Марк Энтони - Мрак остаeтся Страница 9

— Смею ли я надеяться, что вы придете сегодня вечером, милорд?

Дарж открыл глаза:

— Тебе вообще больше не следует меня ждать.

Он встал, взял со стула штаны и неторопливо натянул их. Услышал, как за его спиной Леса вздохнула и повернулась в постели.

Он нашел ее вскоре после прибытия в Ар-Толор. Леса была горожанкой и иногда служила горничной у придворных дам королевы. Год назад умер ее муж. Но после трудных вторых родов Леса осталась бесплодной, и ни один мужчина в городе не пожелал взять ее в жены. Леса была простовата и не слишком умна, однако добросердечна и ласкова со своими детьми в те редкие минуты, когда он видел их вместе. Даржу это нравилось. Кроме того, она нуждалась в деньгах на пропитание, а он — в хозяйке. И все сложилось достаточно хорошо.

Дарж затянул пояс потуже и выпрямился. Сделав это, он увидел свое отражение в мрачной глубине бронзового зеркала. В небольшом зеркале голова не уместилась, и на какое-то мгновение рыцарю почудилось, что он видит призрака.

Он выглядел примерно таким же, каким помнил себя в молодые годы. Кисти рук все еще сильны, густые волосы на груди не успели поседеть, а живот не превратился в дряблое брюхо, как случается со многими мужчинами его возраста. Однако его истинный возраст выдавали руки. Они загрубели, отчетливо обозначились суставы на похудевших пальцах, а на коже стали видны многочисленные морщины и шрамы. То были руки старика.

Дарж натянул через голову серую тунику, подпоясался и повернул голову. Леса теперь сидела на постели — спутанные каштановые волосы рассыпались по плечам — и наблюдала за ним своими маленькими глазками. Лицо ее испещряли морщины, заработанные годами нелегкой жизни, но небольшая грудь имела хорошую форму.

Она крепко обняла руками колени под одеялом.

— Когда ты сделаешь меня своей госпожой, милорд?

— Я никогда не сделаю тебя своей госпожой, — ответил Дарж и натянул сапоги.

Она рассмеялась и захлопала по кровати.

— Здесь я — твоя госпожа, это так. Но ты достаточно дерзок, когда прижимаешься к моему телу.

Дарж положил на столик три серебряные монеты.

— Купи своим детям какие-нибудь башмаки. Я видел их в толпе — они бегали босиком, — сказал он и направился к двери.

— Хорошо, милорд, — ответила Леса. — Куплю им обувку. Благослови тебя Джорус.

Дарж ничего не ответил, вышел из палаты и закрыл за собой дверь.

В замке царила тишина. Почти все обитатели Ар-Толора находились в постели. Он не спеша зашагал по коридорам к своим покоям. Это были те редкие минуты, когда Дарж был предоставлен самому себе и поэтому старался как подобает насладиться ими. За последние два десятилетия Дарж привык бывать один. Он не считал одиночество обузой. На свете существует много такого, что можно услышать, увидеть и ощутить, лишь находясь в одиночестве.

Он не сожалел о времени, которое провел с Эйрин и Лирит. Кроме всего прочего, рыцарь обязан иметь цель в жизни.

Рыцарю нужно кому-то служить, но какая у них нужда в твоих услугах здесь, Дарж из Стоунбрейка ?

Он твердо понимал, что ему пора покинуть это место и вернуться в Эмбар. Вчера вечером по возвращении в замок Эйрин и Лирит бросились прочь, даже не окинув его прощальным взором. Какая польза от угрюмого рыцаря, когда требуют внимания ослепительные королевы?

Предоставленный самому себе, Дарж мог бы продолжить свои алхимические опыты, но не сумел добыть здесь соответствующих принадлежностей и оборудования. Насколько он мог судить, инженеры и люди с логическим складом ума были настолько редки в Толории, насколько распространены колдуньи и столь любимые ими травы. И вот вместо того, чтобы заниматься опытами, он попал к Лесе.

Дарж остановился у окна, наблюдая за миром по ту сторону оконного стекла. С земли поднимался туман, и все вокруг — холмы, небеса и деревья — окунулось в серую дымку. Иногда Даржу это даже нравилось: мир, лишенный цвета, наполненный одними тенями. Или это лишь потому, что он не знал иного мира?

Нет, однажды его мир был цветным. Рыцарь мысленно нарисовал себе прекрасную девушку, с глазами такими же теплыми и золотистыми, как мед. Только цвет ее глаз стал другим. Они были теперь не карими, а ярко-синими, как сапфир.

А ты ведь — старик, Дарж из Стоунбрейка.

Но это также не являлось абсолютной истиной. Потому что не всегда он чувствовал себя стариком. Временами, когда поблизости находилась леди Эйрин, он как будто снова молодел, его переполняли надежды, захлестывала энергия. Однако то были лишь глупые мечты, и Дарж прекрасно понимал это.

Ты хочешь казаться сильным, как скала, сэр рыцарь, — прошипел в памяти голос, — но в сердце твоем поселилась любовь, и теперь ты уязвим чувствами к другой… если бы ты только был молод и достаточно красив, чтобы стать достойным ее…

Пусть это и жестоко, драконы все-таки говорили правду. Разве не так сказал ему Фолкен? Древнее существо по имени Сфитризир понимало его душу лучше его самого.

И кое-кто еще…

Каким-то образом в Пустоши, когда они с Лирит, пытаясь защититься от беззвучного неистовства бури, прижимались друг к другу, в то время как Фолкен, рискуя жизнью, отправился к руинам бывшей Цитадели Огня, колдунья коснулась его руки и сделалась очень близка к нему. Опасно близка. Пока она смотрела на него, Дарж увидел, как перед глазами пробегает прошлое, словно его на сцене исполняют актеры. И все сокровенные тайны души обнажились перед ней.

Они никогда не обсуждали это. Но каждый раз, когда она и Эйрин оказывались поблизости, он видел знание в ее глазах. Тем больше оснований у него возникало для того, чтобы вернуться в Эмбар. Эйрин никогда не сможет узнать о его чувствах. Никогда не узнает. Она и без того несет достаточно тяжелое бремя. И нет смысла обременять ее любовью, ответа на которую у него не будет никогда.

Если бы только Дарж смог найти способ проститься с баронессой, не причиняя ей вреда! Казалось, этой невинной душе пришлись по нраву его забота и покровительство. Такую любовь нельзя принимать за глубокое чувство, Дарж это прекрасно понимал. И все равно, оставив ее, он причинит ей боль…

Не найдя ответа на терзающий его вопрос, рыцарь вздохнул и отвернулся от окна.

В следующее мгновение Дарж увидел трех молодых женщин. Он не был знаком с ними лично, но узнал в них придворных дам королевы. Что заставило их подняться в такую рань? Затем он заметил спутанные ветром волосы, грязь на руках и щеках, клочки сухой травы и прутьев, прилипших к подолу платьев. Ему стало ясно: эти женщины не только что проснулись, а, наоборот, только сейчас собираются отправиться в постель.