Н. Джемисин - Держава богов Страница 19

– Полагаю, матушка, заботы о господе Сиэе важнее моих прочих обязанностей? – спросила Шахар.

Голос ее прозвучал столь же бесстрастно, как и у Ремат, только тоном повыше. У них вообще были очень похожие голоса. Вот только в глазах ее полыхала ярость, способная расплавить стекло.

Ремат глянула через плечо, и ей, кажется, понравилось зрелище разгневанной дочери. Она кивнула, как бы в задумчивости:

– Да, вплоть до получения иных указаний. Морад, проследи, пожалуйста, чтобы личный помощник Шахар был в курсе. – Морад пробормотала нечто вежливо-утвердительное, а Ремат все наблюдала за Шахар. – У тебя, дочь моя, есть вопросы?

– Нет, матушка, – тихо ответила Шахар. – Ты очень ясно выразила свою волю.

– Отлично. – Ремат повернулась к дочери спиной (на мой взгляд, это был смелый поступок) и вновь обратилась ко мне: – И вот еще что, господь Сиэй. Слухи неминуемо поползут, но я осмелюсь посоветовать вам не обнародовать свое присутствие – точнее, вашу природу, – пока вы будете здесь находиться. Не сомневаюсь, вы способны представить, какого рода внимание это может привлечь!

Тут она была, несомненно, права. Писцы, да и просто набожные обитатели дворца попросту замучили бы меня вопросами, поклонением и попытками снискать благословение. А если учесть, что дворец называется Небо, здесь обязательно найдутся высокорожденные, которым потребуется небольшая божественная помощь в разных интригах. Кто-нибудь попытался бы причинить мне вред или сесть мне на шею, чтобы добиться мелких привилегий для себя лично. А еще… Я скрипнул зубами.

– Согласен, с моей стороны разумнее всего будет не высовываться.

– Вот именно. – С этими словами она наклонила голову. То был не поклон смертного божеству, а скорее жест вежливости между равными. Я сразу и не понял, что она таким поклоном подразумевала. Хотела оскорбить меня, не потрудившись выразить должное почтение? Или, наоборот, оказала почтение, проявив честность? Проклятье. Я никак не мог раскусить эту женщину. – На этом позвольте откланяться, господь Сиэй.

– Погоди, – сказал я и шагнул вперед, чтобы посмотреть ей в глаза.

Она была выше ростом, и это мне понравилось: так я худо-бедно чувствовал себя прежним. А еще, подойдя вплотную, я понял, что она, по крайней мере, опасалась меня. И это мне тоже понравилось.

– Ты желаешь мне зла, Ремат? – спросил я. – Скажи, что не желаешь. Пообещай!

На ее лице отразилось удивление.

– Ни в коей мере. Я принесу в этом любую клятву, какую вы пожелаете.

Я улыбнулся, показав разом все зубы, и на краткий миг ощутил запах ее страха. Ну, хоть что-то. Даже Арамери суть люди, а люди по-прежнему суть животные. Ну а животное способно опознать хищника, когда тот подходит вплотную.

– Пойди против своего сердца, Ремат. Понадейся умереть. Воткни себе иголку в глаз.

У нее поползла вверх бровь, ведь я городил чепуху. Однако слова бога обладают силой, на каком бы языке они ни произносились, а я еще не до конца стал смертным. Слова были глупыми, но мое намерение она уловила вполне.

– Пойти против своего сердца, – без улыбки повторила она и наклонила голову.

Затем повернулась и довольно-таки поспешно вышла – возможно, чтобы не показать еще большего страха, и уж точно, чтобы я не успел наговорить еще чего похлеще.

Я показал язык ей вслед.

– Итак… – Морад глубоко вздохнула и обратилась ко мне. – Полагаю, я смогу подобрать одежду, которая придется вам впору, а портной подгонит все в точности. Вы позволите снять с вас мерку, господь Сиэй?

Я сложил руки на груди и создал себе одежду. Глупый и мелочный жест, да еще и трата магии. Однако я был вознагражден изумлением в ее взгляде.

– Хороший портной тоже не повредит, – сказал я с наигранной беспечностью. – А то за вашей модой не уследишь.

«И магию растрачивать не придется», – добавил я про себя.

Она поклонилась – низко, почтительно, доставив мне удовольствие.

– Что до ваших покоев, господь Сиэй, я…

– Оставь нас, – резко бросила Шахар, немало меня удивив.

Морад тоже удивилась, но смолкла на полуслове.

– Слушаюсь, госпожа.

И вышла, держась очень прямо.

Мы с Шахар молча глядели друг на друга, пока не услышали, как затворилась дверь в покои Декарты. Тогда Шахар закрыла глаза и глубоко вздохнула, точно собираясь с силами.

– Мне жаль, – сказал я.

Я полагал, что она опечалена. Но когда она открыла глаза, я увидел, что холодная ярость еще не угасла.

