Наталия Ипатова - Король забавляется Страница 9

Он действительно любил эти пыльные старые… вещи. Этот скомканный, покореженный, много раз сцарапанный палимпсест был буквально обласкан чувственным прикосновением длинных, уже сейчас узловатых пальцев. Мэтру Уриену — язык не поворачивался называть его «отцом» — в старости грозил жестокий артрит, но сейчас… Казалось, пергамент в ответ затрепетал, как живое существо. Так же умело и нежно Кеннет аф Крейг касался лошадей. Таким прикосновением удостоил ее когда-то Рэндалл Баккара, ее золотой бог и солнце ее жизни, и предательское тело не собиралось ничего забывать, заставляя ее в унынии размышлять о той части собственной натуры, которая в невостребованности засыхала, как зимняя муха меж рам, и оставалось только держать хорошую мину при плохой игре. При чертовски плохой игре.

— Следует знать хоть что-то, если вы не хотите в чужих глазах дойти до идиотизма. Ну что ж. Значит, я вам помогу, Разумеется, небескорыстно.

Усмешка у него была без теплоты, но вселяла уверенность, что дело будет сделано. Это была очень… очень привлекательная фигура.

— Разумеется, — машинально повторила Аранта. Тревога ее в этом пункте была несколько вялой. Что он мог потребовать такого, что бы она не могла ему этого дать? Кроме одного. Что теоретически принадлежало Рэндаллу Баккара и было, собственно говоря, опорой всей ее личности и всего способа ее существования. Неведьма, она не нужна была никому, включая самое себя! А кроме того, ей почему-то казалось, что об этом речь не пойдет.

— У меня два условия, — сказал мэтр Уриен. — Во-первых, вы будете сидеть тихо, как школьница, и со старанием исполнять все, что я вам задам. То, что вы есть за пределами этой комнаты, здесь не имеет силы. Будь вы хоть особа королевской крови. Грамоте обучаются только так. Во-вторых…

— Вот ты где! — Аранта порывисто обернулась на голос, как всегда, такое уж действие он на нее оказывал. Всегда. — Что тебя сюда занесло?

Не ожидая ответов, Рэндалл огляделся. Уриен мгновенно превратился в тень. В царственного призрака дома Баккара.

— Я тебя искал! Что ж, поговорим здесь, это место не хуже всякого другого.

Аранта глазами показала ему, что они не одни. Рэндалл сделал повелительное движение кистью, Уриен наклонил голову и вышел куда-то за свои шкафы. Этикет его был столь блистателен, что Аранта почувствовала себя картофельным мешком.

Казалось, взгляд Рэндалла все никак не оторвется от созерцания корешков с истертым золотым тиснением. Все здесь напоминало о чем-то, претендуя, подобно умершим родственникам, на сокровенные уголки души и памяти.

— Мне казалось, что все это больше, — пробормотал Рэндалл. — я так давно здесь не был, — умерил голос король, как будто кто-то другой прошептал это робкое признание, но тут же стыдливо смолк, уступая место Победителю. Аранта отошла в сторону, предусмотрительно оставив между ним и собой тяжелый деревянный стул. Рэндалл тем временем связал свои эмоции в тугой узел, задвинул на чердак и уселся у огня, на место, откуда, приветствуя Аранту, поднялся библиотекарь. Давно было замечено, что короля тянет к огню, словно тот составлял основную сущность его натуры, в точности так же, как сама Аранта была слиянием ветра и камня.

— Мне не понравилось, — начал он, — то, что ты сделала в суде. Хотя, не стану утверждать, будто бы мне не понравилось, как ты это сделала. На кой черт тебе сдалась эта старая крыса? Ты вряд ли представляешь, сколько за ним раскопали дерьма. А тут являешься ты, будто королевское правосудие для тебя звук пустой. Это, милая моя, подрывная деятельность.

