Дмитрий Морозов - Штрафбат магического мира Страница 92

Ладар пожал плечами.

— Наверное. Есть у меня одна задумка, поглядим, как сработает. Когда я могу начать?

— Немедленно! — Протрезвевший Датим потянулся за переговорным амулетом.

Тень ночи уже накрыла своей вуалью землю — пока ещё лёгкой, дымчатой, подсвеченной заходящим солнцем, с играющими розовым покровами облаков, но тем не менее уже скрадывающей свет и расстояния, тревожащей и обманывающей глаз.

Ладар сидел на краю реки, за густыми и колючими кустами, которые, как он помнил, неплохо могли скрыть присутствие наблюдателя. А даже если и нет? Дозоры никто не отменял, а что касается лазутчиков — так все магические защиты уже на максимуме; чтобы их вскрыть, нужны или могущественные маги, либо полк метателей и невероятная удача. Ронхарцы могли быть спокойны и не обращать внимания на простого солдата, забежавшего в кустики. Пусть себе сидит, из-за каждого дозорного вскрывать систему вражеской защиты, не менее изощренную, чем собственная, себе дороже. Всё одно — ничего не увидит, даром, что ли, брустверы насыпали?

Ладар и не пытался смотреть. Закрыв глаза, молодой сипал пытался нащупать нити жизни и смерти, идущие с другой стороны реки. Там, за скрытыми магическими щитами и земляным холмом вражеской стороны, тоже должны быть места, где множество людей, и те, где их мало. Для смерти нет преград, её можно ощутить издали, ощутить её сладость и вкус, её бесконечный уход в себя саму… И она есть в каждом, во всём живущем. Нужно лишь найти крохотный комок небытия под сердцем — и никакие защитные пологи не скроют численность тех, кто идёт дорогой смерти — и жизни.

В этот раз место было то, что надо. Не пустынное, где легко наткнуться на наблюдателей и дозорных, неважно, человеческих или нет, и не битком набитый лагерь, где сложная система охраны делала передвижения без распознавания по эмблеме невозможным. Нет. Маленький, расположившийся взвод охраны и палатка магов, поддерживающих защитные плетения. С одной стороны, разгильдяем, прохаживающимся по окрестностям, тут никого не удивишь, тревогу это не вызовет, с другой — народу у командира подразделения слишком мало, чтобы организовать качественное наблюдение за всем участком, его первоочередная задача магов охранять, а уж наблюдать те должны. Пара-тройка дозорных выставлена, вон мигают серые всполохи чужого небытия вдоль берега, но их слишком мало, проскользнуть вполне реально, если обмануть чужую магию.

Вздохнув поглубже, Ладар лёг на землю и принялся погружаться в себя, наблюдая за играющим в теле воздухом. Войдя в лёгкие, он кружился в них, омываемый тонкими струйками крови. Отщипывая по пузырьку, та уносила эту необходимую для жизни, невесомую субстанцию, питая ею мышцы, сухожилия — даже кости. Но главное — питая разум. Без подпитки воздухом тот моментально начинал сбоить, отказываясь работать, тончайшие магические токи, испускаемые им, прекращались, затем отказывались поступать энергетические импульсы, заставляющие двигаться тело, и жизнь покидала его.

