Терри Пратчетт - Интересные времена Страница 10

Приключение! Люди говорят о нем как о чем-то стоящем, между тем это всего-навсего смесь из плохого питания, постоянного недосыпания и абсолютно незнакомых людей, с необъяснимой настойчивостью пытающихся воткнуть в различные участки вашего тела всякие заостренные предметы.

В конце концов Ринсвинд пришел к выводу, что корень проблемы заключается в его карме. От нее-то он и страдает. Стоило возникнуть хотя бы самому смутному, мимолетному ощущению, что в недалеком будущем произойдет что-нибудь хорошее, как незамедлительно случалось что-то плохое. Оно случалось и случалось – случалось все то время, пока должно было происходить диаметрально противоположное. В итоге ему так и не довелось узнать, какое оно из себя – хорошее. Это как если бы вас перед самой едой постигло вдруг несварение желудка, причем несварение настолько жуткое, что вы и кусочка в рот взять не можете.

Где-то в этом мире, рассуждал Ринсвинд, должен быть другой человек, который находится на противоположной стороне качелей. Некто вроде его зеркального отражения, чья жизнь представляет собой цепочку прекрасных и приятных событий. И Ринсвинд не оставлял надежды однажды встретить этого типа, чтобы побеседовать с ним по душам.

И вот теперь его хотят заслать на Противовесный континент. Говорят, жизнь там скучнее некуда. А Ринсвинд всей душой жаждал скучищи.

Он действительно полюбил тот остров. Там была такая штука, как Кокосовый Сюрприз. Берешь кокос, бьешь по нему дубинкой – и на тебе! Внутри кокос! Именно такие сюрпризы он любил больше всего на свете.

Ринсвинд толчком открыл дверь. Здесь он когда-то жил…

В комнате царил полный разгром. У стены стоял большой, видавший виды гардероб – пожалуй, единственный предмет обстановки, подпадавший под категорию «нормальная мебель», если только не расширить эту категорию, чтобы она включала в себя плетеный стул без сиденья и с тремя ножками, а также матрас, настолько полный жизни, копошащейся обычно в матрасах, что время от времени он принимался пьяно ползать по комнате, наталкиваясь на прочую «меблировку». В одном из углов громоздилась куча всякого хлама, явно притащенного сюда с какой-то помойки, – старые корзины, куски досок, разодранные мешки…

Ринсвинд почувствовал, как к горлу подкатил ком. Комната осталась такой, какой и была, в ней ничего не тронули…

Отворив дверцу гардероба, он принялся рыться в населенном молью мраке, пока рука не натолкнулась на…

…Ухо…

…Присоединенное к гному.

– Ай!

– Что, – осведомился Ринсвинд, – ты делаешь в моем гардеробе?

– В гардеробе? Э-э… э-э… А разве это не волшебное королевство Наверния? – забормотал гном, делая вид, будто не чувствует за собой ровно никакой вины и вообще забрел в этот шкаф совершенно случайно.

– Нет, и эти вешалки у тебя в руках вовсе не Брильянтовые Сережки Королевы Фей. – Ринсвинд выхватил свое имущество из рук воришки. – А это вовсе не Плащ-Невидимка! А это – не Чудо-Носки Ворчливого Великана, это мои башмаки!

– Ай!

– А ну вылазь!

Гном со всех ног метнулся прочь из комнаты, чуть помедлив на пороге, чтобы крикнуть:

– У меня лицензия Гильдии Воров! И бить гномов нельзя! Это называется дискриминация по видовому признаку!

– Ага, конечно.

Ринсвинд принялся извлекать из шкафа различные предметы одежды.

Отыскав балахон почище, Ринсвинд надел его. Над балахоном моль потрудилась на славу, к тому же красный цвет его по большей части слинял до оранжевого и коричневого – однако, Ринсвинд облегченно вздохнул, это было настоящее одеяние волшебника. Трудно производить впечатление, творя волшебство с голыми коленками.

Раздались негромкие шаги. Кто-то, осторожно ступая, подошел и остановился у него за спиной. Ринсвинд повернулся.

– Откройся.

Сундук послушно откинул крышку. Теоретически сейчас ему полагалось быть полным акулы, но на практике он был доверху набит кокосами. Ринсвинд вывалил орехи на пол и запихал в освободившийся Сундук остальную одежду из шкафа.

– Закройся.

Крышка хлопнула.

– А теперь отправляйся на кухню и добудь мне картошки.

Сундук совершил сложный, постепенно распространяющийся на все многочисленные ноги поворот и затрусил прочь. Ринсвинд вышел вслед за ним и направился в кабинет аркканцлера. Сзади слышались голоса продолжающих яростный спор волшебников.

