Виталий Сертаков - Охота на Уршада Страница 9

— Ну… наверное…

Я кинулась на него, как львица. Толик отбивался с таким усердием, что прокусил себе губу.

— Четвертая ступень, лекарь, — это бой без оружия.

— Ай, больно как!

— Будет еще больнее! Анатолий, тело дерется, а голова слушает меня! Твое тело слишком сковано, ты не позволяешь рукам и ногам действовать самостоятельно. Не думай, прекрати думать! Просто слушай меня, запоминай и будь галантен, как истинный рыцарь! Кстати, что означает «рыцарь» в вашей стране? Я понимаю не все, что ты говоришь.

— Рыцарь… — он смешно задумался, потирая ушибленную лодыжку, — это такой отважный и гордый воин. Он живет по законам чести, сражается конный или пеший, служит идее или прекрасной даме…

— Идее?! — Это меня еще больше насмешило. — Это германское слово, с Зеленой улыбки. Хо-хо, особенно мне нравится убивать рыцарей Плаща. Это подонки, которые согласились позабыть отца и мать! Это называется идея?! Вставай, мы продолжим! Рахмани поручил мне разобраться, на что ты годен! Возьми аспис. Да, вот этот маленький, круглый…

Анатолий с сомнением нацепил на локоть круглую имитацию щита, которую сам же вчера собрал, следуя моим указаниям. Засевшие на ветках мальчишки захохотали. Я подобрала из травы два сухих соцветия погремушника, не глядя, швырнула вверх. Один из сорванцов свалился с дерева, другой получил в нос и притих.

— Будем считать, что у тебя в руках настоящий аспис, — предложила я. — Еще раз повторю: не пытайся бить поверх щита. И не пытайся бить понизу. Удар в пах — замечательная идея для бродячего цирка, но против профессионала не годится. Уколоть издалека ты не можешь, не наберешь нужный замах, меч может застрять в кольчуге, и тебе тут же отрубят руку. Теперь бей! Не думай, бей, как умеешь!

Его бокуто со звоном воткнулся в перекрестие моих кинжалов. Мгновение — я погасила инерцию его деревянного клинка и с проворотом увела его в сторону. Еще мгновение — несильно ткнула Толика в ребра. Щитом он воспользоваться не успел, потому что следил за моей правой рукой, в которой тоже был бебут.

— Анатолий! Ты должен привыкнуть рубить, не отводя щит. Только что я вскрыла тебе печень, потому что ты убрал щит, для удобства собственного удара. Следи за моей рукой. Если я бью сверху — твой аспис сразу идет вперед и вверх, встречая меня на полпути. У тебя появляется время отбить саблю и ударить самому. Топор или копье ты не отобьешь, это отдельный разговор. Атакуй!..

Он отважно ринулся в бой. Меру песка мы рубились, пока его игрушечный щит не превратился в мочало.

— Если тебе неудобно, закрепи ремень, как тебя учили… ооо! — Еще до того, как он с гордым видом подвесил на локте подобие беотийского щита, я уже видела, что неделей учебы мы не обойдемся, теперь мне стало совсем грустно. — Слушай, если ты собрался в наемники, то все делаешь верно. Для сомкнутого строя, где человек сорок по фронту и у каждого длинный щит. Тогда ты прав — кулак проводишь через ремни и держишь ниже локтя. Так ты не сдохнешь от веса щита при атаке копейщиков. Но мы с тобой не собираемся пока воевать? Наша задача — пробить оборону из троих верзил, заступивших нам путь. Локоть ближе к себе, кулачный ремень — наоборот, выше, и под углом к вертикали! И доворачивай руку со щитом!

В тот момент, когда я бью, доворачивай руку! Если противник будет колоть, есть шанс, что его оружие застрянет…

— Я так не привык, — пропыхтел Ромашка. — У нас были большие щиты.

— Большие щиты? Ха-ха… Они хороши лишь против копейщика. Ты же не собираешься наняться пелтастом к сатрапу Леониду?

Он остервенело махал бокуто, причем следует признать — некоторые выпады были весьма удачны. Анатолий хорошо управлял своим телом и не строил иллюзий. Наверняка он был на треть легче Рахмани, на полголовы ниже и прекрасно сознавал пределы своей мощи. Однако истинный боец как раз и должен быть таким — поджарым, как гончая, и сухим, как выдержанный ствол для ситара. В долгих поединках важнее всего выносливость, а Толику не приходилось надеяться на быстрые победы…

Как показало время, я сильно ошибалась в лекаре!

— Сегодня мы изучим несколько основных приемов. Они помогут тебе драться в закрытых дворах, среди мебели и посторонних людей. Наверняка твои учителя на Земле предпочитали ровные пустые полянки, да?

Мне удалось как следует разозлить его. Ромашка трижды кидался вперед и трижды промахивался, пока не уловил мою хитрость. Я всякий раз отвлекала его внимание бамбуковой палкой, зажатой в правой руке. Толик признался, что сознание его как бы раздвоилось. Одной, более умной стороной своего естества он знал, что правой я не ударю, но более глупая часть заставляла косить глазами.

— Слушай и танцуй! — приказала я. — Положи щит, возьми второй бокуто. С этой минуты не нападай, а только отбивайся! Слушай меня… Фехтование страны Бамбука в целом разделяется на кодатидзюцу, татидзюцу и ретодзюцу. Последнее — именно то, к чему мы будем стремиться, — это работа двумя мечами сразу. Пока что вместо левой руки у тебя медуза или свиной окорок! Нападай с двух рук! Не так, не открывайся!

— Ну почему обязательно японцы? — взмолился Толик. — Кто сказал, что они лучшие бойцы? Отчего ты им так поклоняешься?

— Нет лучших или худших, — сказала я, ударяя его по лбу. — Есть великие традиции, которые уважают даже рыцари Плаща. А уж они не знают себе равных в любой драке. Но рыцари Плаща никому не открывают секретов обучения, а школы страны Бамбука принимают толковых детей. Монастырь Хрустального ручья, куда отдают маленьких волчиц, относится к пяти старейшим школам кэндзюцу. Ее основал монах Иидзаса, еще при прежней династии. Ты можешь мне назвать подобную школу в твоей стране? Молчишь? Так-то лучше, молчи и не прекословь! И прекрати махать левой рукой, словно сломанным крылом! Судя по всему, ты понятия не имеешь, куда нанесешь удар, лупишь вслепую, да?.. Слушай дальше. В Хрустальном ручье отдают должное искусствам содзюцу, дзюдзюцу, нагинатадзюцу, сюрикэндзюцу и многим другим…

— О, боже! Сюрикэны еще не хватало! Неужели мне придется все это изучать? — ужаснулся Ромашка. — Но… тогда я не поймаю ни одного уршада…

Я вывела его из опасной задумчивости ударом по шее. Лекарь побагровел, спохватился и, к моей радости, больше оплошностей не допускал. Каждый рубящий удар он встречал достойным заслоном. Я рубила с двух рук, нанося три удара за песчинку. Нормальный темп для любой «кедровой головы», но Анатолий еле справлялся.

— Я буду возиться с тобой, пока Рахмани не отвезет тебя к волхвам русов, они умеют… неважно, что они умеют. Я буду учить тебя основам школы кэндзюцу, а основа в том, чтобы обороняться любым оружием против любого оружия. В этом слабое место всех боевых школ Зеленой улыбки. Они уделяют слишком много значения приемам силы, но не учитывают многообразия… Ты не должен бояться врага, если у тебя только нож, а он выйдет против тебя с копьем, махайрой, шестом, булавой да еще и в полном доспехе…