GO-блин - Ночной позор Страница 9

Мои ответы Закидона, ясное дело, не радовали.

— Не-не-знаю! — сипел я, пытаясь высвободиться.— Отпустите!..

— Рано, рано,— спокойно говорил Закидон.— Не время еще. Потом надышишься.

Руководитель Особого Отдела встал из-за стола и заходил по толстому восточному ковру.

— Ну хоть что-то ты запомнил? Тут, ты пойми, какая закавыка. Сильномогучий Ухол хотел предупредить нас о чем-то важном, но вдруг позволил себе безответственно скончаться, придавленный рухнувшими антресолями.

— А зачем могучий Уход вдруг на антресоли полез? Что ему там было надо?

— Не твое дело,— Закидон поджал губы.— Ладно. Неведомый твой шпион меня беспокоит. Если не врешь, а врать тебе вроде как незачем, объявился в городе никому не известный колдун высокой категории. Нам такие темные лошадки ни к чему. Сомневаюсь я, что шпион этот из гастролеров. Скорее всего, свой кто-то, только кто и с какими целями… Словом, вот что мне от тебя, дружок, нужно. Зачисляю тебя в Контроль Всему. Поброди, познакомься с людьми. Нет, благодарить пока рано. Я хочу, чтобы ты опознал среди наших этого таинственного незнакомца, понял? Шансов мало, правда, однако чем черт не шутит…

Так я и сделался контролером, хранителем, ревнителем, попечителем, поручителем… расточителем, э-э-э… и увеличителем. Всего на свете. Вот.

Вычислить предполагаемого преступника среди массы моих новых знакомых оказалось, как и предполагал Шовенгас Анатольевич, не так-то просто. Конечно, сразу же отпали слишком толстые, худые, длинные, низкорослые, одноногие, горбатые и безрукие. Однако помимо них в Контроле оказалось столько народу, что в пору было повеситься. Но я не терял надежды и даже, как было условлено, подготовил для Закидона доклад на основании первых впечатлений.

Краткость и емкость представленных в нем оборотов никоим образом не повлияла на решение моего сурового начальника, который свое отношение к проделанной работе выразил не менее лаконично:

— Вон! — и запустил чернильницей в мою сторону.

Чем хороша служба в Контроле — это возможность использовать мелкое колдовство без всякого ограничения. Хочешь — телекинезом шапки с прохожих сбивай, хочешь — сквозь стены смотри, хотя от этого голова болит сильно, но все равно много можно увидать интересного и поучительного. Эх, стояла бы другая погода, я бы еще один фокус попробовал, знаете, когда ветром, значит, снизу так под юбку девчонке как дунешь, а она ка-ак…

Впрочем, такое вам скорее всего неинтересно. Кому нужны мои шкодничания, кроме милиции?

Сегодня нашей боевой бригаде предстояло первое боевое крещение обновленного состава.

Каково выразился? Обновленный состав — это я.

Об одном жалею — пистолета мне не дали. А то был бы совсем как Джеймс Бонд.

«Волга» под управлением Рыбки бодро неслась по слегка заснеженному шоссе. Я смотрел на засеянные озимыми поля и думал о безусловном преимуществе городского образа жизни.

Сегодня на повестке была жалоба от семейства вампиров. Мы ехали разбираться.

— Выбывалло Александр Павлович, место жительства поселок Едальцево,— пояснял мне Утка, повернувшись боком на сиденьи.— В обычной жизни вампир вынужден маскироваться свинотехником. Женат, имеет детей.

— И что за че пе? — Спросил я.— Соседи прознали?

— Отнюдь,— вздохнул Утка. Манера изъясняться у него удивительным образом не соответствовала телосложению.— На месте посмотришь. Приедем скоро?

— Это как выйдет,— Рыбка вертел головой, высматривая, очевидно, приметы местности, и бормотал: — …так, у колонки направо… И где у них водонапорка… Сто лет этой дорогой не ездил…

Машина запрыгала по ухабам. Дорога была слегка сглажена снежным покровом, раскатанным многочисленными проезжающими, но швыряло все равно сильно.

Мы миновали остов громадной поливалки, разбросавшей свои длинные легкие члены над белым полем. Около поливалки стоял покосившийся трактор без колеса. Стекла в тракторе были выбиты, на крыше свили свое гнездо аисты или какие колхозные птицы.

Колеса мягко шуршали. Было так тихо, как бывает только в деревнях, отстоящих не менее чем на сто километров от какой бы то ни было урбанизации.

Мы приблизились к железнодорожной насыпи. Около переезда стоял беленый домик с шиферной крышей, такой милый и трогательный, что мне вдруг захотелось бросить все к херам и поселиться здесь, поднимать флажки, дышать воздухом и засыпать под биение проходящих мимо поездов. Домик этот построили не меньше пятидесяти лет назад, из трубы его валил дым. В будке у крыльца торчала голова собаки.

Сразу за переездом Рыбка свернул с дороги, полагаясь, видимо, на внедорожные свойства нашей машины.

— Срежем,— кратко пояснил он.

«Волга» продралась сквозь снега, немного оцарапав крыло, и вскорости опять выскочила на вольный простор.

— Здесь, помню, в сорок третьем, танки немецкие останавливал,— проговорил сквозь зубы, как настоящий мужик, Рыбка.— Дорога эта и тогда была. А железку мы каждую ночь взрывали…

Если вам кажется, что я потратил на описание этого путешествия большее количество времени, чем следовало, знайте, ехали мы куда дольше.

В дороге мальчики разговорились и принялись производить на меня впечатление, делясь страшными воспоминаниями из своей богатой событиями жизни.

Утка, как мне показалось, был старше Рыбки едва ли не на столетие, однако разницы между ними не ощущалось совершенно. Сущие дети.

— Совсем неподалеку я однажды на такую тварь нарвался,— как бы между прочим начал Рыбка,— а в ходу у нас тогда были, чтоб ты знал, обыкновенные ножи и сабли, никакого огнестрела. Рожа у той твари была страшная, словно в оспе вся, лапы, что твои бревна, и зубы здоровенные. Обслюнявила мне весь кафтан, сука, и ухо отгрызла. Потом сорок лет новое отращивал.

Напарник тут же подверг его слова сомнению и потребовал предъявить ухо. Рыбка отбросил волосы, явив свету обсуждаемый орган, ничем с виду не примечательный. Разве что оттопыренный слегка.

— Я, кстати, тоже неподалеку здесь в тридцать шестом здорово вляпался,— Утка забросил руки за голову, откинувшись на сиденьи.— Нас тогда как раз ЧК накрыла, я из теплушки выскочил, охранников убить пришлось. Потом замаскировался…

— …Сорок или восемьдесят? — Я проснулся, вздрогнув от очередного толчка. Оперативники продолжали увлеченно рассказывать.

Остаток путешествия для меня прошел в полусонном состоянии. Я то засыпал, то ненадолго пробуждался, покачиваясь под ровный шум голосов и мотора.— …И командарм тогда мне говорит: ты пойдешь, мол, на что я ему отвечаю …летят кругом, шум, крики, ничего не слышно, и только голосок сквозь это все такой тоненький…