Олег Авраменко - Сын Сумерек и Света Страница 9

Они выпили.

— А что же король? — спросил Кевин. — Неужели он терпит это безобразие?

— Ещё как терпит. Такое положение вещей его вполне устраивает. Бешеный барон отпугивает от Дейдры мужчин, и королю это на руку… Только ты не подумай грешным делом, что дядя Бриан жесток и несправедлив. Просто влюбчивость Дейдры, её постоянные шуры-муры уже порядком задолбали его… как, впрочем, и меня. Понимаешь, до шестнадцати лет она была довольно инфантильной девушкой, всё больше книжками умными интересовалась — но после смерти матери будто с цепи сорвалась. Так загуляла, что и чертям в аду, наверное, тошно стало. И король ничего поделать не мог. Только Эриксону с его сумасшедшей манией удалось остановить её. Благодаря ему Дейдра остепенилась и в последнее время ведёт себя подобающим принцессе образом.

— Так ты одобряешь его действия?! — поражённо воскликнул Кевин.

— Ни в коем случае. Я считаю, что за Эриксоном давно виселица плачет. Дядя Бриан того же мнения. Он вовсе не покрывает барона, просто подходит к делу чисто формально. Все дуэли были честные — это засвидетельствовали и секунданты, и официальные наблюдатели; так что с точки зрения закона Эриксон не совершал преступлений. Но с тобой этот номер не пройдёт. Как-никак, король у тебя в долгу, да и я благодарен тебе за спасение Дейдры. А моя благодарность, уж поверь мне, кое-что значит. Мы не позволим барону убить тебя.

Лицо Кевина обдало жаром. В первый момент он даже хотел признаться Колину, что не совершал никаких подвигов, приписанных ему Дейдрой, но затем, немного поразмыслив, отверг эту идею.

— Собственно, — произнёс Кевин, — я и сам не позволю ему убить меня. Пусть Эриксон умелый дуэлянт, но и я фехтую неплохо. Особенно своей шпагой.

— Это уж точно, — согласился Колин, взял в руки шпагу и на несколько сантиметров вынул её из ножен. — С таким клинком грех не победить. Даже самого Бешеного барона.

Глава 4

…Кромешную тьму разорвала вспышка ослепительно-яркого света. Колина закружило в вихре чужих эмоций — сильных, яростных, бушующих, кипящих и клокочущих. Его воля встретилась с чужой волей — железной, непреклонной, ничуть не похожей на ослабленную гипнозом. Громыхнули мыслеблоки — противный, пробирающий до самых костей скрежет, будто скрип массивной двери на ржавых петлях. Ещё одна вспышка, удар!.. Колин был отброшен на поверхность сознания, вглубь которого имел неосторожность вторгнуться.

«КТО ТЫ? — прозвучали грозные мысли. — ЧТО ТЕБЕ НУЖНО?»

«Успокойся, Кевин, не паникуй. Ведь это я, Колин».

«Какой ещё Колин? Мне незнакомы твои ментограммы… Или я забыл тебя?… Наверное, забыл. Я многое забыл… Кстати, почему ты назвал меня Кевином?»

«А разве это не твоё имя?»

«Не думаю. Кажется, меня зовут Артур… Да, точно! Я Артур Пендрагон, сын короля Утера».

«Милостивый Боже! Ты — король Артур?!»

«Не король. И даже не наследник престола. У меня есть старшие братья… Ага, понимаю. Ты решил, что я другой Артур. Но тот Артур давно умер. А я его правнук. У короля Артура был сын Амброзий, у Амброзия — сын Утер, и вот этот самый Утер мой отец. Я сын Утера, короля Света, и принцессы Юноны из Дома Сумерек. А ты кто такой?»

«Я Колин Лейнстер из Авалона, сын принца Уриена, племянник царствующего короля Бриана Второго».

«Постой! Ты сказал: „Авалон“?»

«Ну, да. Авалон — столица Логриса».

«Но это же родина моего предка!.. Если, конечно, это Истинный Авалон».

«Он самый что ни на есть истинный».

«Как знать, как знать… Для нас Истинный Авалон — родина настоящего короля Артура».

«А разве были ненастоящие короли Артуры?» — удивился Колин.

«Сколько угодно. А когда у вас царствовал король Артур?»

«Девять веков назад».

«Гм… Он был простым смертным?»

«Имеешь в виду, неодарённым? — уточнил Колин. — Нет, он был могущественным колдуном».

«Очень могущественным?»

«Невероятно могущественным. Он был последним, кто по-настоящему владел Исконной Силой».

«Исконной Силой, говоришь? Любопытно… Похоже, я нашёл тот самый мир, который искали многие до меня… Но как я нашёл его? Как я попал сюда? Я не могу вспомнить… Это так странно…»

«Это очень странно. Я думал, что ты Кевин МакШон, приёмный сын лорда Шона Майги, герцога Лохланнского. Двадцать лет назад тебя нашли младенцемв…»

«Да, вспомнил! Я регрессировал до грудного младенца. Это моё последнее воспоминание, а потом — пустота».

«И как же это случилось?»

«Я… я пересёк бесконечное число миров за конечный промежуток времени, что и привело к регрессу… по-моему… так мне кажется… Ах да! Ещё меня чуть не сожгли Формирующие».

«Что это такое?»

«Фундаментальные силы природы. Возможно, не такие фундаментальные, как Исконная Сила, но… Ой, проклятье! Формирующие здесь такие мощные, до предела насыщенные энергией!.. Как ты держишь с ними контакт?»

«Увы, я не держу с ними контакта. Я манипулирую лишь второстепенными силами».

«Я тоже не могу укротить их. Пока что не могу… Пока…»

«Значит, — произнёс Колин, — ты пересёк бесконечное множество миров в поисках родины своего предка?»

«Нет, вряд ли. Я искал что-то другое».

«А именно?»

«Не знаю… Не могу вспомнить… По-моему, это как-то связано с Врагом».

«С каким врагом?»

«С Хранителем Хаоса. Ещё его называют Нечистым и Князем Тьмы».

«Он дьявол?»

«Сомневаюсь. Впрочем, весь вопрос упирается в семантику. В большинстве религий дьявол является олицетворением разрушительного начала, в противовес началу созидательному — Богу. Существуют учения, определяющие Хаос изначально разрушительной Стихией, а Порядок — всецело созидательной; с их точки зрения Хаос есть абсолютное зло, а его Хранитель суть дьявол — отсюда и его имена, ставшие общепринятыми со времён последнего Рагнарёка. Но есть также и культ Хаоса, ныне запрещённый, согласно которому Хранитель — верховный ангел Господень. Я не являюсь приверженцем ни Порядка, ни Хаоса, я сторонник концепции Мирового Равновесия. И в любом случае, Враг слишком мелкая фигура, чтобы быть самим дьяволом… О, Митра! Я вспомнил!»

«Что ты вспомнил?»

«Да так, некоторые детали. Теперь я знаю… Впрочем, это неважно. Кто я в вашем мире?»

«Ты Кевин МакШон, герцог Лохланнский, один из самых знатных вельмож королевства. Ты ничего не помнишь о своей прежней жизни».

«Так и должно быть. Моя травмированная регрессом память ещё не полностью восстановилась и все эти годы спала крепким сном. Зачем ты потревожил её?»