За много лет, проведенных в Незримом Университете, Ринсвинд столько раз бывал в этом кабинете, что практически сроднился с ним. Как правило, приходил он сюда, чтобы отвечать на всякие крайне затруднительные вопросы типа: «Это же основы огнетворчества – ты что, не знаешь, как разжигают огонь?!» В этом кабинете Ринсвинд провел немало долгих часов, разглядывая предметы обстановки и выслушивая гневные разглагольствования.

Здесь тоже кое-что переменилось. Исчезли перегонный куб и бутыли с бурляще-дымящимися жидкостями, считавшиеся традиционными атрибутами волшебства, зато появился бильярдный стол, настолько заваленный всякими официальными бумагами, что даже зеленого сукна не было видно. Чудакулли всегда считал, что люди, у которых есть время строчить официальные бумаги, вряд ли могут написать что-нибудь важное.

Со стен на Ринсвинда взирали чучельные головы удивленных животных. С рогов оленя свисали ржавые железные башмаки, полученные Чудакулли в качестве приза в годы его юности, когда он выступал за команду Университета в соревнованиях по наводной бегле[11].

В углу располагалась большая модель Плоского мира, покоящегося на четырех деревянных слонах. Ринсвинду модель была хорошо знакома. Как, впрочем, и любому другому студенту…

Противовесный континент представлял собой каплю. То есть выглядел точь-в-точь как капля или как не слишком благожелательная запятая. Моряки, возвращаясь из плаваний, порой рассказывали об этом континенте. Поговаривали, будто бы давным-давно он раскололся на несколько крупных островов, которые, вытянувшись в длинную цепь, доходили аж до Бхангбхангдука, еще более таинственного острова. Ну а следом за Бхангбхангдуком располагался совсем загадочный и мистический континент, обозначаемый на всех картах не иначе как «ХХХХ».

Суда на Противовесный континент ходили нечасто, хотя все знали, что Агатовая империя смотрит на контрабанду сквозь пальцы (если, конечно, не слишком наглеть), да и в Анк-Морпорке имелись кое-какие товары, востребованные на том краю Диска. Однако никаких официальных торговых контактов не существовало – некоторые капитаны, осмелившиеся посетить Противовесный континент, привезли оттуда сказочное богатство в виде шелков и ценной древесины, а некоторые вернулись прикованными вверх ногами к мачте. А другие и вовсе не вернулись.

Ринсвинд побывал почти везде, однако Противовесный континент был для него неведомой страной, так сказать, террором инкогнита. И зачем им там понадобился волшебник?

Ринсвинд вздохнул. В его голове забрезжил смутный план.

Пожалуй, он не станет дожидаться возвращения Сундука из захватнического похода на кухню – кстати, доносившиеся оттуда вопли и периодический громкий гул медной сковородки, которой, судя по всему, кто-то отбивался, наводили на мысль, что Сундук развлекается вовсю.

Нужно просто взять ноги в руки и, не мешкая ни минуты, убираться от греха подальше. А потом…

– А, Ринсвинд! – Для такого крупного человека аркканцлер передвигался на удивление бесшумно. – Вижу, ты уже заждался. Что, так не терпится нас покинуть?

– Да, – честно признался Ринсвинд. – О да. Ужас как не терпится.

Члены Красной Армии собрались на сходку. Собрание открыли пением революционных песен. Поскольку неповиновение властям нелегко дается гражданам Агатовой империи, песни носили названия типа «Мы Планомерно Движемся Вперед, При Этом Лишь Слегка Не Повинуясь И Следуя Правилам Хорошего Тона».

А затем настало время для приятных новостей.

– Великий Волшебник уже в пути. Мы послали ему сообщение, хотя наш посланник подвергался огромному риску.

– Но когда именно он прибудет? И как мы об этом узнаем?

– Если он действительно Великий Волшебник, мы о нем услышим. И тогда…

– Мягко Сметем Мы Преграды! Гнет Осторожно Отринем! – хором пропели собравшиеся.

Две Огненные Травы окинул взором своих товарищей по борьбе.

– Именно, – подтвердил он. – И тогда, товарищи, придет время нанести удар в самое сердце той гнили, что затопила нашу страну! Мы будем штурмовать Зимний!

Воцарилось молчание. Затем кто-то аккуратно напомнил:

– Гм, извини, конечно, но сейчас июнь.

– Значит, будем штурмовать Летний!

Очень похожее собрание, хотя и без песнопений и с гораздо более пожилыми участниками, проходило в Незримом Университете – хотя один из членов Волшебного Совета так и не согласился спуститься с люстры. Что очень раздражало библиотекаря. Он привык, что это его место.