— Это старые долги, — ответила она. — Самые старые, какие только я могу себе представить. К тому же, помнится, ты как-то предлагал мне Хендрикье. Я, помнится, отказалась. Так что ты некоторым образом все еще мне должен. Так?

— Ну. — Рэндалл забросил ногу на ногу. — Допустим.

— Ну так забудь о нем в счет долга..

— А воры, насильники, убийцы тебя не интересуют? Я мог бы открыть для тебя двери тюрем. Или же ты симпатизируешь только государственным изменникам?

Она пожала плечами.

— Это всего лишь один человек, а ты готов был дать мне герцогство.

— Послушай, — сказал вдруг Рэндалл, — а давай я на тебе женюсь. В счет долга, а?

Аранта фыркнула.

— Я выгляжу смешным?

— Нет. Да. А Вснону Сариану мы отравим? Дадим пищу разговорам о том, как я спешила влезть в ее теплую постель?

— Я мог бы, скажем, развестись.

— Хватит крючок наживлять, — ответила она грубо. — Как спрошено, так и отвечено. А то, можно подумать, либо ты меня опасаешься, либо я тебе больше не нужна. Если так, незачем обижать Венону Сариану. Однажды переспи со мной, вместо этой твоей глазированной сахаром Филиссы Мэй. Ты знаешь, я тебе не откажу, и душа твоя успокоится.

— Я этого не знаю, во-первых. Во-вторых, человек, способный в одиночку остановить толпу, в самом деле внушает опасения. Мне — внушает, потому что лично я бы не рискнул. Прими мое восхищение. Разумеется, частным образом. Официально я разгневан.

— Я ее не останавливала, — возразила Аранта и оборвала себя. Чтобы сказать всю правду, пришлось бы рассказать об Уве и тем самым передать в руки Рэндалла средство возможного давления на себя. Их ничего не связывает. Отрезано.

— Я не останавливала толпу, — повторила она. — Это слишком. Я разыграла для них представление.

— Ага, — пробормотал Рэндалл. — Представила им картинку с переставленными акцентами и переключила их воображение на себя. Но рисковать подобным образом ради кого попало…

— И со мной был Кеннет.

— Ах, ну конечно, как я мог забыть про Кеннета! В его обществе ты всегда можешь чувствовать себя как за каменной стеной! Он штаны-то способен завязать или должен помогать себе зубами?

— Король, — процедила сквозь зубы Аранта, — ты знаешь, что такое грех?

— Грех — это все, что выходит за рамки круга «домик, садик, спутник жизни». Да, я знаю, что такое грех. Но, боюсь, мы вкладываем в это понятие слишком разный смысл.

— А Кеннет аф Крейг великолепно мечет нож.

Она умолчала о том, что Кеннет мечет нож во входную дверь, лежа навзничь на низкой тахте в прихожей ее покоев. Монотонно, раз за разом, в одну и ту же точку, с абсолютно неподвижными глазами, и от этого повторяющегося, непрекращающегося стука она иной раз сама готова его убить. Фраза прозвучала примирительно, а ей только того и было надо.

— Больше так не делай, — попросил Рэндалл, и она согласилась с неискренней готовностью:

— Не буду.

Молчание объяло их, и осмелевшие вечерние тени поползли из углов. Рэндалл погрузился в себя, явно не желая покидать теплый уютный угол, где мог позволить себе ничего не делать. Насколько Аранта знала, он подписывал бумаги за едой и читал в постели. И почти никогда не оставался наедине с собой. И только магия питала и подстегивала его, служа ему и огнем, и дровами, но такой нагрузки не выдержит ни одна магия на свете. Ей захотелось прикоснуться к нему. Захотелось стать уютной тьмой, и одиночеством, и теплым светом огня, что льнул к его вискам. Всем тем, от чего он получал отдохновение. Неведьмой, чтобы он не рассматривал ее как силу, которую следует иметь в виду в плане возможного противостояния. Если бы только он позволил себе быть с нею… слабым.