Дуглас Хьюлик - Клятва на стали Страница 2

Главным же было то, что она не давала пустить события на самотек. Когда такое случалось, Круг привлекал внимание императора. А этого никто не хотел.

Наш лодочник затих, мы приблизились к лестницам, нисходившим в гавань. Не успел я разобрать шуршание киля по камню, как Птицеловка уже вскочила, перевалилась через меня и метнулась к ступеням. Каик закачался, лодочник выругался. Птицеловка тоже. Я сгреб сверток и последовал за ней.

Мигом позже, чуть лодка успокоилась, Птицеловка устремилась по лестнице на причал.

Я полез в кошель, вынул пару серебряных соколиков, прикинул, добавил еще три и проверил, все ли целы. Лодочник шагнул вперед легко и уверенно, как посуху, и я вложил ему в горсть недельный заработок. К его чести, он кивнул и не сказал ни слова, кладя в карман свалившееся с неба богатство.

Я повернулся и оценил осклизлые ступени, качку и парусиновый сверток в руках. Встал на колени, сделал вдох…

– Подбросить?

– Что? – Я моргнул и оглянулся.

– Сверток, – пояснил лодочник. – Ступени скользкие, вам будет трудно с занятыми руками.

– Это понятно, – ответил я и повернулся к причалу.

Главное, угадать момент…

– Он удержится на плаву?

– Что такое? – Я снова обернулся.

– Я спрашиваю, потонет он или поплывет, если уроните? И к вам относится, если на то пошло.

– Послушайте… – начал я.

– Я не хочу, чтобы ваша подруга спустилась и покоцала меня за то, что дал вам утонуть. И от вас не хочу того же, если оброните груз, сходя с моей лодки. По-моему, лучше забросить его наверх, когда доберетесь.

Я вновь оценил ступени, лодочника и водную гладь. Потом завернутый в парусину меч.

– Я не дурак, – сообщил за спиной лодочник. – Надуть такого, как вы, – последнее, что мне надобно.

– Последнее, что надобно мне, – это быть надутым, – произнес я негромко и больше обращаясь к себе.

– Дрот! – прошипела сверху Птицеловка. – Какого черта? Чего ты копаешься?

Я поднял меч Дегана, чувствуя больше, чем просто тяжесть стали, кожи и парусины. Там покоилась история, долг, кровь. Не говоря о нарушенных обещаниях и воспоминаниях.

Дегана я уже потерял, и это не могло повториться с мечом. Не после того, как я нашел его у Щура. И не после того, как чуть не убил за него.

Я протянул завернутый клинок лодочнику. Даже если сбежит, я скорее найду его, чем добуду меч со дна бухты.

Я изменил позу, пойдя супротив мышц спины и ног, и стал ждать, пока каик опять ткнется в лестницу. Когда это произошло, я наполовину шагнул, наполовину метнулся корпусом и оступился в воду только одной ногой.

Обернувшись, я увидел, что лодочник подогнал каик вровень со мной. На секунду он завис над длинным свертком, после чего швырнул его через полосу воды. Прежде чем я успел заволноваться, клинок описал дугу и упал мне в руки. Я прижал его к себе и перевел взгляд на лодочника. Тот уже отчаливал.

– Эй! – позвал я.

Он повернул голову, но грести не перестал.

– Забыл спросить – не слышали ли вы нынче о чем-нибудь примечательном?

«Например, о смерти Серого Принца», – мысленно добавил я.

– Проверяете?

– Именно.

Он ненадолго задумался.

– Нет, не слыхал. – Во мраке сверкнули зубы. – Но много ли я слышу?

Я улыбнулся и стал отворачиваться.

– Эгей! – окликнул он.

Я оглянулся.

– Проверьте клинок. – Короткая пауза. – Ваше высочество.

Его смешок еще звучал над водой, когда я вскинул меч, но все тревоги улеглись, едва я увидел, что сделал лодочник. К мечу Дегана была привязана истертая веревка, тянувшаяся от завернутой в парусину крестовины до участка под острием так, что получилась импровизированная петля.

Лодочник успел превратиться в янтарную кляксу, но я все равно поднял руку в знак благодарности. В ответ донесся не то смех, не то плеск воды.

Я просунул в петлю сначала левую руку, затем голову и перебросил меч за спину. Ощущение было странным, но вышло удобно. Я взобрался по лестнице, хлюпая левой ногой на каждом шагу.

Птицеловка ждала наверху. Ее походный плащ был отброшен назад, являя взору темно-зеленый дублет и ездовую юбку с разрезом. Ссадина стоял рядом, свесив ручищи вдоль тела. Его лицо выражало не больше, чем грубо вырубленный кусок гранита. Губа рассечена. Птицеловка послала его вперед прочесать доки и обеспечить тайный проход в Илдрекку. Мне не было дела до результата, который выдавало его лицо.

– Неприятности? – осведомился я, достигнув верха.

– Недоразумение, – сказал Ссадина.

– Насколько крупное?

