Анастасия Арчибасова - Роук. Долина Страница 9

— Батр? Вряд ли. Но надо пообщаться.

К таверне начали подтягиваться первые полупротрезвевщие ласточки, еле шевелящие ластами. Пришло время заканчивать с разговорами и разбредаться по комнатам.

11

Р’оук проснулась, когда солнце клонилось к горизонту, непрозрачно намекая на приближение ночи. Предоставленная Бруфом комната была самая верхняя. В общем, Р’оук спала на чердаке. Над головой — скошенная крыша. Выше только небо.

«Верхолаз, я им что ли? Как наверх — так я. Зато одна и про меня все забыли. Если бы не забыли — уже прислали Хони и препроводили вниз ещё часа три назад».

Эльфийка наскоро оделась, умылась, и справедливо решив, что завтрак в постель ей никто не принесёт, направилась вниз.

Спустившись вниз, Р’оук потопала по коридору, к лестнице, ведущей, к общему залу, откуда доносился, помимо гомона и шума праздной толпы, ещё и запах чего-то съедобного. Но дойти до вожделенной кормёжки ей так и не удалось. Из комнаты, где отдыхал Куран, высунулся как всегда прилизанный Хони, и тихим шипением подозвал эльфийку.

Комната мага была гораздо больше, чем конура, куда командировали Р’оук. Дискриминация налицо. Вполне комфортная кровать, тумбочка у изголовья, пара стульев. Обстановка дополнялась миленькими занавесками, и букетиком цветочков на окне, при более подробном рассмотрении оказавшихся раскрашенным пергаментом.

Вся компания была в сборе. Даже сверх того. Помимо мага и его ученика в комнате был гном, и это был не Бруф, но фамильное сходство схватывалось мгновенно, и различия тоже бросались в глаза.

Р’оук впервые встретила гнома такого размера. Ростом, практически с неё (Бруф, заметно ниже), широкие плечи и могучие руки выдавали в нём профессионального бойца. Развитая мускулатура наталкивала на мысль о кузнецах и наковальнях. Крупная круглая голова была умело перевязана белой тряпицей. Гном восседал на одном из стульев напротив Курана, который сидел на кровати.

— Примите мою горячую благодарность и признание маг Куран, — произнёс гном с той возвышенной интонацией, которой отличались благородные дома по всему Готтеленсу.

— Спасибо, но не за что. — маг склонил голову, — уж скорее мы должны принести Вам свою благодарность.

— Привет! Чего хотели? — Р’оук бесцеремонно прервала беседу мага с бойцом, чем заслужила недовольный взгляд Хони и презрительный взгляд от гнома, который решил не обращать внимания на досадную помеху.

— Уважаемый Магистр, не важно, что вы нанесли мне несущественную рану, но, скажу без ложного стыда, своим ударом вы меня вернули в мир благородства и разума, из мира хаоса и ярости.

— Слышь, гном, представляться не учили?

— Р’оук, не хами. Ваган, вы понимаете, такое дело, — замялся маг. — Это не я вас спас, не прерывайте, пожалуйста, вот ваша спасительница.

Маг встал, обошёл Р’оук, положил руки на плечи и пододвинул её к гному.

Ваган придирчиво осмотрел угловатую субтильную фигуру эльфийки, задержался взглядом на помятой физиономии окрашенной желтизной несошедших синяков.

Невольно усмехнувшись спросил:

— Куран, изволите шутить?

— Нет. За это я ручаюсь, она и меня чуть не покалечила.

Понимание того, что что-то происходит, но как-то всё мимо, у эльфийки оформилась довольно чётко.

— Ну да, я тебя вырубила. И что? Вроде живой и черепуха вроде работает, — Р’оук пожала плечами, плюхнулась на кровать. — Слушай, а почему у меня тюфяк соломенный, а у тебя матрас с периной?

Гном прокашлялся.

— Позвольте представиться, Ваган, старший сын…. Из клана….

— Куран, а я его, что сильно приложила?

— Да нет, не очень, гномы вообще выносливые, а этот особенно экземпляр.

— А чего он загоняет. И…

— Р’оук повежливее, — раздраженный голос Хони прервал тираду эльфийки.

Р’оук развалилась на кровати, закинув руки за голову.

— Да несёт он чушь откровенную. Кстати, я Р’оук, — она бросила в сторону гнома. — Можешь не выкать. Не обижусь. Ну, шандарахнула я его вон той булавой с булыжником сверху, — она махнула рукой в сторону посоха. — С ней маг носится как наседка с яйцом. И что из этого?

— Достопочтимая Р’оук, из рода Детей Леса… — начал было гном.

— Ну ни фига себе, что он выговаривает, — она приподнялась. — слышь, волосатый, ещё круче, чем твоя абракадабра. — не удержалась эльфийка от шпильки в адрес Хони.

— Я не волосатый.

— Ладно, лысый не заводись, ну я так понимаю Ваган? Да Ваган, это, ты которого из клана турнули? Ну, добро пожаловать в весёлый городок Колтерн! — Р’оук гыкнула. — Приём был горячий.

— О, ты права, Дитя Леса, руки мои уже обагрились кровью.

— Огонь им пухом, а дым гробом. — Куран взял слово. — Благодарить должны мы тебя. Это они за нами приходили.

— Всё-таки, я настаиваю, примите мою горячую благодарность, за то, что не обрекли меня на муку более страшную, чем смерть.

— Куран, дай ему уже что-нибудь погрызть из твоих запасов, пусть угомонится. Я знаю, у тебя есть такие забавные травки…

Куран прошёлся по комнате.

— Р’оук, он мог погибнуть. У него бы сердце разорвалось. В тот момент Ваган на девяносто долей состоял из адреналина. Просто предел был очень близко.

— Лады, не продолжай. Понятно. Ваган благодарность принята. Может, пойдём вниз. Там точно есть что-нибудь съедобное.

— Р’оук, тут такое дело, — издалека начал Куран.

— Магистр, позвольте мне. Надеюсь Дитя Леса, вы окажете мне честь и позволите присоединиться к вашей благородной компании, и помочь вам в вашей благородной цели. — румянец смущения слегка окрасил лицо гнома.

— Благородством так и пышем. А я здесь, с какого бока? Хочешь, иди, — подавив зевоту, донеслось со стороны эльфийки. — Мне какая разница. У нас Куран вроде как за главного. У него и спрашивай.

— Р’оук ты его спасла тебе, и решать, — Куран с улыбкой посмотрел на существо, развалившееся на его кровати. — По моему мнению, такой умелый боец в спутниках — это честь.

— Я принимаю ваши слова за согласие. — Ваган поднялся со стула. Стул жалобно скрипнул. — Благодарю тебя Дитя Леса. Моё почтение, Магистр. — И вышел из комнаты.

— А я? — наивные глаза Хони с немым вопросом уставились на закрывшуюся дверь.

— А ты — мебель. — С полным удовлетворением в голосе откликнулась Р’оук. Она резко села. — Кстати, что за «Высокая цель»? никто не подскажет?

— Цель всегда одна и мало кто поспорит с её величием — выжить, это для начала, а потом посмотрим.

12

В зале, несмотря на ночное сумасбродство, стояла привычная обстановка: гомон нетрезвых разговоров, резкие выкрики не особо спокойных посетителей, стук кружек. Даже отсутствие доброй части мебели, не повлияло на количество клиентов. Бруф, как всегда, носился по залу, разрываясь между барной стойкой, кухней и страждущими общения с хозяином заведения, по тем или иным причинам. По залу фланировали, как нагруженные ладьи, помощницы Бруфа, с поносами в руках, заставленными кружками и плошками.