Джонатан Страуд - Крадущаяся тень Страница 20

– Какая громадина, – заметила я.

– Для него пришлось даже соорудить специальную виселицу, – пояснил Джордж. – Такую, чтобы могла выдержать его вес. И вот вам еще одна подробность. Утром в день казни присутствовал священник. По закону принято, чтобы преступник перед смертью мог покаяться. Так вот, когда Гаппи уже стоял с веревкой на шее и ждал, когда под его ногами откроется люк, в который должна будет провалиться его туша, он подозвал к себе священника и что-то прошептал ему на ухо. И было сказано при этом нечто такое ужасное, что видавший виды священник побледнел и упал в обморок. А когда палач нажимал рычаг, который открывает люк, Гаппи улыбался.

Какое-то время все мы молчали, потом я спросила:

– Может, насчет улыбки и священника это просто сплетни? У тебя есть еще что-нибудь, Джордж?

– Есть, но об этом не сейчас. Приберегу кое-что до того момента, когда мы окажемся в доме Гаппи и будем пытаться избежать встречи с его призраком.

– Люси права, Джордж, – сказал Локвуд. – Громадный жирный каннибал. Такая фигура просто не могла не обрасти городскими легендами. Нам всем стоит немного расслабиться.

Здесь он был абсолютно прав. Мы откинулись на спинки своих стульев, постарались подбодрить друг друга широкими, уверенными улыбками. А тут как раз и официантка с веночком из лаванды в волосах принесла нам чай с кексами.

– Ладно, Джордж, колись, – сказал Локвуд, когда мы слегка подкрепились. – Такси скоро придет. Давай, рассказывай, что ты еще узнал об этом доме. Не тяни и не откладывай на потом.

– Ладно, – согласился Джордж. – Мне кое-что удалось выяснить и о жертве тоже. Того парня звали мистер Данн, он жил через пару домов от Гаппи. Одинокий, доброжелательный, общительный. Охотно откликался на просьбы соседей помочь им, даже ходил для стариков в магазин за продуктами. Очевидно, заметил, что мистер Гаппи из дома семь редко выходит на улицу, и зашел его проведать. Вечером в день убийства кто-то видел, как он направлялся к дому Гаппи с тем самым знаменитым тортом в руке. После этого никто мистера Данна больше не видел. Спустя некоторое время окрестные жильцы заявили о его пропаже, и за дело взялась полиция. Пришли, разумеется, и к Гаппи. Он не стал отрицать, что мистер Данн заходил к нему в тот день, но заявил, что вскоре ушел, сказав, что у него назначена еще одна встреча. С кем и где она назначена, мистер Данн ему не сообщил. Разговор происходил утром, Гаппи как раз готовил себе завтрак, и полицейские чувствовали доносившийся с кухни запах жарящегося бекона.

– Какая гадость, – тяжело сглотнула я. Холли Манро поморщилась.

– Да-да, – сказал Джордж. – Тогда полицейские ушли, но спустя несколько дней вернулись, когда получили сообщения от соседей о дыме, который клубами валит из дома Гаппи. Дымоход у него был забит сажей, а Гаппи пытался что-то сжечь в камине. Это что-то оказалось одеждой Данна. Было обнаружено также много других улик, но о них на публичных слушаниях в суде предпочли не упоминать.

– Жуткая история, – протянула Холли, заправляя за ухо выбившуюся прядь. – Известно точное место, где произошло убийство?

Джордж вытащил из папки новый лист бумаги и положил его на стол перед нами. Это оказался план дома Гаппи – два этажа плюс подвал. Сбоку к дому примыкал гараж. Перед домом лужайка, позади – небольшой садик. На плане красным карандашом было аккуратно написано, для чего служит та или другая комната.

– Точное место, где произошло убийство, неизвестно, – сказал Джордж. – Данна могли убить почти в любой комнате.

– А как же следы преступления? – спросила я. – Ну, то есть…

– Кровь или мозги мистера Данна, ты это имеешь в виду?

– Ну да, – поморщилась я.

– Не нашли, – покачал головой Джордж.

– Ладно, поищем их сами, – сказал Локвуд. – По счастью, дом не такой большой, нас четверо, так что сегодня ночью мы легко сумеем обшарить его целиком. Но только вот о чем я думаю. Мы не знаем наверняка, чей призрак появился в доме, Гаппи или Данна. Это может быть и Данн, ведь его же там убили, верно?

– Все может быть, – пожал плечами Джордж. – Но пока не найдется Источник, мы этого не узнаем.

– Хочу надеяться, что это Данн, – сказала Холли, и я согласно кивнула головой. Честно говоря, я не очень люблю встречаться с призраками убитых, но в данном случае по мне уж лучше Данн, чем жуткий даже на размытой фотографии бывший владелец дома. Все остальные тоже кивнули, соглашаясь с Холли.

