Робин Вассерман - Хроники Академии Сумеречных охотников. Книга I (сборник) Страница 18

– Зачем? – спросил кто-то из учеников. – Зачем они это сделали?

– Магам причины не нужны, – Бало снова кинул взгляд на Катарину. – Темная магия всегда привлекает тех, кто слаб и легко соблазняется.

Маг что-то пробормотала. Саймон от души понадеялся, что это было проклятие.

– Итак, к магам отправились пятеро Сумеречных охотников, – продолжал глава будапештского Института. – Этого было вполне достаточно, чтобы справиться с тремя магами. Но Высшего демона, конечно, никто из них не ожидал там увидеть. Впрочем, даже и тогда добро победило бы зло, если бы не трусость самого молодого из нефилимов, Сумеречного охотника по имени Тобиас Эрондейл.

По классу прокатилась волна шепота. Эрондейла знали все – и нефилимы, и простецы. Это фамилия Джейса. Это имя героического рода.

– Да-да, все вы, конечно, слышали об Эрондейлах, – нетерпеливо прервал их Бало. – И наверняка вы слышали о них только хорошее. Например, об Уильяме Эрондейле или о его сыне Джеймсе и, естественно, о Джонатане Лайтвуде Эрондейле. Но даже на самом сильном и здоровом дереве всегда найдется гнилая ветка. Через десять лет после тех печальных событий брат Тобиаса и его жена пали благородной смертью в большом сражении. Казалось бы, этого достаточно, чтобы навсегда стереть пятно с репутации славного рода. Но ни слава Эрондейлов, ни жертвы, которые они принесли во имя Завета, не заставят нас забыть о том, что сделал Тобиас. У нас просто нет на это права.

Тобиас был неопытен и рассеян; на задание он отправился не по собственной воле, а по приказу. Дома его ждала беременная жена, и он почему-то решил, что это освобождает его от выполнения долга. И когда демон бросился в атаку, Тобиас Эрондейл – да будет его имя покрыто позором во веки веков – развернулся и побежал прочь. Побежал. Прочь. – Два последних слова Бало выделил, ударив кулаком по столу.

Он продолжал рассказ. С болью и ужасом дети слушали о том, что случилось дальше. Как были уничтожены трое из четырех оставшихся Сумеречных охотников: одному демон вспорол живот, другого сжег заживо, а третьего залил своей ядовитой кровью, которая растворила его, как сильнейшая кислота. Как четвертый выжил только благодаря помощи магов: те вернули нефилима – изуродованного незаживающими демоническими ожогами – Сумеречным охотникам в качестве назидания и предупреждения держаться подальше.

– Конечно, мы пришли туда целым войском и десятикратно отомстили магам за то, что они сделали с мирными жителями Баварии. Но гораздо более страшное преступление, куда хуже трусости Тобиаса Эрондейла, все еще взывало к мести.

– Более страшное? Страшнее, чем то, что по твоей вине погибли Сумеречные охотники? – вопрос сорвался с языка прежде, чем Саймон осознал, что делает.

– Демоны и маги – такие, какие есть, – мрачно ответил Бало. – Они не могут изменить свою природу. Но Сумеречные охотники следуют в своей жизни гораздо более высоким стандартам. Смерть троих нефилимов – целиком и полностью на совести Тобиаса Эрондейла. И он бы обязательно понес наказание, если бы был настолько глуп, что показался бы на глаза кому-нибудь из Сумеречных охотников. Он скрылся. Навсегда. Но долги все равно нужно платить. Суд состоялся в его отсутствие. Его признали виновным, и приговор был приведен в исполнение.

– Но вы же вроде бы сказали, что он так и не вернулся? – уточнила Жюли.

– Не вернулся. Наказание вместо него понесла его жена.

– Беременная? – Марисоль выглядела так, будто ее сейчас стошнит.

– Dura lex, sed lex, – отозвался Бало.

Эту латинскую фразу вбивали в головы всем ученикам с самого первого дня их пребывания в Академии, и Саймон уже ненавидел ее всей душой: слишком уж часто ее использовали в доказательство того, что Сумеречные охотники непогрешимы. Именно этой фразой оправдывались все их бесчеловечные поступки.

Глава будапештского Института сцепил пальцы и с удовлетворением наблюдал, как подействовали на слушателей его слова. Вот, значит, как Конклав рассматривал трусость на поле боя. Вот оно, правосудие Завета.

– Закон суров, – перевел Бало во внезапно наступившей тишине, – но это закон.

– Выбирайте с умом, – посоветовал Скарсбери, наблюдая, как студенты внимательно разглядывают богатейший арсенал оружейной комнаты.

