Елена Козак - Предсказание Страница 9

Олин притянул меня ближе. Наши тела соприкасались. Да, это против приличий, на грани допустимого, но мне не впервой их нарушать, да и Олин сейчас важнее. Точнее, важнее ревность Карла — первый шаг на пороге к любви.

— Ты ведь знаешь, что значишь для меня. Я люблю тебя всякую: веселую хохотушку, придумывающую все наши розыгрыши, холодную льдинку, с повадками королевы и нежный цветок — твою истинную душу…

Откуда тебе знать мое "я", если я и сама не представляю, каково оно.

— Но ты ведь уже сказала мне "нет".

— Ошибка, я поняла, что значит быть без тебя. Это не назовешь жизнью. Но ведь еще можно все изменить?

— Готов на все. Лишь одно слово…

— Просто будь рядом.

Массандра окончена. Последние звуки меркнут вдали. Я смотрю на Олина с грустью, обреченностью и страхом.

— Не бойся, я с тобой, я смогу защитить — говорит он, глядя мне в глаза.

Хочется расхохотаться, только не весело, а с озлобленностью: Он! — Меня! Но я сдерживаюсь. А читать мысли брат Катрин пока не научился, а то не был бы так ласков со мной еще с нашей первой встречи.

— Прости, это сильнее меня, — тяжкий вздох, дрожь: но я постараюсь ради тебя, ради… нас?

Олин коснулся пальцами моего подбородка, нежно провел по нему:

— Ради нас? Еще вчера я не мог мечтать о таком.

Собеседник взял мою руку и покрыл ее поцелуями.

В губы, конечно, было бы лучше, — пронеслось в мозгу. Я поискала глазами Карла и не нашла — Ничего, надеюсь, у него нет проблем со зрением — с вызовом подумала я. А потом пришла боль. Глаза застелила черная пелена. Захотелось упасть, согнуться в комок и лежать без движения. Перед глазами проплыли злорадные и презрительные усмешки на лицах "любимых подружек", жалостливые лица приятелей, безжалостная улыбка матери, прозвучали их презрительные слова. Я вцепилась во что-то, как утопающий за последнюю соломинку. Только бы выдержать, не сломаться. Откуда эта боль?!

Рядом послышался какой-то звук, а фигура Олина начала явственно отдавать красным, и внезапно боль отступила. Это было как глоток чистого воздуха после парализующего газа. Я была так счастлива, что спаслась от неожиданной напасти, что не обратила внимания, на того, кто тряс меня. К счастью, ступор быстро прошел. Я подняла глаза на Олина.

— Что с тобой произошло? — с непонятным страхом в глазах спросил Олин.

— О чем ты? — я решила разыграть непонимание. А потом перевела взгляд вниз, на свои руки. Одна из них выглядела нормально, а вот вторая… Масштабных изменений не предвиделось и с ней, да и то, что я вцепилась в руку Олина вполне предсказуемо, но почему она в крови?!

— Что это? — в моем голосе прозвучала настоящая паника — первое истинное выказанное чувство за вечер. Я разжала пальцы.

Олин поднял свою руку и мне открылась довольно большая рана. Неужели это я ее нанесла. Какой ужас!

Спутник смотрел на меня с опасением. В мыслях он уже раз сто пожалел, что вообще связался со мной. Наверное, посчитал сумасшедшей, а теперь удивляется, как это он так долго не мог этого понять.

Значит, вот как ты меня любишь? — мысленно возмутилась я. Ты не лучше сестры. Но Катрин хотя бы не лжет сама себе. Она ненавидит меня и сознается в этом. Но ты… Ты видишь себя рыцарем в сверкающих доспехах, которого в конце пути ожидает дама сердца. Придется вновь сыграть. Ты хочешь даму сердца? Что ж, посмотрим, кто тебе достанется в конце этой мизансцены…

— Прости, прости меня — это я во всем виновата, — я поднесла его руку ближе к глазам, в которых сверкали слезы. Тебе необходима помощь. Лекарь…

— Брось, это царапина. У настоящих мужчин раны бывают и похуже, — а какое ты имеешь к ним отношение?!

— Тогда…ты, вероятно, боишься заражения. Я вижу в твоих глазах страх. Лекарь поможет.

— Нет, тебе кажется, зачем кому-либо знать об этой мелочи! — Мужчины, какие же вы предсказуемые. Стоит только намекнуть на вашу трусость, и вы забудете все на свете, доказывая, что вы на свете всех храбрее. А больше всех стараются трусы.

— Но я полагаю…

— Еще один танец? — Олин, неужели ты решил, что у девушек такая плохая память? И я забуду о том, что произошло после очередного. Если бы это ни было в моих интересах…

— Он уже обещан мне, — из-за спины слышится чей-то голос. Я стремительно оглянулась, надеясь, что это будет… Великолепно, мои действия достигли цели: Джензбург. Карл все-таки обратил на меня внимание. Один: ноль — в мою пользу. И я надеюсь, что это не последняя моя победа. Но для начала — хватит, ведь игры с Олином изрядно надоели.

— Один танец ничто в сравнении с жизнью, — сказала я в пространство между кавалерами (пусть подумают, кому из них предназначались мои слова, да и что они значат, а то я и сама не знаю) и подала Карлу руку…

Пары начали кружиться в каравелле11 задолго до появления новой пары. Потому, казалось, нашим уделом будет танец в самом углу. Но у Карла, похоже, были другие мысли на этот счет, а, возможно, он предугадал мои желания.

Через несколько мгновений мы парили в самом центре пар — в центре зала, как будто это закон, непреложная истина, и по-другому быть не может.

— Вы, кажется, употребили свою власть надо мной, сир. Почему я боюсь поднять на него глаза?

— Когда же успел? Ведь только сегодня я имел счастье познакомиться с вами. Ведь шестнадцать лет назад, когда я видел вас впервые вы были новорожденным младенцем.

— Да, это так. И скажу вам правду, я совершенно не помню нашей предыдущей встречи. Давайте считать, что мы познакомились сегодня. Это гораздо романтичнее

— Желание дамы — закон, — галантно ответил кавалер, наклонившись к самому моему уху, а затем закружил меня в новом па.

— Но раз мы познакомились только сегодня, когда я успела пообещать вам танец, милорд Джензбург.

— Бросьте, какие могут быть церемонии между женихом и невестой. Просто: Карл. И я надеюсь на ответную уступку с вашей стороны, — жених легко улыбнулся.

— Конечно же, для вас я просто Элен, — я улыбнулась в ответ и быстро положила голову на грудь партнеру, пока он не заметил выражения моего лица. Обращение по именам, на "ты" — все это было очень мило, но передо мной стоял Карл Джензбург — Демон во плоти, а вовсе не мечта моей жизнь. Где-то в глубине души начало появляться ощущение, будто меня водят за нос, показывают только то, что я хочу увидеть.

Джензбург решительно прервал ход моих мыслей:

— Что до танца, то вы предложили мне самому загадать желание, после нашего столкновение. Или вы уже забыли? — аристократ нарочно приподнял мою голову, чтобы заглянуть в глаза.

А он не глуп, — пронеслось в мыслях — глаза ведь почти всегда правдивы. Они — "зеркало души", или как там? но с губ слетело совершенно иное: