Сара Маас - Королевство гнева и тумана Страница 23

У себя в комнате, раздумывая над его доводами, я поняла их правоту. Если бы он сделал исключения для кого-то из подданных, остальные фэйри потребовали бы того же. А мой благородный жест действительно выглядел как подрыв существующих устоев.

– Возможно, я…

– Нет, Фейра. Ты была права. Я ведь не понимаю, что значит голодать и каково возвращаться домой без добычи.

Кивком головы я указала на подарок, ожидавший меня. Как бы мне хотелось, чтобы он завершил нескончаемую цепь подарков.

– Это тебе? – нарочно спросила я, заставив себя лукаво улыбнуться.

В ответ он слегка прикусил мне мочку уха.

– Нет. Это тебе. От меня.

Подкрепление его извинения.

Тяжесть на душе, донимавшая меня все эти дни, начала уходить. Я развязала бант. Шкатулка из светлого дерева больше напоминала сундучок высотою в локоть и шириною в полтора. Сверху к нему крепилась железная ручка. Никаких надписей или символов, позволяющих угадать содержимое, я не увидела. Наверняка не платье. Однако…

«Только бы он не вздумал подарить мне корону».

Хотя шкатулка для короны или диадемы отличалась бы бо́льшим изяществом.

Я щелкнула медным замочком и откинула широкую крышку.

То, что предстало моим глазам, было… хуже короны.

Внутри я увидела перегородки и перегородочки, заполненные кистями, красками, брусочками угля и особой бумагой для рисования. Словом, все, что необходимо странствующему художнику.

А какой яркой была красная краска в стеклянной баночке. И синяя тоже. Совсем как цвет глаз фэйки, убитой мною в Подгорье.

– Я подумал, тебе будет удобнее носить все свои принадлежности в этом сундучке. Не надо брать с собой мешки.

Кисти были новенькими, сверкающими, с мягким и чистым волосом.

Смотреть на этот сундучок и его содержимое было все равно что разглядывать труп, облюбованный вороньем.

Я попыталась улыбнуться. Попыталась заставить свои глаза хотя бы немного заблестеть от радости.

– Тебе не нравится мой подарок, – вздохнул Тамлин.

– Почему же, – сумела возразить я. – Чудесный подарок.

Я не подыгрывала Тамлину. Его подарок действительно был чудесным.

– Я подумал: если ты снова начнешь рисовать…

Он не договорил.

Кровь прилила к лицу. Мне стало жарко.

– А как насчет тебя? – тихо спросила я. – Тебе эта возня с бумагами хоть в чем-то помогает?

Я выдержала его взгляд. Пока что Тамлину удавалось сдерживаться.

– Мы сейчас говорим не обо мне, а о тебе, – сказал он.

Я снова обвела глазами содержимое сундучка:

– Мне позволят пойти рисовать туда, куда я пожелаю? Или караульные будут присутствовать и при моих занятиях живописью?

Молчание.

Я и так знала ответы. «Нет» – на первый, и «да» – на второй.

Меня затрясло. Я сделала еще одну, отчаянную попытку достучаться до него:

– Тамлин, послушай. Я не могу… не могу жить в постоянном окружении караульных. Я… задыхаюсь от такой опеки. И тебе самому плохо. Не отталкивай мою помощь. Давай работать вместе.

– Фейра, ты и так отдала достаточно.

– Я знаю. Но…

Я повернулась к нему. Сейчас передо мной стоял не Тамлин, а верховный правитель Двора весны во всем своем могуществе.

– Тамлин, сейчас меня труднее погубить. Я стала сильнее и проворнее.

– Мои близкие были еще сильнее и проворнее, чем ты. Но с ними довольно легко расправились.

– Тогда женись на той, что способна все это терпеть.

Я и сама удивилась своим словам. Тамлин медленно моргал. Потом вдруг спросил ужасающе нежным голосом:

– Значит, ты не хочешь выходить за меня?

Я старалась не смотреть на его кольцо у себя на пальце, на крупный изумруд.

– Хочу. Конечно же хочу. – У меня дрогнул голос. – Но ты, Тамлин…

На меня вновь надвигались стены. Меня давило все: тишина, караульные, взгляды придворных. Увиденное сегодня днем, во время уплаты десятины.

– Я тону, – кое-как сумела выговорить я. – Понимаешь? Я тону. И чем больше ты стараешься меня защитить, чем больше караульных выставляешь для моей охраны… С таким же успехом ты бы мог затолкать меня в воду с головой.

В его глазах и лице ничего не изменилось.

Но потом…

Я вскрикнула и инстинктивно закрылась руками. Сила, которую Тамлину удавалось сдерживать, вырвалась наружу.

Посыпались осколки разбитых окон.

Затрещала ломающаяся мебель.

А сундучок с красками, кистями и бумагой…

Подарок Тамлина взорвался, превратившись в тончайшую стеклянно-древесную пыль.

