Алекс Градов - Черный клан Страница 9

— Ну и хрен с ним.

Я услышал, как завелся мотор, хлопнули дверцы, и патрульная машина отъехала от моста.

Только тогда я взглянул под ноги. И обнаружил, что стою на обычном галечном берегу, касаясь воды носками ботинок. Никакой призрачной травы и в помине не было.

На меня вдруг навалилась такая чудовищная усталость, что лег бы и уснул прямо на грязной гальке. Едва волоча ноги, словно каждая весила по пуду, я кое-как взобрался на набережную и поплелся домой. Голова была пустая, никаких мыслей. Только добраться до постели и уснуть…

…

На работу я все-таки пришел — к обеду. Даже отмазок сочинять не пришлось — начальница, едва взглянув на мои опухшие глаза и красный нос, посоветовала взять больничный и не заражать сотрудников гриппом, изображая фальшивый трудовой энтузиазм. Весь день я провел как в бреду. Ходил как робот, что-то делал, разговаривал, даже шутил с сослуживцами, а перед глазами по-прежнему стояла Ники. Ее тело, остывающее под невской водой… Вместо работы поминутно лазал в новости, прислушивался к разговорам и подскакивал при каждом звуке открываемой двери, в полной уверенности, что это пришли за мной.

В общем, даже странно, как это коллеги ничего не заподозрили.

После обеда я невероятным усилием воли избавился от приступов паранойи и принялся рассуждать о том, как поступить дальше. Нельзя же пускать дело на самотек! Надо кому-то сообщить о Ники… Но кому? И как? Или ждать, пока труп всплывет сам? Брр…

В общем, до конца рабочего дня я ничего не предпринял. А потом и не понадобилось. Выходя с работы, я увидел ее.

На проходной меня ждала Ники.

Выглядела она в точности как вчера. Бледная как смерть. Запавшие глаза подведены черным. Под ногами у нее натекла грязная лужа.

Возвращение живых мертвецов.

Я хотел заорать. Но вместо этого просто пошевелил губами… а звук почему-то не раздался. А утопленница робко улыбнулась и сказала:

— Ой, Леша, привет. Извини за вчерашнее. Просто нервный срыв. Я не должна была втравливать тебя в свои проблемы.

Я стоял как столб. Ники подошла поближе и искательно взглянула на меня снизу вверх:

— Понимаешь, когда я увидела тебя в трамвае, ты, ну как бы это сказать, прямо-таки светился! А в тот момент мне был нужен рядом кто-то… теплый.

Последние слова, произнесенные замогильным голосом, произвели на меня потрясающее впечатление.

— Ты простишь меня, правда, Леша?

— Эм-м…

— Ура! Я так и знала, я в тебе не ошиблась, что бы там ни болтала бабка! Пошли погуляем, — заявила Ники, как ни в чем не бывало. — Ты сейчас домой? Можно я с тобой пройдусь?

Я ей не возразил. Честно говоря, у меня просто не шевелился язык.

Мы вышли из института, перебежали через улицу, прошли наискось через сумрачный сквер, заросший корявыми яблонями. По дороге язык у меня наконец отмерз от нёба, и я забросал Ники вопросами:

— Как ты выбралась из воды?!

— А, фигня. Подумаешь, небольшое купание! Зато остыла, и в голове прояснилось. Нет, правда-правда! Я потом пошла к Грегу, он как раз сидел у нашего общего приятеля на Яхтенной… Обсохла там, — Ники лукаво посмотрела на меня. — Попили чайку и все спокойно обсудили. Грег извинился за резкие слова, а я пообещала, что больше не буду к нему приставать с глупостями. В общем, мы помирились.

— Ну вот и слава богу, — сказал я, покосившись на Ники.

У нее было такое хитрое выражение лица, что я бы на месте этого Грега не расслаблялся.

— Слушай… а трава?

Ники склонила голову набок. В ушах у нее блеснули прикольные серьги в виде двух серебряных черепов.

— Какая трава?

— Которая росла под мостом! Ты ее разве не видела?

— Конечно нет! — Ники посмотрела на меня честным детским взглядом. — Откуда трава в марте, Лешка, ты чего?

Я промолчал, не зная, что думать о ее словах. Если она и не врала, то явно что-то недоговаривала. Но какое у меня право ее выспрашивать? Я ей никто. Она могла бы и вообще сегодня не приходить. Жива — и чудесно!

Неожиданно я вспомнил еще кое-что, оставшееся без объяснений.

— Ну-ка, посмотри мне на лоб!

— Посмотрела. И что?

— Ничего там не видишь? Никаких… символов?

Ники тут же уставилась мне в середину лба над бровями — именно туда, где я видел знак восьмилистника. Мне показалось, просьба ее не удивила. Очень интересно…

— Неа, не вижу, — сказала она. — А там что-то было, да? Что именно?

Но тут уж настала моя очередь многозначительно помалкивать.

Сквер закончился. Мы обогнули свежепостроенный сверкающий домище, стоящий особняком, и углубились во дворы Старой Деревни.

Ники бодро шагала рядом со мной, шлепая по асфальту подошвами на толстом протекторе. Я слышал, как она сопит и хлюпает носом — видимо, тоже вчера простыла, купание не прошло для нее даром. Я понемногу начинал успокаиваться.

Похоже, она все-таки не пришелец с того света.

И все же. Как она умудрилась выбраться из воды, если я безвылазно проторчал на берегу не меньше получаса?

Почему я не слышал всплеска?

И что-то еще… Была еще одна мелкая странность с ее глазами.

Но какая, я забыл.

За школой, куда я ходил в детстве, среди старых тополей прятался мой дом. Ничего примечательного в нем не было — обычная пятиэтажная хрущевка. Зато, когда я был маленьким, это был крайний дом в городе. За ним город заканчивался. Нынешняя тихая Школьная улица была объездной дорогой, по которой день и ночь грохотали «КамАЗы». За ней проходила железная дорога, а дальше начиналась Торфянка, она же Торфяные болота. На самом деле, никакие это были не болота, а просто пустоши, заросшие осокой и чертополохом в человеческий рост. Там было круто играть в детстве. А из окон по вечерам были видны не огни соседних домов, а чернильная темнота.

Я зачем-то рассказал обо всем этом Ники. Она слушала с интересом, одобрительно кивая.

— Мне тут нравится, — сказала она. — Люблю пограничные места! Знаешь, те, кто живет на границе чего-нибудь с чем-нибудь, по-особому чувствуют мир. Они понимают, что мир может быть разным.

— Как это?

— Ну, существовать в нескольких вариантах. Большинству-то кажется, что мир неизменный, и за каждым поворотом одно и то же, так что и ходить туда незачем.

— «Бывают и те, кто все рвется за край», — процитировал я «Ночных снайперов». — Ты из них, да?

— Нет, — спокойно ответила Ники. — Чего мне рваться? Я, честно говоря, чаще бываю с той стороны, чем с этой.

Говоря это, она кивнула в темноту за гаражами.

У меня по спине пробежали мурашки, потому что в той стороне, куда она кивала, находилось не что иное, как Серафимовское кладбище. Может, оно и случайно получилось, но на фоне всего остального…