Тахира Мафи - Зажги меня (сборник) Страница 28

– Чего еще я не понимаю?

– Боже ты мой! – внезапно произносит Кенджи. – Вот уж Кент-то обра-а-адуется, – заканчивает он довольно весело и начинает тихонько хихикать.

– Погоди, что ты сказал? А при чем тут Адам?

– Ты не обратила внимания, что до сих пор еще не задала мне о нем ни одного вопроса, а? – Пауза. – То есть я пересказал тебе весь тот кошмар, который нам пришлось пережить, а ты в ответ только какое-то невнятное: «Ой, да уж, жуткая история, приятель, ну спасибо, что поделился». И все. Ты не ужаснулась, не перепугалась и даже не поинтересовалась, был ли Адам ранен. Ты не спросила меня, что вообще с ним произошло и как он сейчас себя чувствует. Особенно если учитывать, что он-то считает тебя погибшей и все такое.

Неожиданно мне становится плохо. Я останавливаюсь на месте. Меня охватывает страх. И бесконечное, необъятное чувство вины. Я виновата, виновата, виновата.

– И вот ты стоишь тут и защищаешь Уорнера, – продолжает Кенджи. – Того самого парня, который пытался убить Адама. И при этом еще ведешь себя так, как будто он твой близкий друг или что-то в этом роде. Как будто он самый обыкновенный парнишка, которого немного в чем-то недопонимают. Как будто все остальные неправильно его воспринимают, потому что мы – это всего лишь кучка завистливых болванов, которые только и знают, что критикуют и осуждают его и еще ненавидят, потому что у него такое миленькое личико.

Стыд обжигает мне кожу.

– Я не идиотка, Кенджи. У меня есть причины говорить то, что я говорю.

– Конечно, может быть, ты просто не совсем понимаешь, что именно говоришь.

– Как скажешь.

– Перестань. И прекрати свое «как скажешь».

– Как скажешь, – повторяю я.

– Боже ты мой! – вздыхает Кенджи, ни к кому конкретно уже не обращаясь. – Похоже, эта девчонка так и напрашивается на то, чтобы ее хорошенько отшлепали по попке.

– Ты не мог бы меня отшлепать, даже если бы у меня было десять попок.

Кенджи громко смеется:

– Это что – вызов?

– Это предупреждение, – отвечаю я.

– Ого! Значит, ты мне угрожаешь? Малютка плакса уже научилась угрожать?

– Заткнись, Кенджи.

– Заткнись, Кенджи, – писклявым голосом повторяет он, насмехаясь надо мной.

– Долго нам еще идти? – нарочито громко спрашиваю я, потому что меня охватывает раздражение, да и пора сменить тему.

– Уже почти пришли, – так же резко отвечает он.

Несколько минут мы идем молча.

И затем

– Кстати… почему ты весь этот путь проделываешь пешком? – спрашиваю я. – По-моему, ты сказал, что у вас имеется танк.

– Так оно и есть, – со вздохом подтверждает Кенджи, о нашем споре все уже забыли. – Вернее, даже два. Кент сказал, что один он угнал, когда вы впервые сбежали с базы. Так вот, он до сих пор стоит там, в гараже.

Ну конечно!

Как я могла о нем забыть?

– Но мне больше нравится ходить пешком, – продолжает Кенджи. – Мне на надо волноваться о том, что меня кто-нибудь увидит, и я каждый раз надеюсь на то, что, путешествуя пешком, могу заметить нечто такое, на что не обратил бы внимания, если бы явился сюда, скажем, на том же танке. Я до сих пор не теряю надежды, – добавляет он совершенно серьезно, – что мы найдем еще кого-нибудь из наших, кому удалось выжить и кто прячется где-то здесь неподалеку.

Я сжимаю ладонь Кенджи, прижимаюсь поближе к нему и шепчу:

– Я тоже.

Глава 17

Старый дом Адама ничуть не изменился с тех пор, как мы были здесь последний раз. Таким я его и запомнила.

Мы с Кенджи проникаем внутрь через подземный гараж, потом поднимаемся по лестнице на верхние уровни. Неожиданно я начинаю нервничать, да так, что мне кажется, будто не смогу сейчас вымолвить ни слова. Мне бы надо горевать по погибшим друзьям, а мой разум все еще не верит в то, что сейчас должно произойти. Но все, конечно, произойдет. Должно произойти.

Очень скоро я увижу Адама.

Я увижу его лицо.

И он будет настоящий.

– Первый раз, когда нас искали, они пытались вышибить дверь, – поясняет мне Кенджи, – поэтому она сейчас открывается не очень просто, ее заедает. Мы забаррикадировались мебелью изнутри, может быть, от этого ее и заклинивает… в общем, им может потребоваться некоторое время, чтобы справиться с ней. Но если не считать этого недостатка, данное местечко во всем остальном нас вполне устраивает. У Кента сохранился огромный запас продовольствия, канализация и водопровод тоже функционируют, потому что он вовремя успел за все заплатить до конца года. В общем, нам крупно повезло, – подытоживает он.

