Дуглас Хьюлик - Клятва на стали Страница 12

Нийян, как и я, не была коренной илдрекканкой. Но если я пришел из лесов, то она была дитя равнин, привычное к лошадям, табунам и луку. Она впервые заявила о себе, когда занялась браконьерством в Имперском Заповеднике на северо-западе от Илдрекки, а собственно в городе приспособила таверну для пирушек, которые устраивались исключительно для членов Круга. Это давно осталось в прошлом, но время от времени она еще устраивала акции, напоминавшие людям о том, что дразнить Нийян не следовало даже издалека.

Рядом послышался слабый звук, и я обернулся вовремя, чтобы увидеть, как Нийян поднимает из тени лук, кладет стрелу, натягивает тетиву и выстреливает – все одним безупречным плавным движением.

Когда я глянул через проем в очередной раз, голова исчезла. Я не стал оскорблять Нийян вопросом о попадании в цель.

– Идем, – позвала она. – Мои ребята не могут держать их вечно и не пролить кровь. Я предпочитаю добраться до Шатуна, когда придет срок.

Я выпрямился и мягко пошел по крыше, на ходу заводя руку за спину и поправляя меч Дегана. Мне удалось разжиться перевязью и заменить ею веревку, которую дал мне лодочник, но я пока не нашел подходящих ножен. Правда, я обернул парусину более плотной тканью, и стало если не изящнее, то удобнее.

Нийян, со своей стороны, при виде свертка изучила сперва его, потом меня и покачала головой. Мешал он мне или нет, я не хотел его потерять, даже если меч затруднял передвижение.

Мы обогнули площадь по линии крыш, заскакивая на невысокие уступы стен и огибая освинцованные шпили, затем перепрыгнули через узкий сточный проулок и очутились на крыше борделя.

Когда-то там был разбит садик. Деревянные лотки для цветов и трав, ныне выгоревшие и сгнившие, были сдвинуты к одному краю крыши. Несколько фруктовых деревьев еще уцелело в кадках, и корни дыбились над почвой и лезли в трещины, которыми пошла державшая их керамическая твердь. Над стадом забытых стульев и обеденных кушеток высились выветренные колонны. Я так и видел, как ночами при правильном освещении и достаточной дозе крепленого вина это место приобретает флер изящной запущенности – самое подходящее настроение, чтобы наутро у Светляков просветлели и кошельки. При том условии, конечно, что те сначала избавятся от трупа мужчины, распростертого на крыше со стрелой Нийян в голове.

Теперь на улице стоял крик – там бранились и спорили. Сталь пока не звенела и не свистела, и это было хорошо. Нам требовалось, чтобы внимание как можно дольше оставалось прикованным к парадному входу; потасовка закончилась бы слишком быстро и не в нашу пользу. Пока же складывалось впечатление, что молодцы Нийян делали именно то, что мы хотели.

Закат стал немногим больше мазка на горизонте, и тени на крыше сгустились еще сильнее. Я огляделся и отметил, что янтарные силуэты обозначались с большей готовностью.

– Как же мы спустимся, черт возьми? – рыкнула Нийян. – Я не вижу даже проклятого Стремщика!

Я изучил местность в поисках люка, которым могли бы пользоваться не только клиенты, но и сами шлюхи, когда им хотелось поспать или поесть под звездами.

– Туда.

Я подвел Нийян к прямоугольному отверстию, видневшемуся в крыше за парой колонн. Сам остался сзади, предоставив ей откинуть дверцу, как потому, что был Принцем, так и потому, что не желал лишиться недавно проснувшегося зрения под действием внезапного света. Дверь со скрипом распахнулась, исторгнув слабое мерцание, но даже его хватило, чтобы обжечь мои глаза.

– Похоже, она ведет в комнату, – негромко сообщила Нийян.

Она отложила лук и вынула длинный кривой нож, после чего шагнула в проем и сошла внутрь здания.

Я сморгнул остатки слез и подошел к проему. В бордель вела лестница с крутыми и узкими ступенями. Нийан ждала у подножия.

Я наполовину сошел, наполовину втек в гостиную. На буфете горела одинокая сальная свеча, освещавшая пару вытертых кресел и вазу с остатками мертвых цветов. Буфет и пол были усеяны лепестками.

Нийян приблизилась к единственной двери и приоткрыла ее. Хвала Ангелам – петли едва застонали.

– Коридор, – доложила она и повернулась ко мне. – Что дальше?

– Дальше спускаемся на один этаж.

– А потом?

– Посмотрим и послушаем, – пожал я плечами.

Я скользнул мимо Нийян, и та поймала меня за руку:

– Постой. Ты хочешь сказать, что даже не знаешь, где засел Шатун?

– Мне известно, что он на третьем этаже.

– И все? Мы прошвырнемся и заглянем ко всем прошмандовкам, пока не найдем?