Магические импульсы… Скорее тонкие энергетические команды, поддерживающие привязку души и тела. Разрушать их смертельно опасно, однако придется — именно на магию жизни завязана сигнальная система ронхарцев, он уже в этом убедился. Значит, нужно изменить привычную связку. Напитав сознание энергией, сипал оторвался от тела и поднялся повыше, наблюдая за собой со стороны, лежащим на земле. Это было довольно простое упражнение, нечто подобное он проделывал ещё в деревне, со своим учителем. А вот то, что последовало дальше, выглядело смертельно опасным. Аккуратно поставив самые сильные щиты, которые только мог воздвигнуть, сипал резким движением оборвал связывающие его с телом нити. Несколько голодных духов, вечно летающих недалеко от людей, устремились к оказавшемуся без защиты тела лакомому кусочку энергии, однако были остановлены силовым коконом. Завывая, они принялись кружиться вокруг, но новая защита выдержала и пока они были не опасны. Теперь — тело. Оно было подобно овощу: разум ушел, однако дыхание работало, кровь бежала по жилам, магия жизни продолжала вырабатываться. Нужно погрузить рефлексы в глубины жизни, так глубоко, чтобы они подошли и встали на грань небытия. Нужен сон — самый глубокий из всех возможных, глубже и сильнее летаргии. Как заставить мозг заснуть? Да очень просто — убрать его активность. Сфера пустоты, окружившая голову лежащего на земле тела, высасывая энергию импульсов, делала их редкими и слабыми. Усиливая и ослабляя сферу пустоты, сипал внимательно наблюдал за сокращениями сердца. Удар. Комок мышц выплюнул ком крови, разгоняя её по жилам. Ещё удар, слабее — ток живительной влаги замедлился, в ней уже не было той силы, что, словно цунами, омывает всё тело. Ещё слабей. Кровь превратилась в тихую заводь, она стояла неподвижным болотом, и только где-то глубоко внутри чувствовалось еле слышное течение. Довольно. Подлетев поближе, сипал осторожно втиснулся в ставшее чужим и безвольным собственное тело, аккуратно перехватывая у уснувшего мозга управление некоторыми функциями организма. Так, встать. Мышцы неловко подогнулись, руки бестолково заёрзали по песку. Оказывается, это не так просто. Ещё раз. Пошатываясь и держась за ветку куста, новоявленный зомби с трудом поднялся, оглядываясь вокруг закрытыми веками глаз — и двинулся к воде. Шаг-другой — и струи реки скрыли его с головой.

Блин, нужно было чем-то залепить рот, нос и уши! Вода, булькая, заливалась в лёгкие, откачивай её потом оттуда. Идти было тяжело, ноги потеряли чувствительность, не чувствовали неровности дна. Несколько раз, цепляясь за коряги, он падал, хорошо хоть вода пружинила и всегда успевал подставить руки. Ужасно хотелось помочь себе магией, но есть ли смысл изгонять один её вид из собственного тела, чтобы потом привлекать к себе внимание всех чародеев в округе другим. Шаг. Другой. Ясно видимые в магическом зрении, подплывали рыбы. Некоторые, самые наглые, пытались отхватить от затонувшего мертвеца лакомые кусочки, приходилось двигать ещё и руками, отгоняя назойливых падальщиков реки. Шаг, ещё шаг. Облачка донного ила поднимались, закрывая видимость. В нём слишком много останков, ил — это сборище всего, что умирает, опускаясь на дно, он мешает зрению, основанному на магии смерти. Шаг. Старый, прогнивший остов судна. Приходится поворачивать и идти в обход. Так можно сбиться и с направления, но маячки видны: две группы наблюдателей, несколько серых комков небытия пульсируют на вражеском берегу, нужно вписаться между ними, пройти как можно дальше и от одного, и от другого. Дощатая преграда наконец кончается, но шаг вперёд показывает — это просто пролом. Под ногами — палуба трюма, какие-то сундуки, бочки… Небольшая шкатулка стоит, вся покрытая зеленью, на одном из сундуков. Усмехнувшись, он подхватывает её рукой и, размахнувшись, бьёт ею по противоположному борту. Удар получается неожиданно мощным, гнилые доски не выдерживают, лопаются, и в образовавшийся проход теперь можно пролезть. Шкатулка раскрывается, драгоценные камни тонут в донном иле. Подхватив, сколько можно, негнущейся рукой, он суёт стекляшки за пазуху: стоящему на грани чужда алчность, но воин в глубине разума оживает: подобные побрякушки — опасное оружие, они пролили крови больше, чем любой из войсковых метателей, признанный самым опасным из современного вооружения.