Я молча киваю, мне просто страшно открыть рот. Наверное, к этому можно добавить еще и действие утреннего кофе, потому что в животе у меня тоже ощущается дискомфорт. И еще очень тревожно на душе.

Адам.

Сейчас я увижу Адама.

Кенджи громко стучится в дверь.

– Открывайте! – кричит он. – Это я.

В течение минуты слышатся какие-то глухие звуки. Трещит дерево, скрипит металл, за этим следует серия глухих ударов. Дверная рама подрагивает, когда кто-то изо всех сил колотит по ней изнутри, пытаясь выбить дверь наружу. Но вот наконец она открывается. Очень медленно. Я переплетаю пальцы рук, чтобы хоть немного успокоиться.

В дверном проеме стоит Уинстон.

И смотрит на меня, выпучив глаза.

– Вот черт! – выдает он и снимает очки (я успеваю обратить внимание, что они обмотаны липкой лентой) и начинает быстро моргать. Лицо его покрыто синяками и царапинами, нижняя губа раздута и расщеплена. Левая рука перевязана, толстый слой бинта полностью закрывает его ладонь.

Я боязливо улыбаюсь.

Уинстон хватает Кенджи за рубашку и рывком увлекает его вперед, не сводя при этом с меня глаз.

– У меня что, снова начались галлюцинации? – спрашивает он. – Я очень расстроюсь, если меня опять будут мучить видения. Вот ведь незадача! – Но он не ждет от Кенджи ответа, а продолжает сам: – Если бы я знал, сколько страданий принесет мне это сотрясение мозга, сам бы выстрелил себе в голову при первом же удобном случае…

– Это не галлюцинация, – со смехом перебивает его Кенджи. – Ну а теперь дай нам пройти.

Уинстон не перестает часто моргать, глядя на меня, и отступает, чтобы мы смогли зайти в дом. Но в тот миг, как я только переступаю порог, я оказываюсь в другом мире, с другими воспоминаниями. Это дом Адама. Первое место, послужившее мне настоящим убежищем. Первое место в моей жизни, где я почувствовала себя в безопасности.

Теперь здесь много народу, а пространства слишком мало для такого количества людей. Здесь Касл и Брендан, а еще Лили, Иан, Алия и Джеймс. И все они сейчас застыли на месте, а их фразы замерли на полуслове. Они все смотрят на меня и не верят собственным глазам. А я собираюсь им сказать что-нибудь такое, что могу сказать только им, моим сраженным, морально надломленным друзьям. Но в этот момент из маленькой комнатки выходит Адам. В этой комнате раньше жил Джеймс, насколько я помню. Адам держит что-то в руках, он чем-то увлечен и поэтому не обращает внимания на то, что в комнате совершились некоторые перемены.

Но потом он все же отрывает взгляд от предмета, который несет с собой, и смотрит на меня.

Он чуть приоткрывает рот, словно готовясь произнести какие-то слова, и этот предмет выпадает у него из рук и с таким грохотом разбивается об пол на детали, что все остальные сразу же пробуждаются от своего «столбняка» и начинают шевелиться.

Адам пристально смотрит на меня, не отводя глаз. Грудь его взволнованно вздымается, а на лице отражаются самые разные эмоции. Он то ли испуган, то ли в нем воскресает надежда. Или, может быть, он как раз и напуган оттого, что она уже пробудилась.

Только теперь я понимаю, что, наверное, должна заговорить первой. И тут до меня доходит, что я не знаю, что именно нужно сказать.

Рядом со мной оказывается Кенджи, на его лице расцветает широкая улыбка. Он по-дружески кладет мне руку на плечо, сжимает его и заявляет:

– Глядите-ка, что я нашел.

Адам медленно проходит по комнате, но сейчас все это кажется мне каким-то странным, как будто все движения вокруг непостижимым образом замедлились. Как будто это все нереально. В его взгляде я вижу невыносимую боль.

Мне кажется, будто кто-то со всей силы пнул меня в живот.

Но вот он уже здесь, прямо передо мной, его руки ощупывают мое тело, как будто он хочет убедиться, что я настоящая, что я не призрак. Он внимательно изучает мое лицо, каждую черточку, потом гладит меня по волосам. Потом, кажется, он принимает за должное то, что я все-таки не привидение, и тогда быстро притягивает меня к себе. Это происходит так стремительно, что я не успеваю никак отреагировать на его действия.

– Джульетта, – тихо выдыхает он.

Его сердце бьется у моего уха, он обнимает меня, и я начинаю таять в этих объятиях. Я наслаждаюсь теплом такого знакомого тела, вдыхая аромат его кожи. Я сама обхватываю его руками, кладу ладони ему на спину. И даже не сознаю, что немые слезы уже заструились по моим щекам, пока он легонько не отстраняет меня, чтобы посмотреть мне в глаза. Он говорит, чтобы я не плакала, говорит, что все хорошо, что все будет в порядке, и я понимаю, что все это – чистая ложь, но мне все равно приятно слышать такие слова.