– Как мы можем выбирать с умом, – пожаловался Джон, – если вы даже не сказали нам, с кем придется сражаться?

– Вам же известно, что это вампир, – удивился инструктор. – Остальное узнаете, когда окажетесь на месте.

Осмотревшись, Саймон выбрал кинжал для рукопашного боя – по крайней мере, меньше вероятности порезаться. Нефилимы в спешном порядке наносили на тело руны силы и ловкости и рассовывали по карманам колдовской огонь. Саймон прицепил к ремню слева и справа тонкий фонарик и портативный огнемет и прикоснулся к Звезде Давида, висевшей на той же цепочке, которую когда-то носил Джордан. Особо она, конечно, не поможет, если только вампир случайно не окажется евреем, но уверенности в себе добавляет, как ни крути. Словно за ним кто-то присматривает – оттуда, сверху.

В воздухе витало предвкушение, живо напомнившее Саймону о тех временах, когда он – просто ребенок, подросток – азартно собирался на какую-нибудь увлекательную прогулку. Вот только на экскурсии в зоопарк или на очистную станцию куда меньше шансов, что тебя разорвут в клочья. Зато не придется трястить в школьном автобусе: ученики собрались перед магическим порталом, который должен был перекинуть их через множество измерений, на тысячи миль, в мгновение ока.

– Готов? – ухмыльнулся Джордж. Упакованный по самое не могу, с грозно торчащей над плечом рукояткой меча, Лавлейс выглядел настоящим воином – до кончиков ногтей.

На мгновение Саймон представил, что говорит «нет». Поднимает руку, просит прощения. Признается, что ему не место в Академии. Что всё, чему его когда-то учили, напрочь вымелось из памяти. Что хочет собрать чемодан, вернуться домой и притвориться, будто всего этого никогда не было.

– Как всегда, – ответил Саймон и шагнул в портал.

Все, что сохранила его память от поездок на школьном автобусе, – это грязь, отвратительные запахи, летящие отовсюду бумажные шарики и приступы мерзкой тошноты, когда его начинало укачивать.

Как оказалось, путешествовать порталом еще хуже.

Когда вернулись дыхание и способность твердо стоять на ногах, Саймон огляделся – и удивленно выдохнул. Никто не говорил им, куда откроют портал, но Саймон сразу узнал это место. Они в Нью-Йорке – и не просто в Нью-Йорке, а в Бруклине. Вдоль ядовитого канала под названием Гованус тянулся одноименный район – сплошные промзоны и склады. До квартиры его матери – дай бог десять минут пешком.

Он дома. В мире, где прошли шестнадцать лет его жизни.

Здесь все в точности, как всегда, – и все же совершенно по-другому. Может, за два месяца, проведенных в Идрисе, у Саймона просто выветрились из памяти звуки и запахи современного мегаполиса: гул электричества и стелющийся по земле густой смог от автомобильных выхлопов, рокот моторов и курлыканье повсюду гадящих голубей, копающихся в кучах мусора.

А может, все потому, что теперь он мог пробиться сквозь пелену иллюзий – и видел, например, как в канале Гованус плещутся русалки.

Это и дом, и в то же время совершенно незнакомое место. Дурацкое ощущение. У Саймона от него голова пошла кругом – точно как тем летом, когда он вернулся с гор, из лагеря Рама, и понял, что не может уснуть без треска цикад за окном и храпа Джейка Гроссберга на верхнем ярусе. Может, все дело в том, думал он, что никогда не знаешь, как сильно изменился за то время, пока не был дома. А стоит вернуться – и все кажется совершенно другим.

Все собрались перед зданием заброшенной фабрики. Стены ее были испещрены граффити, окна плотно заколочены.

– Так, парни! – крикнул Скарсбери, стоило только последнему ученику выйти из портала. Слушайте меня!

Марисоль громко хмыкнула, и инструктор вздохнул.

– Слушайте меня, парни и девушки! В этом здании прячется вампирша, которая нарушила Завет и убила нескольких простецов. Ваша задача – выследить ее и уничтожить. Настоятельно советую управиться до заката.

– А разве вампиры не должны были сами решить эту проблему? – спросил Саймон. В «Кодексе» ясно говорилось, что нежити доверено самостоятельно вершить суд среди себе подобных. Правда, он не был уверен, касалось ли это вампиров-отступников. Их вообще положено судить перед тем, как уничтожить?

Господи, как я вообще дошел до жизни такой? – потрясенно подумал он. – Ведь я даже против смертной казни!

– Не могу сказать, что это ваша забота, – отозвался Скарсбери, – но все-таки отвечу. Ее клан передал ее нам, чтобы вы, детки, почувствовали, что значит выполнять грязную работу. Считайте это вампирским подарком.