Александр Белаш - Вражда Страница 9

«Надеюсь, сударь, вы не станете приписывать мне ничего из тех басен, которые именуют фольклором"?» - подумала она, высоко держа голову, и на лице ее было написано требовательное ожидание того, что Гертье ответит согласием.

Гертье изучал гостью, пытаясь отыскать какие-нибудь тайные знаки. Но перед ним сидела миловидная и разрумянившаяся девушка - пожалуй, чрезмерно строгая и властная на вид, но ничем, кроме красоты, не связанная с искусством чарованья.

- И все-таки - в чем дело?.. - Бабель недоумевал, но надеялся докопаться до истины.

«Сударь, я не хотела бы, чтоб мое имя связывалось с… нелепыми фантазиями ругов! - мысленно настаивала Рагнхильд. - Боже мой, почему вы застыли?! Скажите что-нибудь!..»

- Ничего, - Гертье вышел из столбняка. - Я вместе с углем бросил в печку коробок спичек, и они занялись все разом. Сьорэнн, сыр, хлеб и орехи - что подать? Вам понравился глинтвейн?

- Очень вкусный напиток, - кивнула Рагна снисходительно, про себя искренне поблагодарив Гертье за находчивость. Напряженное беспокойство стало понемногу покидать ее.

В дверь осторожно постучали. Гертье указал Рагнхильд на ширму, отгораживающую кровать от комнаты, и зашептал:

- Сьорэнн, ради вашего блага - скройтесь! И ни звука, прошу вас! Бабель, убери тюфяки! Открой и спроси, что надо! Я… я сделаю вид, будто ложусь спать, - следом за Рагнхильд он отступил за ширму.

Бабель отворил - за порогом топтался хмурый консьерж, побуревший от морских ветров и рома, с обгрызенной погасшей трубкой в рыжих зубах, от холода обмотавший голову фуляровым платком и завернувшийся в одеяло. Свет десятилинейки превратил лицо консьержа в деревянную резную маску, где живыми казались одни влажные глаза в старческих жилках и мокрая синеватая губа, вывернутая вниз мундштуком.

- Монсьер Бабель, там внизу… какие-то приличные господа очень настойчиво просят выйти к ним кого-нибудь из вашей квартиры.

- А вы не ошиблись, милейший? А эти господа не пьяны? - допытывался Бабель. Он в толк взять не мог, кому они с Гертье сейчас понадобились. Ночь на дворе! Какая такая забота выгнала людей на улицу в жутчайший холод и заставила их добираться на край света, до Второй набережной?

- В точности вас требуют. Они ясно сказали - девятая квартира, где проживает кавалер Гертье, - прожевал консьерж, покусывая трубку.

- Гертье! - окликнул друга Бабель. - Я спущусь и выясню, что этим… приличным господам угодно.

- Да! - притворно зевнул Гертье, пытаясь догадаться, что вынудило господ искать его общества - или что они имеют передать ему. Если б пришла полиция или судебный исполнитель - консьерж так бы и сказал. Но пока векселю не вышел срок, стражам закона незачем являться. - Бабель, раз уж ты идешь - возьми-ка заодно ведро и принеси угля. У тебя должно быть десять центов… Консьерж! Откройте ему ларь, пусть наберет!

Быть другом знатного кавалера - нелегкая доля. Надев цилиндр и захватив порожнее черное ведро, Бабель удалился.

Рагна сжалась, держа ридикюль обеими руками, словно опять оказалась на ледяной улице. В глазах ее трепетал страх.

- Кто это пришел? Вы их знаете? - шепотом спросила она, прислушиваясь к далеким, слабеющим звукам за дверью - консьерж спускался по ступеням, гулко стуча подошвами, а Бабель с частым топотом и жестяным звяканьем ведра катился впереди.

- Почему вы шепчете? - так же шепотом ответил Гертье встречным вопросом. - Здесь нет посторонних.

