Генри Олди - Девять таинственных историй Страница 9

А реттийцы получили лишний налог.

Честно говоря, если бы не этот налог, подданные сопредельных держав вскоре окончательно забыли бы о существовании Ордена, борьбе начал, основах цивилизации и прочих высоких материях. Мода скоротечна: еще при жизни Хендрика Високосного приток добровольцев, вначале полноводный, сократился до жалкого ручейка. Жители земель, граничащих с Черно-Белым Майоратом, наладили успешную торговлю с соседями — странными, не от мира сего, но вполне безопасными для окружающих. На время квестов торговля прекращалась, чтобы возобновиться после победы какого-то из начал. Поставщикам продовольствия, стройматериалов и предметов обихода было абсолютно все равно, кто останется в Майорате на ближайшие четыре года.

Победи Заря Утренняя, для увеличения барышей придется громко восхищаться и славить. Победи Заря Вечерняя, и залогом успешной купли-продажи станут ужас с отвращением, выказываемые при каждом удобном случае.

Иногда торговцы специально нанимали бродячих актеров: за долю в прибылях.

И везде, от Реттии и Малабрии до далекого, почти сказочного Ла-Ланга и ледяного острова Круспен, две зари мирно уживались одна с другой, сменяя день ночью, а ночь — днем. Везде, кроме земель, специально отведенных для их войны, торжества или поражения. Впрочем, и здесь небеса озарялись по извечному сценарию, равнодушно взирая на схватку идеалов внизу.

Хотя мечта о вечном дне или вечной ночи — вечных хотя бы в границах Майората в течение промежуточных четырех лет! — не оставляла рыцарей-добровольцев.

История VII. Профосы Надзора Семерых, или Квашеные чары блокаторов

Редкий чародей рисковал загородить дорогу профосу Надзора Семерых.

Дело не в силе: на каждую силу отыщется мощь. Дело не в мастерстве: на каждого доку отыщется умелец. Дело не в мане: на каждое озеро сыщется море. Дело в страхе, глухом, подспудном, иррациональном, как голос из-под земли, поющий колыбельную.

Если ты — лютнист, ответь: легко ли сыграть «Небесную Джилью» Виченте, когда под пальцами умолкает то одна, то другая струна, ля превращается в ми, диез — в бемоль, а ты не знаешь, какая именно нота соврет, какая струна онемеет в середине следующего пассажа?

Если ты — столяр-краснодеревщик, скажи: легко ли сделать шкафчик для спальни герцогини Штроймейер, когда скобель вдруг делается туп, как матушка любезной супруги, струг теряет заточку, цикль выскальзывает из пальцев, словно намазан маслом, и неизвестно, какой резец, фасонный или гравировальный, откажет через минуту?

Если ты — солдат, признайся: легко ли добиться победы, когда за миг до выстрела теряется глазомер, на выпаде одолевает головокруженье, во время удара нападает чих, гулкий и неукротимый, а тебе невдомек, в какую секунду левое колено увильнет от исполнения приказа согнуться, рискуя угодить под трибунал?

Если ты — портной, легко ли латать кафтан, расползающийся под иглой на плече, под мышкой, на спине, вынуждая метаться от дыры к дыре?! Если ты — волшебник, легко ли плести заклятья, когда то звук, то пасс выходит неверным и блудливым, словно красотка-женушка у рогача-мужа?!

В академической статье «Квашеные чары», опубликованной в «Реттийском Вестнике» под псевдонимом Эндрю Озиандер — так подписывался приват-демонолог Матиас Кручек, известный теоретик, высказывая особенно парадоксальные, не подтвержденные опытами гипотезы, — была предпринята очередная попытка хотя бы частично рассмотреть механику превращения мага в блокатора. В качестве аналогий приводились как метаморфозы традиционные, алхимические — например, элементарная мутация «лунной стали» в золото, — так и спорные примеры квашенья, броженья и сходных процессов.

Большого резонанса статья не вызвала, если не считать тезиса о добровольности.

Многие волхвы со степенями подвергли сомнению уверенность автора статьи, что маг мутирует в блокатора исключительно на добровольной основе и никаким принуждением это сделать невозможно, хоть Вышние Эмпиреи наизнанку выверни. Скептики воспользовались сравнительным рядом Озиандера, с насмешкой заявив, что у капусты или репы никто не спрашивает, желают они кваситься или нет; виноград также делается вином по принуждению под пятками девиц и в бочонках погребов. В ироническом хоре утонули возражения тех, кому случалось лично квасить капусту или выдерживать густой мускатель. По словам практиков, капуста отказывалась хрустеть и делалась слишком кислой, если ее квасили на полную луну, зато в новолунье удавалась на диво. С виноградным суслом творились чудеса, если рядом с чаном кто-то допивал воду из чужой кружки или обнимал за талию пригожую поселянку. Сусло обижалось, и вино в итоге получалось «тощим», хоть тресни. А уж про отношения ячменного солода, хмеля и пивовара ходила тьма легенд…

Над «кулинарами» посмеялись, тем дело и кончилось.

— Зря, — сказал, прочитав статью, венатор Фортунат Цвях, недавно обеленный от обвинений в заговоре. Что зря, к чему зря и по какому поводу, охотник на демонов объяснять не стал. Он знал, что автор «Квашеных чар», его друг детства Матиас Кручек, в последнее время зачастил на кафедру общей семантики. Еще Матиас к месту и не к месту щеголял новоизобретенным термином «антимана» — так приват-демонолог обозначал падение уровня личной маны человека существенно ниже нулевого, что считалось принципиально невозможным.

Вы спросите: какая связь?

Вот поэтому Матиас Кручек — выдающийся теоретик с сотней патентов на открытия, а вы моргаете, открыв рот, ждете ответа, и напрасно.

Так или иначе, профосы Надзора Семерых вызывали в чародейной среде интерес — опасливый, нервный, болезненный. Блокаторы были блудными сыновьями — родными, своими, безвинно пострадавшими от своих. Волки шли в волкодавы. Неважно, приходилось ли добровольцам месяц каменеть в трансе, сидя в окружении капитула Надзора, впитывая боль, уходящую корнями в далекое прошлое, сплавляя ее с личной болью — или это сплетни, а процесс обращения шел совсем иначе. Важно другое: в результате сложнейших, загадочных метаморфоз мана внутри будущего блокатора терпела коренные изменения — если угодно, сбраживалась или сквашивалась! — превращаясь в качественно новый продукт. Виноград в вино? — а может быть, вино в уксус?! Руда — в меч?!

Став блокатором, бывший маг терял накопленное годами мастерство.

Зажечь свечу взмахом руки? — нет. Изменить направление ветра? — никак. Наложить заклятье на замок, ключ или дверь? — ничуть. Заговорить гнилой зуб? — ничего подобного. Провидеть судьбу, швырнуть молнию, обуздать инфернала?! — ни капельки.