– Примерно так. – Мне приходилось годами довольствоваться меньшим. – Сейчас здесь никого нет, и это будет нетрудно.

– Вот, значит, как ты работаешь? – Нийян уставилась на меня. – И что, удается?

– Ты удивишься.

Я распахнул дверь полностью, и Тузовка фыркнула:

– Не знаю, разочароваться мне или впечатлиться.

– Бывает, и сам не пойму, – улыбнулся я.

Мы крадучись миновали несколько дверей и спустились по главной лестнице в центральную часть здания. С цокольного этажа снова донесся шум, голосов прибавилось. Я заглянул через перила и увидел множество голов и плеч, тянувшихся рассмотреть происходившее внизу. На наше счастье, местные дамы стеклись для лучшего обзора на второй этаж и ниже, оставив третий пустым.

Обстановка здесь была поприличнее, если таковой можно назвать ветхое плетеное кресло, настенное зеркало и вытертую ковровую дорожку. В канделябрах вдоль стены горели свечи, и свет отражался от натертых латунных пластин, вмонтированных позади.

Нийян взглянула на меня и вопросительно вскинула бровь. Я указал налево – главным образом для солидности.

Двери здесь располагались почти впритык, как и этажом выше. Это были кутки, где Лярвы зарабатывали основную сучью мзду, впуская и выпуская мужчин и женщин с поразительной скоростью. Апартаменты попросторнее, предназначавшиеся для знатных гостей и периодических оргий, находились ниже, поближе к улице и деньгам.

Однако Бетриз сообщила, что Шатун предпочитал брать номер здесь, и я не понимал почему, пока не дошел до широкой двери в конце коридора. Она была забрана алой камкой, преобразившись в пышный кровавый прямоугольник. Латунная ручка в форме стоячего члена была отполирована до блеска и сверкала в свете свечей.

– Не чересчур? – пробормотала Нийян.

– Для притона-то?

– Резонно.

Я приник к двери. За ней звучали голоса. И смех.

Нийян ощупала нож. Я извлек рапиру. Сюрприз – штука славная, но я убедился, что лишние три фута стали между тобой и человеком, к которому ты вламываешься, не помешают никогда.

Я взялся левой рукой за латунный хрен, повернул и толкнул.

Не скрою, я рассчитывал узреть задницу Шатуна, трудящегося над девкой. Это было бы удобно не только в смысле нападения из засады, но и в качестве унижения – получился бы милый штрих. Впрочем, я не особенно удивился, застав обоих одетыми и сидевшими за ужином со стаканами в руках. Когда речь заходит о наезде на вражескую малину, приучаешься не париться из-за таких нестыковок.

Зато меня удивил третий, расположившийся с ними. Личность, известная мне с похода в Барраб и не только. Человек, которого я надеялся разыскать, но совершенно не ожидал встретить.

Волк.

Я оказался более прав в своих предположениях, чем даже рассчитывал: Волк был человеком Шатуна. Как-то, каким-то образом Туз все-таки стоял за случившимся. Мне оставалось выяснить, в каком смысле.

Не будь клинок в руке, я бы извлек его сейчас. Коль скоро он там был, я уронил в левую ладонь боевой кинжал и посторонился, пропуская Нийян. За столом не шелохнулись.

Волк удивил меня, заговорив первым.

– Прошу тебя, – произнес он, не поднимая глаз от тарелки, – не оскорбляй меня и не маши сталью, как будто собираешься ею воспользоваться.

Волк подцепил на вилку кусок жаркого из барашка. Он выглядел так же, как на тропе, только чище. После того как смылась дорожная пыль, его шевелюра и борода стали иссиня-черными. Напротив, кожа, задубевшая от солнца и ветров, без грязи посветлела до темно-медного оттенка. Исчезли выгоревшая туника и бурнус для странствий по холмам; взамен он облачился в серебристо-серую рубаху с шитьем и такие же портки до лодыжек. Поверх был надет полосатый халат, наглядно обозначавший племя и клан для глаз более сведущих, чем мои.

– Я обращаюсь не к тебе, о Принц. – Волк сунул кусок в рот и начал жевать.

Я моргнул и на миг смешался, пока не сообразил. Затем повернулся, чтобы целиком охватить взором Нийян. Она мрачно смотрела на азаарийского бандита. Еще она походя прятала нож.

Проклятье! Неудивительно, что у ее ребят не дошло до драки с людьми Шатуна, – они были заодно.

Я заново оценил ситуацию. Трое на одного, не считая девки. Справлюсь? Ясное дело, справлюсь. В конце концов, клинок был у меня одного.

Вдобавок я угодил в чертовски серьезную передрягу.

Я изменил позу и малость перенаправил кинжал к столу. До едоков было футов семь, и они все сидели. Нийян зачехлила оружие. Если снять ее быстро и чисто, проход освободится. Даже если я не успею захлопнуть дверь, ее тело…