Диана Джонс - Волшебный витраж Страница 12

– А куда девать мешки с цементом? – спросил он.

Мешки с цементом простояли в сарайчике целую вечность, успели схватиться и стали похожи на рядок твердых валунов, обернутых в бумагу.

– Закопайте, – бросил Эндрю через плечо, подталкивая Эйдана к выходу. – Идем, Эйдан. Надо разгрузить машину.

Когда они шагали к машине через лужайку перед домом, Эйдан выразительно поглядывал на траву. Лужайка вся была в пучках и кочках. Между тем на ней густо росли ромашки, одуванчики и лютики и горделиво высились кусты чертополоха. Видывал он много нестриженых лужаек, но такого…

– И не проси, – проговорил Эндрю. – До самого фестиваля у мистера Стока будет забот по горло – надо ведь растянуть стручки фасоли и накачать помидоры. Он коллекционирует первые призы. А еще он очень гордится, что никто, кроме него, не умеет заводить косилку. Уповаю на то, что к фестивалю косилка примет прежнее обличье. Иначе не избежать мне горы вялого салата.

– Понятно, – ответил Эйдан. – Кажется.

– И морковок в ярд длиной, – горько добавил Эндрю.

Они выгрузили продукты и отнесли в кухню. Потом Эйдан вернулся за своими пухлыми пакетами. Пока он волок их наверх, в гостевую комнату, до него донесся гул, очень похожий на урчание косилки. Кажется, Шон не послушался Эндрю, подумал Эйдан, выглянув в окно на площадке. Однако оказалось, что гул издает инвалидный автомобильчик Таркина О'Коннора, приехавшего забрать Стейси на ленч. Вот и хорошо, подумал Эйдан. На подоконнике в кабинете Эндрю лежит большой электрический фонарь. Пока Стейси нет, можно пойти и взять его. Ночью пригодится.

Эйдану нравилась комната, которую ему отвели. И размеры, и низкий потолок, и широкое низкое окно, прорубленное в стене толщиной три фута. Когда-то это окно, наверное, состояло из нескольких узких амбразур, решил Эйдан. Мелстон-Хаус явно был построен еще в те времена. А особенно Эйдана очаровало, что скрипучий деревянный пол шел под уклон ко всем четырем стенам. Если Эйдан клал завалявшийся в кармане стеклянный шарик в середину комнаты, шарик укатывался к какой-нибудь стене – смотря куда и как его положить.

Однако, открыв дверь, Эйдан вздрогнул: в комнате зло и воинственно наводила порядок миссис Сток. Поскольку двигать мебель в гостиной ей запретили, она вымещала обиду на гостевой комнате. И смерила свирепым взглядом Эйдана с его пакетами.

– Ты, похоже, к нам надолго, да? – спросила она. – Тут тебе на всю жизнь хватит. Надеюсь, ты благодарен профессору Хоупу. У него, знаешь ли, деньги на деревьях не растут.

Эйдан уже хотел было сказать, что купил одежду на собственные деньги, и даже рот открыл. Но счел за лучшее его закрыть. Эндрю не любит запеканку из цветной капусты. А если он, Эйдан, разозлит миссис Сток, она приготовит запеканку на ужин, а это рассердит Эндрю. А Эйдану было очень-очень надо, чтобы Эндрю не сердился, иначе его отправят обратно к Аркрайтам. А этого Эйдан, наверное, не перенес бы.

– Да, конечно, большое ему спасибо, – сказал он.

Подошел к окну и поставил пакеты с одеждой на подоконник шириной в три фута.

– Это надо разложить в комоде, – заявила миссис Сток.

– Я бы хотел сейчас переодеться, – кротко проговорил Эйдан. – А вы видели, какое чудо Шон сотворил с косилкой?

– А все пакеты потом отнеси вниз и положи в мусорное ведро… Что, правда? – спросила миссис Сток.

– Да. Профессор Хоуп был просто потрясен, – хитроумно высказался Эйдан, почти не соврав. – Мистер Сток теперь сможет подстричь лужайку.

Свирепый взгляд миссис Сток сменился злорадной ухмылкой.

– Хо-хо, и верно, сможет! – сказала она. – Пора этому овощному маньяку взяться наконец за работу, за которую ему платят! Умничка наш Шон!

Мысль о том, что мистеру Стоку придется теперь оторваться от Призовых Овощей, до того обрадовала миссис Сток, что она бросилась искать Шона, только и успев рявкнуть на прощание через плечо:

– Ленч на столе в столовой через полчаса. Пакеты в мусор.

Эйдан шумно вздохнул с облегчением.

Между тем Эндрю внизу сунулся в кабинет сказать Стейси, что за ней приехал отец. Стейси отвернулась от экрана, где так и плясали буковки, знаки и цифры.

– Передайте папе, мне нужно еще полчаса, – сказала она. – Надо доделать кусок, чтобы потом понимать, с чего начинать. Ума не приложу, что вы сотворили с этой машиной. Посадите папу куда-нибудь, где он вам не помешает. Он не будет против. Привык дожидаться разных конноспортивных воротил. – И сопроводила этот приказ ослепительной улыбкой.

