Джордж Мартин - Буря мечей. Пир стервятников Страница 11

Джендри приходилось почти так же худо, как и Пирожку, но он был слишком упрям, чтобы жаловаться. Сидя мешком в седле, он очень решительно смотрел вперед из-под шапки лохматых черных волос, но Арья-то видела, что он не наездник. Надо было подумать об этом загодя. Сама она ездила верхом, сколько себя помнила, сначала на пони, потом на больших лошадях, но Джендри с Пирожком выросли в городе, а в городах простой народ ходит пешком. Йорен, забрав их из Королевской Гавани, дал им ослов, но трусить на ослике, да еще по Королевскому тракту, да еще за повозкой – это одно дело, а ехать на охотничьей лошади по диким лесам и сожженным полям – совсем другое.

Арья знала, что одна двигалась бы гораздо быстрее, но не могла же она их бросить. Они ее стая, ее друзья, единственные друзья, которые у нее остались, и без нее они спокойно сидели бы себе в Харренхолле. Джендри потел бы в своей кузнице, а Пирожок – на кухне. «Если Скоморохи нас поймают, – думала она, – я скажу им, что я дочь Неда Старка и сестра Короля Севера. Прикажу им отвезти меня к брату и не трогать Пирожка и Джендри». Они, конечно, могут ей не поверить, и если бы даже поверили… Лорд Болтон – знаменосец ее брата, и все равно она его боится. «Не дамся я им, – безмолвно поклялась она, нащупав за плечом рукоять меча, который украл для нее Джендри – Не дамся».

В тот же день они выехали из леса к какой-то реке, и Пирожок завопил от восторга:

– Трезубец! Теперь нам только и надо, что ехать вверх по течению, как ты говорила. Мы почти на месте!

Арья пожевала губу.

– Не думаю, что это Трезубец. – Речка раздулась от дождя, но все равно оставалась не шире тридцати футов – Трезубец запомнился ей гораздо более широким. – Эта речка слишком узкая, да и рано еще для него.

– Ничего не рано, – возразил Пирожок. – Мы весь день едем почти что без передышки. Наверно, уже много отмахали.

– Давайте-ка взглянем на карту еще раз, – сказал Джендри.

Арья спешилась и развернула пергамент. По нему струйками стекал дождь.

– Думаю, мы где-то здесь, – показала она. Мальчишки смотрели из-за ее плеч.

– По-твоему, мы совсем не продвинулись? – возмутился Пирожок. – Вот же он, Харренхолл, совсем рядом с твоим пальцем. Мы ведь целый день ехали!

– До Трезубца еще много миль. Несколько дней ехать надо. Это какая-то другая река, одна из этих. – Арья показала на карте несколько тонких синих линий, у каждой из которых значилось свое название. – Дарри, Яблочная, Девичья… а может, вот эта, Ивовая.

Пирожок перевел взгляд с карты на реку.

– Она не такая маленькая, как тут нарисовано.

– Эта речка на карте впадает в другую, смотри, – заметил Джендри.

– Да, в Большую Ивовую.

– Ну да, а Большая Ивовая впадает в Трезубец, стало быть, нам надо ехать вниз по течению, а не вверх. Но если эта речка – не Ивовая, а вот эта…

– Быстринка.

– …то она делает петлю и бежит обратно к озеру и Харренхоллу.

– Ну уж нет! – выпучил глаза Пирожок. – Тогда нас точно убьют.

– Надо узнать, что это за река, – самым упрямым из своих голосов заявил Джендри.

– Как узнать-то? – На карте все названия обозначены, но на берегу речки не написано ничего. – Мы не поедем ни вверх, ни вниз по течению. Переправимся на тот берег и будем ехать на север, как и ехали.

– А лошади умеют плавать? – спросил Пирожок. – Мне сдается, тут глубоко, Арри. Вдруг в воде змеи есть?

– Ты уверена, что мы едем на север? – засомневался Джендри. – Из-за этих холмов мы могли заблудиться…

– Мох на деревьях…

– Вон на том, – перебил Джендри, – мох растет с трех сторон, а на другом мха и вовсе нет. Может, мы заблудились и едем по кругу.

– Может, и так, – сказала Арья, – но я все равно переправлюсь через реку, а вы оставайтесь, если хотите. – Она снова села верхом, не глядя на них. Не хотят с ней ехать – пусть тогда сами ищут Риверран, если их раньше не найдут Скоморохи.

Ей пришлось проехать добрых полмили вдоль берега, пока она не нашла что-то вроде брода, но ее кобыла все равно заартачилась, не желая идти в реку. Бурая речка с неизвестным названием бежала быстро, и когда Арья с грехом пополам добралась до ее середины, лошади стало по брюхо. Вода набралась Арье в сапоги, но она сжала бока лошади каблуками и выбралась на тот берег. Позади слышался плеск и тревожное ржание. Стало быть, мальчишки все-таки едут за ней. Это хорошо. Она оглянулась и увидела, как они, все мокрые, вылезли на берег.

