M. Nemo - Песнь Люмена Страница 9

— Ну а если задумаются, Люмен, ты как к такой клетке отнесёшься?

Весёлость Императора передалась и его легионеру.

— Это будет достойно моего внимания.

— Ха-ха-ха.

— А ещё…

— Да-да же, говори!

— Она станет зеркалом меня.

— Очаровательно! В своём отличии и схожести. Во всей совокупности качеств. Совершенно иная и до того похожая. О моё дитя, прекрасно! А знаешь ли ты, сколько людей при виде себя в зеркале себя не узнают?

— И вот тут начнётся самое интересное.

— Да. Ведь ты можешь не признать себя самое.

— Или обозлиться на своё отражение за правдивость.

— Или не принять инаковость!

— Или же я его разобью. А, может, себя, приняв за отражение.

— Ха-ха-ха, — развеселившийся Император похлопал своё творение по спине и с затихающей улыбкой произнёс:

— Как учитель Я перестарался в своём усердии. Скажи мне, как давно Рамил служит твоим секретарём и систематизирует все данные, которые может собрать о функционировании империи? Многим стало известно, что к тебе постоянно прибывают зонды из провинций. Что ты там хочешь найти?

Люмен отвечал как всегда правдиво.

— Я не знаю.

Император выражал готовность слушать.

— Но как будто есть что-то, что мне необходимо.

То звалось жаждой познания. Когда нечто полное жизни и будущности стремится охватить своим взором всё что только возможно. Зеркало отражает реальность. Действительность определяет разум.

— Мир совершён, Люмен, — заговорил размеренно Император. — Всё, что в нём есть, осталось лишь благодаря своей абсолютной необходимости. Всё, что не имеет значения, давно затерялось в потоках минувшего и кануло в забытье. Всё пустое и бессмысленное сгинет в том потоке, в котором всё обеспечивающее жизнь напротив, установится. В этом и проявляется единство и целостность, противоречий не существует.

— Но если противоречий не существует, почему есть то, что мне не понятно?

— Не сейчас так после. На самом деле ты занимаешься тем, что когда-то названо было историей. История всегда пыталась вычленять и властвовать. Разделять мир на элементы и характеризовать путём различных названий. Период того и период иного. История пыталась отрицать единое общее основание и отличия. Ничто и никогда не изменяется. Такова суть.

— История, сколько ещё слов я не знаю?

— Зная одно, вправе считать, знаешь все. У всего одно основание. Одна суть. Одно пребывание в мире. Всё идёт к одному и исходит из одного. Мир не имеет ни начала, ни конца. Те, кто не в состоянии помыслить бесконечность, придумывают мифы и легенды о возникновении. Но они — не более чем наука о самих людях.

Император наблюдал как Люмен сжал губы. Он гневается и сам не знает почему. Он испытывает сильную неудовлетворённость, потому что неясность и непонимание выжигают изнутри. «Я слишком увлёкся и начал путь подготовки когда ещё ничего неизвестно. Некогда и сам я был так же усыплён и вынужден восстать из этого сна отринув всё минувшее. Но был создан с целью стать Императором. Видишь. Он заметил перемену в тебе и сейчас изучает отслеживая малейшие колебания лицевых мышц, изменчивость интонаций, поза и главное — глаза. И делает это на уровне рефлексов, как насекомое. Что же есть врождённая страсть к поглощению знаний? И как же всё-таки чудесны такие вот сюрпризы».

— Технология инкубации, — резко переменил тему Император. — Вот что ты хочешь поведать мне ко всему прочему.

Безусловно, он не мог не знать об этом. Правителю империи ведомо всё.

— Да, но никто из них ещё не решился на эксперимент с человеческими генами. К тому же, им необходимы кристаллы соответствующей массы. В то время как пригодные для выращивания настолько стары, что подобные им больше не встречаются. То, где были выращены вы — последние из имеющихся инкубаторы. А раздобудь они всё же хоть один, с достаточным содержанием внутренней субстанции — им неведом главный, запускающий компонент.

Ему удалось полностью сосредоточить его внимание на этом вопросе. Пусть ныне обеспокоится им и направит все свои поиски в эту угодную отрасль.

— Какой же?

Вот и оно. Про себя Император улыбнулся, скорее отдавая дань прошлым своим человеческим качествам. Столетие за столетием те стираются как линии с ладоней.

— Узнаешь.

Ответ никак не мог удовлетворить Люмена и тот прекрасно понимая, что его разум уводят от прежнего обсуждения, испытал по этому поводу некое подобие вспышки раздражения. Вопреки ожидаемым метаморфозам он не переключился на линейное восприятие, а остался на многоканальном. Что значило, к прежним вопросам добавился новый и оттого общая картина мироустройства ничуть не прояснилась. Чем больше он узнавал — тем больше молочной пелены наползало со всех сторон. Совсем как ночью на небе.

Размышляя таким образом, Люмен полностью расслабил мышцы и нарочно продемонстрировал свою обманчивую спокойность. Оценив последнее, Император качнул головой точь-в-точь как Шайло. Да, таким образом легионеры вводили в заблуждение противников во время битвы. Императору было то прекрасно ведомо.

— Люмен, Люмен, за подобное Я должен выказать тебе замечание. Я ни в коем случае не пытаюсь принизить твой интеллект. И так же Я понимаю, что ты не прекратишь заниматься изучением всевозможных явлений.

На лице Люмена отразилось его природное упрямство.

Забавно, он вытянулся и застыл как камень. Даже скулы обострились. Император готов был рассмеяться, но сдержался. Хотя удовольствие видеть своё создание в гневе было слишком большим. До чего они живые! До чего молоды и полны жажды к существованию! Прекрасны, все до единого его творения прекрасны.

А как Люмен пытался ворваться в его сознание. Точно это было возможно и не смотря на тщетность подобной попытки… такая безграничная вера в себя. Вот уже и свет не создаёт иллюзию ранней юности.

Свет в тронном зале был создан специально таким, чтобы создавать иллюзию отсутствия здесь течения времени. Стены, пол и потолок в один цвет сливали всё пространство и лишали его самого себя. Здесь не было даже звуков. Определённый естественный шум всё же присутствовал на том не воспринимаемой ухом частоте, чтобы не вызывать ощущение вакуума и потерянности.

Всё одно. Вот и единственная заповедь Чертога.

— Я слышал, вы летали. Скажи мне Люмен, неужто ты и Шайло принудил нарушить устав?

Последний не удержался от улыбки.

— Ему понравилось. Просто он не в состоянии признать это.

— Ах так. Ну что ж, Я очень рад, что ты заботишься о своём брате. И да, Люмен.

— Да, Отец?

— Может, прекратишь отсылать Тобиаса «развлекать» Лукаса. Он понимает это слишком буквально и бывает, не прекращает петь и танцевать часами перед тем.