Эндрю удалился с ощущением, что эта улыбка с размаху ударила его прямо в грудь. Хотя сегодня ему уже не казалось, что Стейси совсем сумасшедшая, он по-прежнему не мог решить, нравится ли она ему. Как верно подметила миссис Сток, у Стейси были начальственные замашки. А Таркина, наверное, часто бесцеремонно заставляли ждать, но Эндрю был вовсе не конноспортивный воротила и чувствовал, что лучше ему провалиться сквозь землю, честное слово, чем засунуть Таркина в угол с глаз долой.

Таркин оказался в передней – балансировал на костылях. Отрезанную ногу опять свело, Эндрю сразу заметил.

– Стейси просит полчаса подождать, – сказал Эндрю. – Проходите в гостиную, располагайтесь.

– Завязла там с компьютером, да? – усмехнулся Таркин, развернулся на костылях и заковылял за Эндрю. Добравшись до гостиной и устроившись вместе с культей на кушетке, Таркин проговорил, слегка запыхавшись: – В сырую погоду нога всегда хуже. Не обращайте внимания.

– Вы поэтому не делаете себе искусственную ногу, то есть протез? – спросил Эндрю.

– Да, поэтому, у меня на ампутированной ноге вроде бы нервы повреждены, – кивнул Таркин, – но я толком так и не разобрался. Доктора вечно говорят всякие ученые слова. Я уже привык.

Таркин повернул к Эндрю сморщенное бородатое лицо, на котором читались муки мученические. Однако Таркин был жокей, напомнил себе Эндрю, а жокеям к боли не привыкать. Решив отвлечь и себя, и гостя, он сказал:

– Что касается области попечения. Вы говорили, она более или менее круглая и миль двадцать в диаметре, но, как мне представляется, на самом деле она меньше и не настолько правильной формы…

– Да-да, скорее вроде зазубренного яйца, – согласился Таркин. – Думаю, вам имеет смысл уточнить границу.

– Непременно, – отозвался Эндрю. – Как выяснилось, юный Эйдан чувствует границу не хуже меня, поэтому я собираюсь взять его с собой и обойти все владения. Однако больше всего мне хочется понять, что происходит внутри самой границы. Что тут не такое, как везде? Что в Мелстоне происходит такого, чего не бывает, например, в Мелфорде?

– Ну, на то у меня свои теории! – с готовностью воскликнул Таркин. – Вы заметили, что у каждого, кто живет в Мелстоне, есть свой талант? Стокки растит овощи. Трикси Эпплби – ну, сестра миссис Сток, – говорят, стрижет лучше любого лондонского парикмахера. Только на главной улице живут пять мальчиков и две девочки, которым сулят карьеру футбольных звезд, а один из этих мальчиков еще и играет на корнет-а-пистоне, словно ангел. Рози Сток из булочной печет такие торты, что за них и умереть не жалко. И все такое прочее. Может, талант есть и у Триксиного Шона, надо только копнуть…

– Думаю, есть, – оторопело ответил Эндрю.

Он не мог оторвать взгляд от несуществующей ноги Таркина, которая лежала на кушетке и пульсировала. Это было ужасно. И несправедливо.

– А лично я, едва сюда переехал, обнаружил, что умею выращивать розы, – продолжал Таркин. – Не говоря уже о готовке – раньше-то я стряпать был не мастак. Сдается мне, наш край с оккультной точки зрения куда богаче прочих мест. Эта оккультная штука откуда-то прямо лезет – или просачивается, или переливается, вот уж не знаю, такие вот дела, а работа старика Джослина Брендона в том и состояла: оберегать этот источник, чистить его и следить, чтобы он никому не навредил. Да только, может статься, все куда сложнее…

Эндрю снял и протер очки. Глядеть на пульсирующую ногу было невыносимо.

– Да, но есть ли у вас какие-то соображения по поводу того, что именно делал мой дед, чтобы оберегать или контролировать это… это оккультное вещество? – спросил он. – Когда я бывал здесь в детстве, он вроде бы не занимался ничем необычным.

– Я тоже не замечал. Была в нем какая-то сила, и все тут, – сказал Таркин. – Все же что-то он да делал, это точно. Почему я так уверен? – Таркин всерьез задумался – и, забыв о боли, забыв, что у него только одна нога, пружинисто вскочил с кушетки и принялся расхаживать по комнате. – На ходу всегда лучше думается, – пояснил он. – Я…

Он осекся и застыл посреди комнаты, слегка покачиваясь. Эндрю отчетливо увидел под закатанной штаниной джинсов отсутствующую ногу – прозрачную, жилистую – и мощные мышцы голени.

– Что вы сделали? – тихо спросил Таркин.

«Применил метод Эйдана, сам того не заметив», – виновато подумал Эндрю. Взмахнул очками.