– Ты мне поможешь ее убить?

Я от удивления перекатился с пяток на носки и сунул руки в карманы. (Я всегда творил себе одежду с карманами.) Поразмыслив какое-то время, я ответил:

– Если хочешь, могу убить ее прямо сейчас. Лучше сделать это, пока моя магия еще не иссякла. – Я помолчал, считывая знаки, которые подавала ее слегка изменившаяся осанка. – Ты точно этого хочешь?

Она чуть не ответила «да». Я это тоже увидел. И, если бы она попросила, я бы все выполнил, причем с удовольствием. До Войны богов я не считал возможным убивать смертных, но жизнь в рабстве все изменила. И Арамери точно не были обычными смертными. Убивать их было чистым наслаждением.

– Нет, – ответила она наконец. Не скажу, что неохотно. В ней совсем не было брезгливости, но ведь это я когда-то давно научил ее убивать. Она вздохнула, полная отчаяния. – Я пока недостаточно сильна, чтобы занять ее место. У меня слишком мало союзников среди знати и чистокровной родни. – Она поморщилась. – Нет. Я еще не готова.

Я медленно кивнул:

– По-твоему, она это знает?

– И гораздо лучше меня. – Шахар со вздохом плюхнулась в ближайшее кресло и обхватила голову руками. – С ней всегда так, что бы я ни сделала и как бы хорошо себя ни проявила. Она считает, что я недостаточно сильна, чтобы наследовать ей.

Я уселся на край деревянного письменного стола прекрасной работы. При этом мое мягкое место соприкоснулось с деревом тяжелее, чем я рассчитывал. То ли задница стала больше, то ли я просто устал. Почему, кстати? И я припомнил одежду, которую только что сотворил.

– Так уж водится у Арамери, – заметил я, чтобы отвлечься. – Сосчитать не могу, сколько раз я видел, как главы семьи устраивали деткам очень веселую жизнь, просто чтобы убедиться, что детки у них стоящие.

Тут я на миг задумался: какого рода церемонию передачи власти устраивают теперь Арамери? Камня Земли больше не существовало, а с ним и нужды в отнятии жизни. Еще я заметил, что сигила главенства на лбу Ремат была прежнего образца, составленная на древнем языке власти, хотя он был теперь бесполезен.

– Что ж, есть достаточно простой способ доказать, что ты не слабачка. Прикажи уничтожить какую-нибудь страну или еще что-то в таком духе.

Шахар буквально ошпарила меня взглядом:

– По-твоему, убийство ни в чем не повинных смертных – это смешно?

– Нет, не смешно. Это ужасно. И я до конца времен буду слышать их вопли, – произнес я ледяным тоном. Она отшатнулась. – Но если ты так боишься, что тебя сочтут слабой, возможностей у тебя действительно не много. Надо либо сделать что-нибудь, чтобы доказать свою силу – а у Арамери сила означает безжалостность, – либо послать все подальше и заявить матери, чтобы подыскивала другого наследника. По мне, ей так и следует поступить, если она права и в тебе недостаточно силы. Да и весь мир, кстати, вздохнет с облегчением, если ты не унаследуешь власть.

Некоторое время Шахар просто смотрела на меня. Я сообразил, что она обиделась: я ведь проявил намеренную жестокость. Но ведь, по сути, я сказал ей правду, пусть даже и весьма неприятную. Я видел, какими кровавыми ужасами все кончалось, когда во главе семейства оказывался глупый или неспособный Арамери. Если она откажется наследовать, станет лучше и для всего мира, и для самой Шахар. Иначе родственнички ее живьем слопают.

Она поднялась с кресла и заходила по комнате, сложив на груди руки и покусывая нижнюю губу. В другое время и при других обстоятельствах я бы ею залюбовался.

– Одного не понимаю: на что твоей матери мое присутствие здесь? – Я вытянул ноги, ставшие безобразно длинными, и зло уставился на них. – Если она считает меня сильной шахматной фигурой, так ведь это не так. Моя магия на исходе; любой с первого взгляда поймет, что со мной что-то неладно. А она при этом хочет, чтобы мою божественность сохранили в секрете! Какой смысл?

Шахар вздохнула, перестала расхаживать и тереть глаза.

– Она хочет улучшить отношения между богами и Арамери. Она продолжает дело, которое начал ее отец, а он начал его в основном из-за того, что ты перестал посещать Небо после того, как умер ее дедушка, Теврил Арамери. Она рассылает подарки городским божествам, повсюду их приглашает и всякое такое. Иногда, кстати, они действительно являются. – Шахар пожала плечами. – Говорят, за одним из богов она даже ухаживала на предмет возможного супружества. Правда, он не принял ее предложение. По слухам, из-за этого она так и не взяла себе мужа. Раз уж ее отверг бог, на меньшее она не могла согласиться, ведь это приняли бы за слабость…