Елена Хаецкая - Сага о Хелоте из Лангедока Страница 9

– Догадался, – обрубил алхимик. – Я святой Сульпиций, да будет тебе известно, невежественный отрок. Что, не похож на святого? Хелот покачал головой.

– Простите, отец Сульпиций, – добавил он поспешно, заметив, что святой угрожающе нахмурился. – Глядя на священные изображения, я всегда думал, что святые и угодники имеют лики благолепные и мудрые...

– Мудрые лики, дитя мое, имеют только дураки, – назидательно проговорил отшельник и поднял палец, пожелтевший от возни с химикатами. – Почему у меня такая простецкая физиономия? Потому что думать для меня занятие привычное. Другое дело -когда думать принимается настоящий дурак. Тут такой скрип стоит, что прохожие оборачиваются.

– А почему вы не любите рыцарей, святой отец?

– Потому что от них одни хлопоты да неприятности, – сказал отшельник, снимая с полки миску с полбяной кашей. – Поешь-ка. Третий день ты у меня валяешься.

– Как я к вам попал, святой отец? – Как обычно, – проворчал отшельник. – Тебя приволок этот сумасшедший Робин из Локсли. Взял моду – творить добро. И именно для таких, кто в жизни ничего хорошего не видел. Взять, к примеру, образованных людей. Им помогать – одно удовольствие. Во-первых, они понимают, что им оказали благодеяние, а это само по себе уже великое дело. А во-вторых, умеют поблагодарить как надо: в меру трогательно, со слезой. Нет, надо разбойничку возиться именно с теми, кто даже не знает, как реагировать на доброту. Чаще всего пугаются до смерти, вот и вся благодарность.

– Я что, был серьезно болен? Отшельник посмотрел на него с откровенной насмешкой:

– Да ты, по правде сказать, помирал, дружок. Локсли привез тебя за два часа до лунного затмения, когда я собирался приступить к решающей стадии своего опыта. И вот, вместо того чтобы посвятить свое время чистой науке, я должен был все бросить и возиться с каким-то умирающим. Где ты подцепил эту хворь?

Отшельник ткнул в Хелота острым пальцем. Молодой человек сжался: – Не знаю, отец мой.

– Похоже на оспу... – проворчал отшельник. – Тебе повезло, что в такой легкой форме. У нас тут была повальная хвороба, вымирали целыми деревнями. Ушкуйная Ладья, например, вся ко дну пошла, если можно так выразиться.

– Знаю, – сказал Хелот. – Я там братскую могилу копал. Остались всего двое, дед старый и с ним паренек лет семи.

– А говоришь: «Не знаю», – упрекнул его отшельник. – Небось еще и покойников в эту могилу сносил? Беда с вами. Да на меня молиться надо за то, что я от сожжения еретическую книгу Бонифация Отступника спас...

– Какого Отступника? – Хелот вдруг очень заинтересовался.

– Такого, такого... Когда Мать Наша Святая Церковь производила грандиозную ревизию рукописей по всем монастырям, тут такое творилось! У монахов из-под матрасов вытаскивали всяких Сенек, Софоклов, ернических Аристофанов... Святые братья рыдали, как малые дети, у них книги чуть ли не с отрубанием пальцев из рук вырывали... За что и были ослушники суровому наказанию преданы: одних сослали в отдаленные обители на границе с дикими валлийцами, на других такие эпитимии наложили, что лучше бы сразу на костер. – Да что я тебе, дубку молодому, перечисляю! Разве ваш брат рыцарь хоть раз об Аристотеле, к примеру, слыхал?

– Да, – сказал Хелот.

– Что «да»? – разозлился отшельник. – Ты хоть понимаешь, о чем я глаголю, отрок?

– Понимаю, – сказал Хелот, приподнимаясь на кровати. – Я читал Сенеку однажды... Когда помогал святым братьям оборонять обитель святого Криспина от крестьян, впавших в грех противоборства властям.

– Где это было? – жадно спросил святой Сульпиций.

– На юге, в Лангедоке... – Хелот неопределенно махнул рукой.

– Интересно, интересно, – пробормотал святой. – Ну и о чем были сии произведения?

– О чародейке Медее.

– Медея? Никогда не слышал, хоть Сенеку читал преизряднейше. Расскажи-ка мне, отрок, в чем там суть. – Отшельник уселся рядом поудобнее и впился глазами в лицо Хелота.

– Медея... – Хелот произнес это имя и вдруг увидел, как наяву, обитель святого Криспина, высокие крепостные стены и башни, монахов в развевающихся одеждах, солдат, многие из которых были в кольчугах и почти все в металлических шлемах. А внизу бушевало людское море, и волны слепой ярости захлестывали старые стены монастыря. Хелот, тринадцатилетний нерадивый оруженосец, сидит, пользуясь всеобщей суматохой, в келье старого монаха и бегает глазами по страницам, исписанным неровным почерком, – видать, переписчик спешил. От этой осады Хелоту остался на память шрам через бровь. Он до сих пор иногда видел во сне, как падает под ударом крестьянской дубины и кровь заливает ему глаза...

Из потока воспоминаний его вывел энергичный тумак отца Сульпиция. У Хелота зазвенело в ушах.

– Рассказывай, – потребовал святой.

– Она, то есть Медея, была чародейкой, – послушно начал Хелот, – и попала в страну, где ее никто не знал, кроме одного человека по имени Язон. Ему она родила детей, а он задумал жениться на царевне. Тогда она погубила царевну, зарезала своих сыновей и улетела на небо...

Святой Сульпиций содрогнулся.

– Чудовищно! – сказал он.

– Сенека ее жалеет, – сказал Хелот. – Я, когда читал, чуть не заревел. – Он хмыкнул. – Стрелы летят, обитель горит, а я в огне вижу Медею на солнечной колеснице. Потом оказалось, что это мятежники отца настоятеля живьем спалили...

– А ты, братец, мечтатель, – усмехнулся и святой Сульпиций. – Да, удивительно мне встретить грамотного рыцаря. Ну хорошо, тогда расскажу тебе о своей книге. Я был тогда в монастыре святого Антония, это на востоке Ноттингамшира. Мы все там грешили понемногу, в основном баловались книжками, которые переписывали ночами, таясь от отца настоятеля. Когда начались гонения на книги, мне пришлось уйти из монастыря.

– Почему?

Отец Сульпиций прищурился:

– Отказался поджечь костер под нашими рукописями. Но главное было в другом – я прятал под рясой труды Бонифация Отступника, а за ними-то и велась главная охота.

– А что он сотворил, этот Бонифаций?

– Написал обширный трактат о траволеченнии, о ядах, о причинах болезней и повальных хворей. У нас ведь тут думают, что все в руках Божьих. А я так считаю, что Господь не против, если ему немного помогают, а не вешаются на шею с криками «Господи, воля твоя!». Эдак никакая шея не выдержит...

Хелот вдруг испугался. В какое-то мгновение ему казалось, что сейчас молния поразит и избушку, и богохульника, и того, кто не противясь внимает еретическим речениям. Святой заметил это и расхохотался.

– Господу делать нечего, как только подслушивать, что о нем болтают в каждой избе, – сказал он. – Не бойся ты. Я ведь ничего плохого не делал. Я по этой книге стал исцелять хворых и убогих. Многим помогло. Вот и ты скоро на ноги встанешь...