– Это не Трезубец, – сказала она им. – Точно не он.

Следующая речка была мельче и легче для переправы. Арья заявила, что и это тоже не Трезубец, и никто больше не спорил с ней, когда она двинулась вброд.

Начинало смеркаться, когда они снова остановились дать отдых лошадям и закусить хлебом и сыром.

– Мне холодно, и я весь мокрый, – пожаловался Пирожок. – Теперь уж мы далеко отъехали от Харренхолла – можно костер развести…

– НЕТ! – в один голос вскричали Арья и Джендри, и Пирожок притих. Арья покосилась на Джендри. С Джоном в Винтерфелле они тоже часто произносили что-то вот так, вместе. Из всех своих братьев она больше всего скучала по Джону Сноу.

– Ну хоть поспать-то можно? – спросил Пирожок. – Я страх как устал, Арри, и задница болит. Там, наверно, уже мозоли.

– Вот поймают тебя – еще не так отделают. Надо ехать дальше. Надо.

– Но ведь уже почти темно, и даже луны не видно.

– Садись на лошадь.

Медленным шагом они поплелись дальше. Кругом делалось все темнее. Арья сама устала до предела, и спать ей хотелось не меньше, чем Пирожку, но она знала, что спать нельзя. Заснешь, а потом откроешь глаза и увидишь, что над тобой стоит Варго Хоут с Шагвеллом-Дураком, Верным Утсивоком, Роржем, Кусакой, септоном Уттом и прочими страшилищами.

Но мерный шаг лошади убаюкивал ее, и веки тяжелели. Арья позволила им закрыться на долю мгновения и снова раскрыла во всю ширину. Нельзя спать, безмолвно кричала она про себя, нельзя, нельзя. Она протерла глаза костяшками пальцев, крепко сжала поводья и пустила лошадь рысью. Но и ее, и лошади хватило ненадолго – скоро они опять перешли на шаг, и Арья снова закрыла глаза, и на этот раз они открылись уже не так быстро.

Когда это случилось, она увидела, что лошадь стоит на месте и щиплет траву, а Джендри трясет ее за руку.

– Ты спишь на ходу, – сказал он.

– Просто даю глазам отдых.

– Что-то долго они у тебя отдыхают. Твоя лошадь шла по кругу, а потом встала, и тут только я понял, что ты спишь. С Пирожком еще хуже – он наткнулся на ветку, и его вышибло из седла. Надо было слышать, как он заорал, но тебя и это не разбудило. Тебе нужно поспать как следует.

– Я могу ехать столько же, сколько и ты. – Она зевнула.

– Врешь. Поезжай себе, если ума нет, а с меня хватит. Я буду сторожить первым – ложись и спи.

– А Пирожок где?

Джендри показал рукой в сторону. Пирожок уже свернулся на куче сырых листьев, накрывшись своим плащом, и похрапывал. В кулаке он зажал большой ломоть сыра, но так и уснул, не доев его.

Арья поняла, что спорить бесполезно. Джендри прав. Скоморохам ведь тоже надо спать – ей, во всяком случае, хотелось верить в это. Она так устала, что даже с лошади слезла еле-еле, но все-таки не забыла спутать кобыле ноги, прежде чем устроиться под буком. Земля была твердая и сырая. Долго ли еще ей придется обходиться без постели, без горячей еды и тепла. Перед тем как уснуть, она еще успела вытащить меч из ножен и положила его рядом с собой.

– Сир Григор, – шептала она, засыпая, – Дансен, Полливер, Рафф-Красавчик, Щекотун… Пес…

Ей стали сниться красные, свирепые сны. Там были Скоморохи, не меньше четырех: бледный лиссениец и черный уроженец Иба с топором, покрытый шрамами дотракийский табунщик Игго и дорниец, имени которого она не знала. Они ехали сквозь струи дождя в ржавеющих кольчугах и мокрой коже, и мечи с топорами побрякивали у их седел. Они думали, что охотятся за ней – Арья знала это с той твердой уверенностью, которую чувствуешь во сне, – но на самом деле это она охотилась за ними.

Во сне она была не девочкой, а волчицей, огромной и могучей, и когда она выскочила перед ними из леса, оскалила зубы и тихо, рокочуще зарычала, ее обдало едким запахом страха – и лошадиного, и человечьего. Конь лиссенийца взвился на дыбы и заржал в ужасе, всадники закричали что-то на человеческом языке, но сделать ничего не успели: из дождя и мрака выскочили другие волки, целая стая, тощие, мокрые и тихие.

Бой был коротким, но кровавым. Обросший волосами человек упал, схватившись за топор, черный умер, натягивая лук, бледный попытался бежать. Но ее братья и сестры догнали его, окружили со всех сторон, хватая за ноги его коня, и перегрызли глотку упавшему наземь седоку.

Только табунщик с колокольцами в косах показал себя молодцом. Его конь лягнул в голову одну из ее сестер, а сам он чуть ли не пополам разрубил другого волка своим кривым серебряным когтем, и его колокольчики звенели.