Глава 10

Все произошло так быстро, что до сих пор не укладывалось в сознании. Только что кабинет был целехонек, и вдруг…

Сплошные россыпи осколков и обломков. От кабинета осталось лишь воспоминание.

К счастью, в углу, где я лежала, закрыв голову руками, меня ничто не ранило и не оцарапало.

Тамлин тяжело дышал, всхлипывал даже.

Меня трясло, да так сильно, что я опасалась, как бы мои кости не расщепились, как мебель. И все же я заставила себя опустить руки и посмотреть на него.

Я увидела его смятение. Боль. Страх. Горе.

Вокруг меня был чистый пятачок, словно Тамлин и в гневе прикрыл меня невидимым зонтиком.

Он шагнул ко мне и вдруг отпрянул, наткнувшись на невидимую преграду.

– Фейра, – хрипло прошептал он.

Тамлин сделал еще одну попытку – и снова не смог подойти ко мне.

– Фейра, прошу тебя, – взмолился он.

Я поняла: преграда и зонтик не его защита. Они – защита от него, сотворенная мною.

Заслон. Не только внутри разума, но и вокруг тела.

Я не знала, от какого верховного правителя я унаследовала дар управлять ветром или воздухом. Возможно, от одного из правителей солнечных дворов. Сейчас мне было все равно.

– Фейра! – простонал Тамлин, ударяя кулаком в невидимую стену, возникшую из уплотнившегося воздуха. – Прошу тебя. Пожалуйста…

Эти слова затронули что-то во мне. Приоткрыли меня.

Возможно, они пробили брешь в невидимой преграде. Рука Тамлина беспрепятственно прошла сквозь нее. Потом он и сам пересек границу между хаосом и порядком, между опасностью и безопасностью.

Тамлин упал на колени, спрятав лицо в ладонях.

– Прости меня. Прости меня, – шептал он.

Я не могла унять дрожь.

– Я попытаюсь, – выдохнул он. – Попытаюсь стать лучше. Я не… Иногда мне не совладать с собой. Со своим гневом. Сегодня был… отвратительный день. И дурацкая десятина, и вообще. Давай забудем этот день, оставим его позади и пойдем дальше. Прошу тебя.

Я не противилась, когда он обнял меня и окутал своим теплом. Тамлин уткнулся в мою шею. Его губы оказались под моим затылком. Я слышала его слова ушами и ощущала их кожей. Общаясь телами, мы с Тамлином всегда лучше понимали друг друга. Потому и сейчас он предпочел говорить, не отрывая губ от моей шеи.

– Я не смог тогда тебя спасти. Не уберег от них. А когда ты сказала, что я тебя топлю… Чем я лучше их?

Наверное, сейчас нужно было сказать, что те слова вырвались у меня сгоряча… Но нет, я произнесла их от всего сердца. Или от остатков сердца.

– Я попытаюсь стать лучше, – повторил Тамлин. – Прошу тебя, дай мне время. Дай мне… пройти через все это. Пожалуйста.

«Через что тебе нужно пройти?» – хотелось мне спросить. Но язык не слушался. Я вдруг поняла, что за все это время ничего не сказала. Поняла, что Тамлин ждал моего ответа, а мне было нечего ответить.

И тогда я обняла его, поскольку сейчас могла говорить только на языке тела.

Тамлину хватило такого ответа.

– Я виноват. Прости, – в который раз произнес он и еще несколько минут подряд твердил эти слова.

«Фейра, ты и так отдала достаточно».

Наверное, он прав. Наверное, у меня больше не осталось ничего, что я могла бы отдать.

Я взглянула поверх его плеча. Стена позади нас покрылась брызгами красной краски. Ее струйки сползали по растрескавшимся деревянным панелям. Как струйки крови.

Извинения Тамлина продолжались несколько дней. Он истосковался по мне и не сдерживал своих желаний. Мы предавались любовным утехам утром и по ночам. Он ласкал меня руками, языком, зубами. Здесь мы обходились без слов, а потому и сложностей не возникало. Всего остального мы старались избегать.

Однако Тамлин сдержал слово.

Число караульных во время моих прогулок уменьшилось. Совсем они не исчезли, но не следовали за мной по пятам. Я даже проехалась верхом одна, без сопровождающих. Правда, я знала: конюхи доложили Тамлину, во сколько я выехала и когда вернулась.

Тамлин ни разу не упомянул о воздушной преграде, устроенной мною. Я тоже молчала. Отношения между нами только-только наладились, и несколько слов могли все испортить. Зачем искушать судьбу?

Мелькали дни, похожие один на другой. По большей части Тамлин куда-то уезжал, а когда возвращался, ничего мне не рассказывал. Я давно перестала донимать его вопросами. Он – защитник. Таким был, таким и останется. В своей прежней – холодной, жестокой и безрадостной – жизни, когда мне самой приходилось защищать и защищаться, я мечтала о подобном спутнике. И потом, попав сюда, я нуждалась в том, кто способен растопить лед моих горьких лет, прожитых под вечной угрозой голода.