Роберт Говард - Приключения Конана-варвара. Путь к трону (сборник) Страница 29

3. Крадущиеся во тьме

Река была едва различима между двумя черными стенами берегов. Весла, толкающие вперед длинную лодку, которая медленно ползла вдоль восточного берега, неслышно окунались в воду. Бальт смутно видел очертания широких плеч мужчины, сидевшего перед ним. Он сомневался, что следопыт, скорчившийся на носу лодки, видит хоть что-нибудь на расстоянии вытянутой руки. Конан, очевидно, руководствовался шестым чувством и тем, что знал реку как свои пять пальцев.

Все молчали. Бальт имел возможность хорошенько рассмотреть своих спутников еще в форте, перед тем, как они выскользнули наружу и спустились к берегу, где их уже ждало каноэ. Это были сплошь представители новой расы, выросшие в суровых условиях пограничья, – мужчины, в силу необходимости научившиеся жить в лесу. Все они были аквилонянами из западных провинций, и у них было много общего. Одевались они одинаково – в сапоги из оленьей кожи, кожаные штаны и рубашки. Талию каждого перетягивал широкий пояс, на котором висели топоры и короткие мечи; это были худощавые, покрытые шрамами беспощадные воины, мускулистые и немногословные.

В некотором смысле их можно было назвать дикарями, но тем не менее между ними и киммерийцем пролегала глубокая пропасть. Они были детьми цивилизации, вернувшимися к первобытному образу жизни. Он же был варваром от рождения, продуктом тысяч поколений варваров. Они обрели сноровку и ловкость, а он обладал ими с колыбели. Он превосходил их даже в точности скупых движений. Они были волками, а он – тигром.

Бальт восхищался ими и их вожаком, испытывая прилив гордости при мысли о том, что они приняли его в свою компанию. Он гордился тем, что его весло производит ничуть не больше шума, чем их весла. По крайней мере в этом смысле он чувствовал себя ровней, хотя умение жить в лесу, обретенное им в хижинах Таурана, не могло сравниться с той наукой, что прошли эти мужчины здесь, в пограничье.

Чуть ниже форта река делала поворот. Огни форпоста быстро растаяли вдали. Но каноэ прошло еще примерно с милю, старательно огибая коряги и топляки с почти сверхъестественной легкостью.

Вдруг их вожак едва слышно свистнул; они быстро развернули лодку и направили ее к противоположному берегу. Оказавшись на середине реки после густой тени кустов, в изобилии росших на берегу, они почувствовали себя почти голыми. Но Бальт знал, что в неверном свете звезд заметить тень их каноэ, скользящего по воде, было почти невозможно, если только кто-либо не следил за ними специально.

Они подплыли к нависающим кустам на западном берегу, и Бальт ухватился за выступающий корень. Никто не проронил ни слова. Все распоряжения были сделаны еще до того, как лазутчики покинули форт. Конан неслышно, как большая кошка, перевалился через борт и исчез в кустах. Девять мужчин бесшумно последовали за ним. Бальту, сидевшему с веслом на коленях и по-прежнему державшемуся за корень, казалось невероятным, что десять человек могут передвигаться настолько беззвучно.

Он приготовился к долгому ожиданию. Он не обменялся и словом с еще одним мужчиной, который тоже остался караулить лодку. Примерно в миле к северо-западу от них в чаще леса притаилась деревушка Зогара Зага. Бальт помнил полученный приказ: они с напарником должны были ждать возвращения поисковой группы. Если к рассвету Конан со своими людьми не появится, им следует как можно быстрее вернуться в форт и сообщить, что лес в очередной раз собрал свою кровавую жатву.

Тишина казалась гнетущей. Из черной чащи не доносилось ни звука; за сплошной стеной кустов вообще невозможно было ничего различить. Бальт вдруг понял, что больше не слышит рокота барабанов. Они молчали уже много часов. Он то и дело смаргивал, пытаясь пронзить взглядом непроницаемую тьму. От воды тянуло сыростью, и влажные запахи леса угнетали его. Где-то рядом раздался всплеск, словно большая рыба ударила хвостом. Поднятая ею волна качнула лодку, и нос ее стал медленно отходить от берега. Напарник, похоже, выпустил ветку, за которую держался. Бальт вытянул шею, собираясь шепотом предупредить его; смутный силуэт охотника едва виднелся на темном фоне ночи.

