Энн Райс - Принц Лестат Страница 21

– Ах, Голос, ну где тебя черти носили? – спросил я. В тот момент я как раз сидел у себя за столом и чертил план новых пристроек к старому замку. – Уж не болел ли ты, часом?

– Почему ты не уничтожил их? – не унимался он. – И почему не отправишься туда прямо сейчас и не сотрешь их с лица земли?

– Не мой стиль, Голос. Слишком уж часто в прошлом я отнимал жизни и у людей, и у вампиров. Мне это больше не интересно.

– Они вытеснили тебя из твоего города!

– Ничего подобного. Ладно, Голос, пока. У меня дела.

– Я так и боялся, что ты изберешь эту линию поведения. Так и знал!

– Где ты, Голос? Кто ты? Почему мы всегда общаемся только вербально, да еще в самый неподходящий момент? Неужели мы так больше и не встретимся лицом к лицу?

Вот это была ошибка! Едва эти слова слетели с моих уст, как я заглянул в висящее над каминной полкой огромное зеркало восемнадцатого века – и, разумеется, он оказался там, совершенный мой двойник, вплоть до копны встрепанных волос и старой рубашки с широкими мешковатыми рукавами. Вот только теперь отражение не повторяло моих движений, а смотрело на меня в упор, словно бы из стеклянного ящика, где было заперто. От злости лицо Лестата исказилось, стало капризным, упрямым, почти детским.

Несколько мгновений я рассматривал изображение в зеркале, а затем пустил в ход все свое могущество, чтобы заставить его исчезнуть. Как же это было здорово! Ловко и хорошо. Я научился. Теперь я мог сделать это в любой момент. И хотя в голове моей все еще звучали басовитые раскаты, я заглушил их, потопил в звуках льющейся из моего компьютера музыки – то Сибель играла на пианино в Нью-Йорке.

Все дело в том, что он меня больше не интересовал. Я даже не снизошел до того, чтобы поблагодарить его за добрый совет. Ведь это он предложил мне вернуться сюда, домой, под своды замка, где я когда-то явился на свет. Домой, к безмолвию горных отрогов. Почему я не сказал ему спасибо? Не кто иной, как он, вложил мне в голову эту идею, привел меня назад – к прежним лесам и полям, к этой возвышенной сельской тишине, этому привычному сокровенному одиночеству, в котором мне было так хорошо и надежно.

Мне не было до него дела, не хотелось тратить на него слов.

Само собой, неплохо было бы сперва выяснить, кто он такой, а уж потом изгнать из своей головы на веки вечные. Но мы не всегда получаем то, что хотим.

Часть II

Дорога по Саду Зла

Глава 5

История Роуз

Когда Роуз впервые встретила дядю Лестана, он унес ее к звездам. Так она вспоминала потом эту встречу, и ничто и никогда не развеяло ее твердого убеждения, будто он подхватил ее прямо с террасы у мола – и увлек через облака прямиком на небо. Роуз навсегда запомнила холодный ветер и сверкающие вокруг звезды, миллионы звезд, прибитых к черному небу, точно мириады горящих свечек. Запомнила руки дяди Лестана, что обнимали ее, запомнила, как он шепнул ей «не бойся», как завернул ее в свое пальто.

Они прилетели на другой остров – там-то Роуз и узнала, что ее мама погибла при землетрясении. Никто не уцелел. Целый небольшой островок канул в пучину моря – но дядя Лестан сказал, что новому острову такая судьба не грозит. Здесь, с дядей, она в безопасности. Он найдет ее родственников в Америке. Он подарил ей чудесную куклу в розовом платье, с длинными светлыми локонами и босыми ножками. Небьющуюся виниловую куклу.

Теперь Роуз жила в красивом домике с круглыми окнами и выходящими на море балкончиками, а ухаживали за ней две дамы, нежные-нежные, вот только она ни слова не понимала, что они говорили. Дядя Лестан объяснил, это потому, что они родом из Греции. Но он хотел, чтобы Роуз твердо помнила свою фамилию и как звали ее маму.

Роуз сказала, что маму звали Морнингстар Фишер. А папы у нее совсем и не было. За это, за то, что у нее нет папы, бабушка с дедушкой не полюбили ее и перестали давать Морнингстар деньги. Роуз помнила, как видела бабушку с дедушкой в Техасе, в городе под названием Афины. «Мы не знаем, кто ее отец», – заявил старик. Тогда мама Роуз перестала просить и унесла дочку из маленького кирпичного домика – через большое поле. Кто-то подвез их в аэропорт в Далласе, а оттуда они улетели с новым маминым другом в Грецию, где собирались прожить не меньше года. Маминого друга звали Джи-Рок, и у него были деньги, потому что он играл в музыкальной группе.

– Я им не нужна, – сказала Роуз. – Можно мне остаться с тобой?

