Джон Толкин - Хоббит Страница 13

– Куда дальше? – бормотал хоббит себе под нос. – Назад? А какой смысл? Свернуть здесь некуда… Тогда вперед. Пошли, дружище. – С этими словами он встал и двинулся во мрак: одну руку, с мечом, он выставил вперед, а другой держался за стену. Сердце его бешено колотилось.

Есть такое присловье – «попасть впросак». Так вот, Бильбо Торбинс как раз в него и попал. Впрочем, будь на его месте человек, человеку пришлось бы еще хуже. Ведь ростом хоббиты гораздо меньше нас с вами и – пускай их норы светлее и просторнее гоблиновых пещер – им не привыкать под землей, и дорогу они находят без труда, особенно когда голова ясная, когда крепко стоишь на ногах, почти не спотыкаешься и уж тем более когда не падаешь. А еще хоббиты владеют древней мудростью, о которой люди давным-давно забыли – если вообще имели о ней представление.

Однако мне не хотелось бы очутиться на месте господина Торбинса. Ход казался бесконечным. Он вел вниз и, если не считать одного-двух поворотов, вел в одном и том же направлении. Вот тусклый свет кинжала выхватил из мрака боковые коридоры, и хоббит постарался побыстрее проскочить мимо них – а вдруг оттуда вылезут гоблины или еще более жуткие твари? Порой раздавался шелест крыльев – это над головой Бильбо пролетали летучие мыши; поначалу хоббит пугался, но мало-помалу пообвык и уже не обращал на них внимания. Он смертельно устал, но не смел остановиться и передохнуть, а потому брел все дальше и дальше, неведомо куда. Никогда в жизни ему не доводилось столько проходить зараз.

И вдруг нога Бильбо угодила в ледяную воду. Уф! Хоббит выдернул ногу и замер в нерешительности. То ли это лужа, то ли подземная речка; а может, глубокое озеро… Меч едва светился. Бильбо затаил дыхание и прислушался. С невидимого свода пещеры падали в воду капли, других звуков не было.

Выходит, не река. Скорее уж озеро. По правде сказать, разница небольшая. Пловец Бильбо никудышный; вдобавок ему живо представились гнусные скользкие твари с выпученными глазищами – стоит только сунуться в воду, они тут же на тебя кинутся… Ходили слухи, что в горных подземельях обитают диковинные существа, чьи предки затаились во мраке невесть сколько лет назад, когда им опротивел солнечный свет. Отчасти эти слухи были справедливы: даже в пещерах, обжитых гоблинами, встречались такие твари, о существовании которых не подозревали и сами гоблины (вообще-то эти самые твари обитали в подземельях от начала времен – гоблины всего-навсего бесцеремонно захватили их пещеры, а потом соединили проходами).

На каменистом островке посреди озера, широкого, глубокого и холоднющего, жил старый Голлум, маленький и скользкий, как рыба. Не знаю, кто он такой и откуда взялся. Просто Голлум – черный, как ночь, и только на изможденном лице светились большие глаза навыкате. У него была лодка, в которой он плавал по озеру, загребая вместо весел лапами. Он прекрасно видел в темноте и потому ловил рыбу не на удочку, а руками – ловко выхватывал ее из воды своими длинными пальцами. Мясом он тоже не брезговал и охотно поедал гоблинов, которые иногда забредали к озеру (а на озеро это они наткнулись случайно, копая очередной ход); но далеко от воды Голлум не отходил, чтобы не попасться. Гоблины же словно чуяли, что озеро таит в себе угрозу, и старались туда не ходить – если, конечно, не пошлет кого Верховный Гоблин, которому вдруг приспичит поесть свежей рыбки. Но в этом деле обычно его поджидало разочарование – ни тебе рыбы, ни даже нерадивого добытчика, на котором можно было бы сорвать гнев.

Голлум уже давно заметил Бильбо, углядел его своими глазами-плошками и долго гадал, что это за коротышка. Вроде не гном, да и на гоблина совсем не похож. В конце концов он забрался в лодку и направил ее к берегу.

Бильбо между тем сел и задумался. Вдруг из темноты донесся шепот:

– Как нам повезло, моя прелесссть! Вот и обед, вкуссный обед, голлум! – На последнем слове в горле у Голлума ужасно забулькало и заклокотало. Вот откуда взялось его прозвище; а сам себя он всегда именовал «моя прелесть».

Услыхав этот шепот и увидев во мраке огромные светящиеся глаза, хоббит едва не лишился чувств.

– Ты кто? – пропищал он, выставляя перед собой кинжал.

– Пусссть он сначала скажет, кто он такой, моя прелесссть, – прошипел Голлум. У него была такая манера – разговаривая, обращаться только к себе, словно никого другого и вовсе не существовало. Бильбо повезло, что Голлум был не слишком голоден: как следует проголодавшись, тот сперва душил свою жертву, а уж потом начинал задавать вопросы.

– Бильбо Торбинс, к вашим услугам. Я потерял гномов и мага, сбился с дороги, заблудился, не знаю, куда попал, да и знать не желаю – мне бы только выбраться отсюда!..