- Мне что-то показалось, - она заговорила громче. - Наверно, от вина.

- Красное эрльское, вполне обычное. Жаль, что я не могу предложить лучшего.

- Кавалер, я не хотела сказать о вашем угощении ничего дурного.

«Огеньдеш, - вертелось у Гертье на языке. - Или «дух огня», я прав? Черт побери, как славно за одну ночь узнать сразу две истины - во-первых, что у вечерних костров егеря и ловчие рассказывали отнюдь не пустые байки!.. а во-вторых, что если ругинка - то уж непременно ведьма… и красавица».

- Знай я заранее, что встречу вас, сьорэнн, - припас бы провизии для настоящего ужина. Можете удивляться, но я неплохо готовлю - правда, лишь те блюда, что можно сделать на бивуаке, разведя костер. Жаркое из косули, пальчики оближете. И не бывало так, чтоб мы оказались вечером без дичи - я стреляю без промаху. Батюшка тоже, да и дед… у нас это умение в крови, от предков.

- Умение ваше - еще полбеды, - Рагнхильд вновь посуровела, раздосадованная его похвальбой, и взглянула на Гертье недобро. - Иных тянет проверить свою меткость на всем живом. Не выношу я таких… удальцов!

…Бабель выглянул на улицу, дрожа от почти нестерпимого холода. Тело тотчас покрылось мурашками, жесткими, как бисеринки, а дыхание потекло по верхней губе каплями и набухло слизью в ноздрях. Едва завидев обещанных «господ», он захотел унырнуть назад и захлопнуть дверь, но тот из джентльменов в жемчужно-сером, кто был постарше, остановил его негромким вопросом. Певучий голос прозвучал так, что Бабель почувствовал себя виновным, заслужившим наказание:

- Ты не узнал нас?

- Нет, почему же, - Бабеля трясло, как желе. - Очень даже узнал. Здравствуйте.

Мороз на пришельцев не действовал, они держались величаво и свободно, как если б стояли вдвоем на пьедестале, отлитые из серебра, и слабый звездный свет мертвыми бликами лежал на пелеринах их пальто и цилиндрах. Со статуями их роднил и тот знобящий душу факт, что из носа и губ у них не выходил пар. Будто они сдерживались, чтобы не осквернять дыхание городским воздухом. Глаза их зеркально мерцали, завораживая Бабеля.

- Твой приятель Гертье дома?

- М-м-м… Да! Он… готовится ко сну!

- Он привез с собой девушку.

- Ну что вы! - задребезжал Бабель трусливым неискренним смехом. - Кавалер их к себе не возит. Он к ним ездит!

- Мы платим за то, чтобы ты служил нам, а не ему, - тоном повелителя напомнил старший. - Мы можем рассердиться на тебя. Кефас, напомни ему, как выглядит наш гнев.

- Я помню, помню! - Бабель умоляюще затрепыхал руками, поскольку молодой красавчик, черты которого неуловимо и как-то ужасающе исказились, стал всматриваться в лицо Бабеля, и у того начал подниматься изнутри к сердцу давящий, неживой лед. - Не надо, пожалуйста!.. Я все вам расскажу. Да, верно! он приволок какую-то девчонку. Довольно чистенькая. Он подобрал ее на улице, совсем замерзшую.

Кефас, выдавив неразборчивое проклятие, яростно ударил наконечником трости о каменную ступень. Бабель с содроганием увидел, что от камня с шипением полетели белые искры, каждая с горошину. Старший с осуждением покосился на младшего.

- Вексель, - Гереон протянул руку.

- Что-с? - пролепетал Бабель.

- Вексель, который он подписал. После полудня ты телеграфировал посреднику, что Гертье взял деньги в кредит по фиктивной доверенности. Ты ленив и не успел отправить нам бумаги почтой - значит, они при тебе. Это весьма кстати. Давай их сюда.