робертс Дарнем». Дело было уже на мази, но потом инвесторы отказались подписываться на размещение.

– Почему?

– Потому что, – не без злорадства пояснил Бемиш, – в этот месяц в Чахаре случилось восстание, или то, что правительство сочло таковым, и некто Киссур во главе своих танков проехал, в частности, через производственные площади совместного предприятия по производству безалкогольных напитков, припечатав по дороге гусеницами одного из менеджеров по имени Роджер Чжу. И от этой поездки с ветерком ценные бумаги шести ваших предприятий, прошедшие международный листинг, упали и набили себе шишку, а о новых выпусках даже разговаривать никто не хотел. Или вы об этом не знаете?

Киссур задумчиво покрутил головой.

– Чего-то в этом роде мне говорили, – сказал он. – Только ничего плохого я не вижу в том, что ваши акулы не стали есть нашего карася.

– Ваш карась не поумнеет, пока его не съедят.

Киссур поднял голову и задумчиво уставился на Бемиша. Челюсти его энергично двигались, управляясь с медузой так, словно это была не медуза, а по меньшей мере баранья кость.

– Неплохо сказано, финансист, – заметил Киссур, – по крайней мере, откровенно. А твоя компания – тоже строительная?

– Более или менее.

– Чего строит?

– Она выпускает автоматизированные двери для вагонов монорельсовой подземки.

Киссур задумался. Видно было, что он соображает, какое отношение имеют автоматизированные двери к Ассалахскому космодрому, и сообразить это было ему трудно.

– Она у тебя от отца? – спросил Киссур.

– Нет. Я ее купил год назад.

– Зачем?

– Чтобы использовать как инструмент для приобретения более крупной компании.

Это было еще более откровенное, и даже скандальное, заявление, чем про карася, но оно, скорее, заставило бы поморщиться чиновников Всегалактического резервного фонда, – а Киссур никак на него не отреагировал.

Киссур налил Бемишу пальмового вина, и они оба выпили кружечку, и вторую.

– Та к чем же ты особенный, а, президент? – вдруг заявил Киссур.

Бемиш помолчал. Он был не прочь заиметь в союзниках этого человека. Он видел, что тот довольно плохо относится ко всему, что связано с иномирцами и их деньгами, и он не мог предсказать реакции Киссура на его слова.

– Большинство президентов компаний, – проговорил Бемиш, – карабкаются по корпоративной лестнице, играют в гольф с себе равными и заставляют компанию оплачивать космические перелеты своих кошек. Меня не пустят играть с ними в гольф. Таких, как я, называют корпоративными налетчиками. Мы нарушаем правила игры. Мы покупаем компании и вышвыриваем неэффективный менеджмент. Мы покупаем компании на деньги других людей, а потом расплачиваемся с заимодавцами тем, что распродаем половину покупки.

Кареглазый красавец с резко вылепленными скулами и увязанными в пучок белокурыми волосами молча потягивал вино. То т факт, что Комиссия по ценным бумагам и рынкам капитала в настоящий момент в очередной раз обсуждала правомочность действий корпоративных налетчиков и что имя Теренса Бемиша часто упоминалось не в самом лестном ключе на тамошних слушаниях, его явно не интересовал. А может, сказанное иномирцем только поднимало его статус – хотя бы до статуса грабителя, например.

– Значит, – сказал Киссур, – Ассалахский космодром. Это в Чахаре, на границе со столичной областью… Отличный виноград растет в Ассалахе… А что, одной дырки в небо в Чахаре недостаточно?

– Нет, – сказал Бемиш, – одной дырки в небо оказалось маловато, к тому же дырка была временная и выстроена на болоте. В сезон дождей столица Чахара недоступна, словно тростниковая деревня в наводнение. Посадочные плиты цветут сырой плесенью, а корабли болтаются в космосе и предъявляют такие счета за неустойку, что на эти деньги, наверное, уже можно было построить десять космодромов или один дворец.

– Какой ужас! – изумился Киссур.

– Вы этого не знали?

– Я не лавочник, – оскорбился бывший первый министр империи, – чтобы знать такое. Каждый, кто интересуется такими вещами, начинает рано или поздно давать взятки или делать деньги.