Локвуд вытащил бумажник, положил на стол деньги за чай и кексы и сказал:

– Пришло время выяснить это.

8

Намерения у нас, конечно, были самыми лучшими, но когда мы приехали в Илинг, уже начинало смеркаться. Мы просто забыли о том, что на окраинах и в пригородах с приближением комендантского часа движение становится совсем не таким, как в центре Лондона. Сюда устремляется большой поток машин, движение становится плотным, возникают пробки, да еще из-за ремонтных работ в Чизвике пришлось сделать крюк. Короче говоря, когда наше такси добралось до Илинга, на его улицах уже спешили по домам последние прохожие и потрескивали, начиная разогреваться, включившиеся призрак-лампы. Солнце опустилось совсем низко к горизонту, а небо над нашими головами затянули черные, похожие на разломанную плитку шоколада облака, в разрывах между которыми проглядывали клочки темно-синего с желтоватым оттенком неба. Дождя не было, но чувствовалось, что он вот-вот пойдет.

Неизвестно, знал ли водитель нашего такси о мрачной репутации улицы Лиз, но то, кто такие мы сами, моментально опознал по нашему багажу и рапирам и потому подвозить нас к дому не стал, высадил на углу. Мы вытряхнулись из машины вместе со своими сумками, рапирами и мотками железных цепей и последние метров сто до дома номер семь прошли пешком.

Существует распространенное, но ошибочное мнение о том, что место, где произошло преступление, непременно должно выглядеть мрачным и пугающим. Если это дом, то он будет смотреть на вас черными пустыми окнами, двери и полы в нем обязательно должны скрипеть, а из-за стен доноситься подозрительные шумы и шорохи. Ничего подобного. Дома, они, знаете ли, как люди – какие только черные сердца и темные дела не скрываются за доброжелательными лицами и светлыми веселенькими стенами. Таким был и дом номер семь по улице Лиз, ничем не примечательный и не зловещий с виду.

Он стоял примерно посередине квартала среди таких же самых обычных домов, к каждому из которых примыкал гараж, а перед каждым домом темнела ухоженная лужайка, прорезанная неширокой забетонированной подъездной дорожкой. Все дома на этой улице были довольно современными, не старинными уж точно – с широкими окнами и крытыми красивой красной черепицей крышами. Во всех входных дверях виднелись вставленные в них стеклянные панели, и к каждой двери вело невысокое крыльцо с простым плоским козырьком. Район этот был не богатым и не бедным, средним. Для людей среднего класса. Соседние лужайки отделялись друг от друга живыми изгородями из лавровых кустов, в садах за домами росли кипарисы. На фоне темнеющего неба их силуэты напоминали черные, торчащие вверх ножи.

Дом номер семь выглядел ничуть не хуже соседних домов, а в некотором смысле даже лучше.

Соседние дома за тридцать лет успели обветшать. На заросших сорняками подъездных дорожках ржавели прикрытые парусиновыми чехлами автомобили. Все это были приметы того, что случившиеся здесь много лет назад события продолжали отравлять соседей ядом своих воспоминаний. А вот дом, в котором некогда жил мистер Соломон Гаппи, выглядел хоть куда. Стены покрашены белой краской, лужайка скошена, изгороди аккуратно подстрижены. Что ж, нужно отдать должное местному муниципалитету, он хорошо заботился о том, чтобы не дать дому номер семь прийти в упадок.

Единственными признаками жизни на тихой улице Лиз были только горящие, задернутые занавесками окна. На всем пути к дому номер семь мы не встретили никого, и только здесь от лавровой изгороди отделилась и шагнула навстречу нам тощая фигура со сложенными на груди руками.

– У Пенелопы Фиттис сотни надзирателей, – увидев ее, простонал Джордж. – Почему ей пришло в голову выбрать именно его?

Перед нами был молодой человек в серебристой фирменной куртке агентства «Фиттис», с рапирой на поясе. Узкое, покрытое веснушками лицо, тощие руки и ноги. Квилл Киппс собственной персоной, только этого нам и не хватало для полного счастья! Судя по кислому выражению лица, Киппс тоже не был в большом восторге от встречи с нами.

– Давайте во всем находить положительные стороны, – шепнул нам Локвуд. – Киппс, по крайней мере, раньше уже работал с нами и знает, что к его словам мы прислушиваться не станем. Это сэкономит нам массу времени, – он перестал шептать и громко воскликнул: – Киппс, старина, рады видеть тебя. Как поживаешь?

– Прежде чем вы начнете задавать лишние вопросы, сразу скажу, что я не напрашивался на эту работу, – сказал Киппс. – Мне эта идея точно так же не по душе, как и вам. Это я для того, чтобы внести ясность.