Ссадина пожал плечами, намекая на диапазон от сломанных ребер до свернутой шеи у визави.

– Это не станет помехой на пути к Воротам?

– Не советую обращаться к Зануде Петиру.

Мы с Птицеловкой переглянулись. Зануда Петир был в Мутных Водах за одного из мелких паханов, ведал наемщиками, крадеными товарами и обирал скромных судовладельцев. Он также контролировал доступ к старейшему и главному тайному ходу по эту сторону Илдрекки – Воровским Воротам.

Я указал на губу Ссадины.

– Петировы ребята? – спросил я, надеясь на лучшее.

– Сам Петир.

– Послушай, Ссадина… – Я взялся за переносицу.

– Он обозвал тебя дешевкой. Птицеловку обругал еще хуже. Вздумал на нас наехать. Засветил мне левой, когда я его послал.

Я вздохнул. Этого следовало ожидать. Разные паханы и Круг испытывали меня уже три месяца, с тех самых пор, как улица провозгласила Серым Принцем. Оказалось, что получить титул и сохранить его – не одно и то же, особенно когда ты меньше чем за неделю выбиваешься из уличных агентов в криминальную знать. Люди хотели увериться, что я вознесся не случайно, не благодаря тупому везенью.

Неважно, что это и было везением, – главное, возвыситься над удачей. Горстке Петировых бугаев меня не сломить, особенно если я пошлю «потолковать» с ним своих ребят, как только окажусь в городе. Но нынче ночью, всего с двумя подручными, да на его земле, когда городские ворота заперты до рассвета, а за мной поспешают опасные слухи? Не время и не место для обид.

Увы, начинало казаться, что Ссадина держался иного мнения.

– И ты проглотил? – произнес я. – Когда Петир показал зубы, ты ведь остался стоять и все проглотил?

Ссадина глубокомысленно потер костяшки на левом кулаке и не ответил.

– Я правильно понял?

– Когда бьют, раздумывать некогда. Бывает, приходится…

– О, ради Ангелов!

Я отвернулся, убоявшись, что сам врежу Ссадине. Прошел два шага по пристани, остановился, сделал глубокий вдох, потом еще два.

Клинок беспокоил мне спину сквозь ткань, пока я вспоминал его владельца. Губу раскроить? Черта с два. Деган не дал бы Петиру к себе прикоснуться – тот бы и дернуться не успел. Бой завершился бы, не начавшись. Он бы, зараза, и не начался. Будь здесь Деган…

Нет. Довольно. Мечты и прочие фигли-мигли. К тому же я от души наплевал в этот колодец. Пути назад не было.

Я развернулся и пошел обратно под предостерегающим взглядом Птицеловки. Я кивнул. Ссадина был ее человеком, а не моим, ей и оценивать последствия. Если я подниму на него руку, то буду иметь дело с Птицеловкой и мне это не понравится. Колодец еще и наполнился горечью.

– Сильно досталось Петиру? – Я вперил взор в Ссадину.

– Челюсть я вряд ли сломал, если ты об этом.

– Ты вряд ли – что? – Я повторил глубокий вдох. – Как ты ушел? Петир налегке не разгуливает.

– Бросил в него стол и сбежал, – пожал плечами Ссадина.

Я открыл рот, чтобы сказать еще кое-что, но передумал и повернулся к Птицеловке:

– Воровские Ворота отпадают.

– Думаешь? – Она оглядела пристань. – Нам нельзя тут торчать. Сломана челюсть или нет, а люди Петира обыщут все Воды.

Я кивнул. Мутные Воды представляли собой узкую полоску суши между городской стеной Илдрекки и Корсианским проливом. Параллельно стене шла главная магистраль, которая называлась либо Дорогой Угря, либо Склизью – в зависимости от того, с кем общаться. Внизу, в Нижней Гавани, на ней умещалось три фургона; здесь, в Водах, добро если две телеги могли разъехаться и только соприкоснуться ступицами. Большую часть дороги занимали люди, бочки, ветхие лачуги и мусор, оставлявшие извилистый проход, который порой пересекали боковые улицы и проулки. Обходные пути были еще хуже.

Весь кордон представлял собой скопление потайных нор и «малин», но я знал его плохо. Лучше бежать, чем прятаться, если сумеем.

– Нам придется держаться Склизи, если хотим отсюда выбраться, – заметил я, отходя от пристани.

– Насколько я понимаю, друзей у тебя здесь нет? – спросила Птицеловка, пристроившись рядом.

– Нет, – подтвердил я, оглядывая улицу. Что там мелькнуло в подъезде – тень? – Но это не главное.

– Не главное?

– Нет.

– А что же главное?

Тень, решил я, была чем-то новеньким, как и четверо, только что вывернувшие из-за угла на другой стороне. Все они приближались к нам. Быстро.

– Главное – выяснить, далеко ли до границы территории Зануды Петира, – произнес я, извлекая рапиру и боевой кинжал. – Потому что, если ответом будет не «чертовски близко», нам предстоит долгий и тяжелый бой.