– А что это у него в руке, моя прелесссть? – полюбопытствовал Голлум, неодобрительно поглядывая на меч.

– Клинок из Гондолина, – ответил хоббит.

– Шшш… – Голлум сделался ужасно вежливым. – Может, поболтаем с ним, моя прелесссть? Может, он любит загадки и сыграет с нами?

Дружелюбие Голлума было притворным – он всего лишь тянул время, надеясь вызнать, давно ли Бильбо отбился от своих спутников и умеет ли драться мечом. А игра в загадки была единственным развлечением Голлума – он играл в нее еще со своими друзьями, в те времена, когда были у него друзья, когда он еще не боялся света и жил не под землей.

– Конечно, сыграет. – Бильбо тоже решил не торопить события. Кто ее знает, эту тварь: откажешься, а она обидится и накинется… – Вы первый, – прибавил он, ибо с ходу на ум загадки не шли.

Голлум прошипел:

Из земли торчит лесВыше всех древес,Поднялся до небес,А сам не растет.Что такое?

– Ну, это легко, – сказал Бильбо. – Гора, конечно.

– Он говорит «легко», моя прелесссть? – злобно прошипел Голлум. – Ладно, ладно. Мы с ним договоримся. Если прелесссть спросит, а он не ответит, мы его съедим, моя прелесссть. А если он спросит и мы не ответим, тогда… Чего он хочет, моя прелесссть? Тогда мы покажем ему выход.

– Идет, – согласился хоббит. Трудные загадки никак не вспоминались, а простые тут не годились – иначе не успеешь опомниться, как сожрут.

Тридцать белых жеребятиз красной норы:едят – копытами стучат,а все съедят – стоят, молчат.Что такое?

Вот что он загадал, ничего другого в голову не пришло. Загадка была старой, и Голлум без труда нашел ответ.

– Сстарье, сстарье! – прошипел он. – Это зубы, моя прелесссть, но у нас их только шесссть. – И загадал свою загадку:

Без голоса ревет,Без крыльев летит,Без зубов грызет,Без языка говорит.

– Сейчас, сейчас, – пробормотал Бильбо. Что-то подобное он когда-то уже слышал… – А, ветер! – Хоббит так обрадовался, что сразу вспомнил загадку потруднее. «Вот тебе, чудище подземное», – подумал он.

На синем лике око,И на зеленом – око.И то, и это окоГлядятся око в око.Но это низко око,А то – высоко око.

– Шшш… – Голлум слишком долго прожил под землей, чтобы с ходу найти ответ. Но Бильбо рано возликовал. В Голлуме пробудилась память о тех днях, немыслимо, безмерно давних днях, когда он жил со своей бабушкой в норе на берегу реки. – Шшш, моя прелесссть. Это сссолнце, гадкое сссолнце и цветы.

Воспоминания его разозлили. И неудивительно – кому приятно вспоминать о том, как хорошо жилось раньше, о днях менее одиноких, менее темных и промозглых? Вдобавок Голлум почувствовал, что уже проголодался. И он решил загадать загадку позаковыристее.

Это неслышимо, это незримо,Это нечуемо, неощутимо;Это над звездами и под землей,И в каждом доме, коль дом пустой;В начале было, в конце придет —Жизнь завершит и веселье убьет.

К великой досаде Голлума Бильбо не замедлил с ответом.

– Темнота, – сказал он, даже не почесав в затылке, и загадал сам:

Нет у шкатулки ни крышки, ни дна,А все же золотом полна.

На взгляд Бильбо, загадка была совсем простенькой, даром что он ее слегка изменил. Но для Голлума она оказалась крепким орешком. Тот долго шипел и кряхтел, что-то шептал себе под нос, но не отвечал.

Бильбо решил его поторопить:

– Ну? Если ваше шипение означает, что ответ – кипящая вода в котелке, то вы ошибаетесь.

– Пусссть он потерпит, моя прелесссть, пусссть потерпит.

– Ладно, – согласился Бильбо и некоторое время ждал, а потом спросил: – Ну как, вы готовы?

Голлум неожиданно для себя вспомнил, как разорял птичьи гнезда, как потом усаживался на берегу и учил бабушку высасывать из скорлупы содержимое…

– Яйца! – воскликнул он. – Птичьи яйца!

Настала его очередь загадывать.

Не дышит, а живет,Не хочет, а пьет,Холодней, чем лед,Кольчуга на теле,А на самом деле —Что это?

Он тоже полагал свою загадку пустяковой, ибо ежедневно питался тем, о чем спрашивал. Но ничего потруднее он припомнить не смог – так озадачил его последний вопрос Бильбо. А бедный хоббит призадумался – ведь для него вода и все, что с ней связано, были не то чтобы тайной тайностью, но чем-то таким, с чем он мало был знаком. Вы, я полагаю, уже догадались – но вам-то легко соображать, ваши мысли не мутит страх очутиться в брюхе злобной твари с глазами-плошками. Бильбо кашлянул раз-другой, но и это не помогло.