Ольга Голотвина - Встретимся в Силуране! Страница 9

Харнат решил сменить стратегию: попытался одолеть своенравную жену нежностью и лаской. На ласку Аранша с удовольствием откликнулась, моментально возвратилась в супружеские покои. Но службу, змея упрямая, все-таки не бросила...

Как быть? Властью дарнигара выгнать отличного, проверенного в битвах бойца? Без всякого повода? Это было бы подлостью... и, что для Харната куда важнее, это было бы служебной промашкой. А служебной промашки он всегда боялся больше, чем самого черного греха.

Тут-то он и выплеснул перед Хранителем свою беду. В Соколе заговорила мужская солидарность. Он заявил, что очень понимает дарнигара, а потому возьмет грех на душу и сам вышвырнет Араншу со службы. Пусть женщина радуется спокойной семейной жизни...

Да, как бы не так! Это только считается, что выше Хранителя лишь король. И поближе управа нашлась, не пришлось Аранше и в столицу ехать. Наемница просто кинулась в ноги супруге Хранителя и попросила заступиться за нее.

Госпожа пришла в ярость. Как, Араншу хотят обидеть? Араншу, с которой они когда-то отправились за море в Наррабан и пережили уйму опасных приключений? Араншу, которая во время последней осады крепости швыряла вниз со стены Подгорных Людоедов?.. Да что они о себе вообразили, эти мужчины?!

Сначала Арлина держалась спокойно и скромно, лишь попросила мужа оставить Араншу в покое — хотя бы ради прошлых боевых заслуг храброй наемницы. Обманутый мирным тоном жены, Орешек ответил, что без нудных караулов и утомительных тренировок женщине будет лучше, тут дарнигар прав, в Аранше просто говорит упрямство, и вообще это дело мужа — решать, какой жизнью должна жить его жена.

Вот тут-то все и началось!..

К чести Орешка надо признать, что он испугался не обрушившегося на него урагана, а того, что у жены, кормившей тогда близнецов, от волнения может пропасть молоко...

Мужчины отступили, но не сдались. Наемники, прислуга и жители ремесленного «городка» пересмеивались, глядя, как Правая Рука наблюдает за каждым шагом жены, надеясь поймать ее хоть на каком-нибудь упущении. В карауле, на плацу, во время конного патрулирования окрестностей — всюду настигало женщину бдительное око ее супруга. Как выразился один из сотников: «Араншу не проверяют только в бане...»

Ко всеобщему удивлению, Аранша не только не злилась на дарнигара, но явно получала от происходящего удовольствие. Эту возмутительную травлю женщина воспринимала как увлекательную, азартную игру...

И теперь Правая Рука, лучась радужной надеждой, тихо делился с Хранителем новой идеей:

— Ребята видели в лесу стайку кошек-бабочек, из Подгорного Мира залетели. Поручить бы Аранше поймать парочку — королю в подарок, для зверинца. Их еще сроду никто живьем изловить не мог, стрелами только... Вернется с пустыми руками, а я ей: ага-а! Приказ не выполнила! Кому такой десятник нужен?

— Овдоветь надумал? — заговорщически зашептал в ответ Хранитель.

— Как — овдоветь?! — в голос рявкнул Харнат, забыв о секретности беседы. — Почему — овдоветь?! Они ж людей не жрут, эти кошки-бабочки... кусаются только...

— А ты что, с Араншей первый день знаком? Думаешь, она так и вернется в крепость, провалив задание? Да она прямиком в Подгорный Мир попрется, благо знает, где Врата. Пойдет искать гнездовье этих кошек-бабочек, или нору, или где они там выводятся...

— Но она же... она боится Подгорного Мира!

— Боится. Но если приказать — пойдет. И не возвратится.

Потрясенная физиономия дарнигара, раскрасневшаяся в обрамлении рыжей бороды, яснее слов говорила о том, что почтенный Харнат еще не созрел для вдовства. И в ближайшие пятьдесят-шестьдесят лет вряд ли созреет.

Орешек сочувственно потрепал беднягу по плечу, ободряюще хмыкнул и начал спускаться по крутой винтовой лестнице.

Покои Хранителя располагались на втором ярусе громадной башни, которая называлась «шаутей» — «последняя надежда». Внизу находилась просторная трапезная. Именно там, у решетки растопленного очага, были разложены для просушки вещи Хранителя.

В первый момент Орешку, спускавшемуся по лестнице, показалось, что в трапезной никого нет. Но тут же он увидел у дверей худенького невысокого мальчика в кожаной куртке.

— Ильен! — дружески окликнул Хранитель мальчика. — Гулять собрался? Так дождь ведь...

Мальчишка обернулся. В светлых глазах его метнулся страх.

— Я... Мы с ребятами... Я в «городок»...

— Ну, беги... — растерянно разрешил Хранитель, удивляясь смятению парнишки...

Горстка дров в очаге почти прогорела, угли тлели под серым пеплом. На массивной решетке был разложен сырой черный плащ, почти просохшая рубашка, а на краю прута висел на широкой тесьме небольшой кожаный мешочек. Думая о семейных трудностях дарнигара, Орешек рассеянно снял мешочек с решетки, расправил тесьму... и тут мысли о Харнате и его своенравной супруге начисто вылетели из головы Хранителя.

Конечно, мешочек всегда был легким, но все же...

Нетерпеливые пальцы рванули завязку. Мешочек был пуст. Исчез клочок пергамента, на котором ученый Илларни Звездный Голос из Рода Ульфер некогда начертал несколько слов — разгадку одной из самых опасных в истории тайн.

Не сразу осознав трагизм происшедшего, Орешек повернулся к лестнице, чтобы позвать служанок... но не крикнул: вспомнил распахнутые глаза Ильена, его замешательство... да какое там замешательство — мальчишка явно был перепуган!

Хранитель пересек трапезную, распахнул две двери и вышел под серое осеннее небо, сочащееся мелким противным дождиком.

По обе стороны от входа в шаутей, укрывшись от дождя под каменным козырьком, стояли двое часовых с алебардами. От них Хранитель узнал, что Ильен только что прошмыгнул мимо — но не направо, в «городок», а в сторону Северных ворот...

Часовые у Северных ворот подтвердили: да, мальчишка был здесь, сказал, что хочет встретить конный отряд. Ребятишки часто выходят за ворота навстречу возвращающемуся с патрулирования отряду, а потом гордо въезжают в крепость на крупах лошадей позади взрослых. Но малыши всегда делают это большой гурьбой, с шумом, смехом, визгом... и уж конечно, не по такой погоде.

— До чего же мне все это не нравится... — озабоченно протянул Хранитель. — А ну, оседлать мне коня!

Три раза Орешек набрасывал на голову капюшон, чтобы спастись от мороси, нависшей в воздухе серой сетью. И трижды капюшон сползал на плечи, открывая густую каштановую шевелюру дождю: Заплатка ненавязчиво напоминал, что пора повернуть коня и возвратиться в уют и тепло, вместо того чтобы тащиться по сырости неведомо куда... Заметив эти штучки Орешек выругался и пригрозил отдать плащ рабыням на тряпки, пусть лестницу моют! Ответа, как и следовало ожидать, не было, но капюшон, который Орешек снова накинул на голову, на этот раз вел себя примерно.