Дядя Лестан был очень добр с Роуз. У него была смуглая кожа, а глаза голубые-голубые, ни у кого она не видела таких красивых глаз. Когда он улыбался, Роуз любила его.

– Я останусь с тобой, Роуз, пока я нужен тебе, – сказал он.

Ночью она проснулась и заплакала от тоски по матери. Дядя Лестан обнял ее. Такой сильный, такой надежный. Они стояли во внутреннем дворике, глядя на затянутое тучами небо. Дядя Лестан говорил ей, что она милая, хорошая и красивая и что он хочет, чтобы она была счастлива.

– Когда вырастешь, Роуз, то сможешь стать, кем только захочешь, – говорил дядя Лестан. – Всегда помни об этом. Мир прекрасен, и нам даровано жить в нем.

И он тихонько пел для нее. Сказал, это «Серенада» из оперетты под названием «Принц-студент». Роуз даже заплакала, такая это была красивая песня.

– Всегда помни, – сказал дядя Лестан, – в мире нет ничего драгоценнее великого дара жизни. Пусть звезды и луна всегда напоминают тебе об этом – что, как ни малы мы во вселенной, а все же преисполнены жизни.

И когда Роуз посмотрела на светящиеся внизу волны, а потом вверх на мерцающие сквозь дымку звезды, ей показалось, будто она понимает, какую красоту он имеет в виду. Дядя Лестан коснулся левой рукой побегов вьюнка, что оплетали перила, сорвал для Роуз несколько бутонов и сказал, что она такая же нежная и чудесная, как и эти цветы – «прелестное живое создание».

Порывшись в памяти, Роуз вспоминала, что уже видела его несколько раз до той ночи, когда их островок канул в море. Дядя Лестан был очень высок, а волосы у него были светлые-светлые, красивые, самые красивые в мире. Длинные и густые. Он собирал их в хвост и перевязывал у основания шеи черной ленточкой. А ходил он всегда в черном бархатном пиджаке – совсем как самое нарядное платьице Роуз, что хранилось у нее в чемодане. Он гулял по острову и смотрел по сторонам. А на ногах носил блестящие черные туфли, совсем гладкие, без пряжек. Ничуть не похожие на ковбойские башмаки. Встречая Роуз, он улыбался ей и подмигивал.

Роуз ненавидела Техас и Афины. Но дядя Лестан отвез ее туда, хотя самого путешествия она толком не запомнила. Просто однажды проснулась в аэропорту Далласа, а какая-то милая леди за ней присматривала, пока носильщик забирал их багаж. Дядя Лестан объявился следующим вечером.

Старик и старуха опять не захотели ее признавать. Они сидели в кабинете адвоката на «главной городской площади», и старик заявил, что вовсе не обязательно было назначать встречу на такой поздний час, и что он терпеть не может водить машину по темноте, и что они с женой прекрасно могли бы объяснить это все и по телефону. Старуха просто покачала головой, а старик сказал:

– Видите ли, мы не желаем иметь ничего общего с Морнингстар, со всеми этими музыкантами, и наркотиками, и всем таким. Мы этого ребенка знать не знаем.

Адвокаты еще что-то там говорили, но дядя Лестан очень рассердился.

– Послушайте, я хочу ее удочерить, – заявил он. – Сделайте все необходимое!

Роуз в первый раз услышала это выражение. И в первый и последний раз увидела, чтобы дядя Лестан сердился. В гневе он говорил совсем тихо, почти шептал, но все, кто был в комнате, так и задрожали, особенно Роуз, а он заметил это, взял ее на руки, вынес оттуда и отправился с ней гулять по маленькому городку.

– Я всегда буду заботиться о тебе, Роуз, – пообещал он. – Теперь я несу за тебя ответственность и очень этому рад. Я хочу, чтобы у тебя было все-все – и сам об этом позабочусь. Не знаю, что с этими людьми, почему они не любят тебя. Я тебя люблю.

Роуз отправилась жить во Флориду с тетей Джулией и тетей Мардж, в красивом домике всего в одном квартале от моря. Песок на пляже был белый-белый и мелкий, как сахар. Роуз отвели отдельную комнатку с обоями в цветочек и кроватью с балдахином, а дядя Лестан присылал ей кукол и книги. Он писал ей письма красивым почерком – настоящие письма, черными чернилами на розовой бумаге.

Тетя Мардж возила ее в частную школу, которая называлась «Академия Каунтри-Лейн». Там играли во множество чудесных игр, делали интересные проекты и писали слова на компьютерах. А учителя были добрые и веселые. Во всей школе насчитывалось всего пятьдесят учеников, и Роуз в два счета выучилась читать «Доктора Сьюза». По вторникам в школе говорили по-испански и только по-испански. А еще ездили в музеи и зоопарки, и Роуз там страшно нравилось.