Но напарник не ответил. Решив, что тот, наверное, задремал, Бальт протянул руку и схватил его за плечо. К его удивлению, от этого осторожного прикосновения мужчина обмяк и повалился на дно лодки. Бальт перевернул его лицом кверху, чувствуя, как холодные лапы страха стискивают ему сердце. Рука его слепо скользнула по горлу напарника, и только судорожно сжатые зубы юноши позволили ему сдержать крик, уже готовый сорваться с губ. Пальцы его нащупали зияющую кровоточащую рану – горло напарника было перерезано от уха до уха.

Охваченный паническим страхом, Бальт начал приподниматься, и в это мгновение из темноты протянулась мускулистая рука и обхватила его за горло, не давая крикнуть. Каноэ закачалось. В руке у Бальта оказался нож, хотя он не помнил, когда успел выхватить его из-за голенища. Юноша нанес несколько ударов вслепую и ощутил, как клинок глубоко вошел в чье-то тело, и в ушах у него зазвенело от истошного вопля. Лес взорвался ответными криками. Тишина ожила вокруг него, и чьи-то руки схватили его. Под весом множества тел каноэ перевернулось, но, прежде чем Бальт успел уйти под воду, ночь взорвалась мириадами искр, и сильный удар по голове опрокинул юношу в черноту, сквозь которую не пробивался даже свет звезд.

4. Твари Зогара Зага

Пламя костров ослепило Бальта, когда он медленно пришел в себя. Он заморгал и тряхнул головой. Перед глазами заплясали огненные круги, и его оглушил многоголосый вой, становившийся все громче по мере того, как к нему возвращались слух и зрение. Он поднял голову и принялся тупо озираться по сторонам. Вокруг него столпились черные фигуры, и их силуэты отчетливо вырисовывались на фоне пламени.

Память вернулась к нему как-то сразу, рывком. Он был привязан к столбу на открытой площадке, по периметру которой выстроилось кольцо из свирепых фигур. За ними горели костры, огонь которых поддерживали обнаженные темнокожие женщины. Позади костров виднелись глинобитные хижины, крытые обрубленными ветками и сучьями. Они были окружены частоколом с широкими воротами. Но все эти детали он отметил мимоходом, и даже загадочные темнокожие женщины с необычными прическами не вызвали у него любопытства. Все внимание юноши было приковано к мужчинам, стоявшим вокруг него кольцом.

Невысокие, широкоплечие, мускулистые и поджарые. Из одежды на них были лишь узкие набедренные повязки. В свете костров было отчетливо видно, как перекатываются под темной кожей бугры мускулов. Широкие лица оставались неподвижными, но в прищуренных глазах пылал огонь, который горит в зрачках вышедшего на охоту тигра. Их спутанные волосы перехватывали медные обручи. В руках они сжимали топоры и мечи. На некоторых виднелись окровавленные грубые повязки, и на темной коже остались следы засохшей крови. Совсем недавно они сражались насмерть.

Он отвел глаза, чтобы не смотреть на своих похитителей, и едва сумел подавить крик ужаса. В нескольких футах от него вздымалась невысокая, но жуткая пирамида: она была сооружена из человеческих голов. Мертвые глаза смотрели в черное небо. В каком-то оцепенении он узнал обращенные к нему лица. Это были те самые мужчины, что последовали за Конаном в лес. Бальт не знал, есть ли в этой страшной куче голова киммерийца. Ему были видны лишь несколько лиц. На первый взгляд, пирамида была сложена из десяти или одиннадцати голов. Желудок рванулся к горлу, и Бальта едва не стошнило. За пирамидой из отрубленных голов лежали тела нескольких пиктов, и при виде их его охватила свирепая радость. Лесные охотники все-таки дорого продали свою жизнь.

Отвернувшись от жуткого зрелища, юноша понял, что рядом вкопан еще один столб, точно так же выкрашенный в черное, как и тот, к которому был привязан он сам. На веревках обвис мужчина. Он был голым, если не считать кожаных штанов, и Бальт узнал в нем одного из лесных охотников Конана. Кровь текла у него изо рта и из страшной раны в боку. Приподняв голову, он облизнул распухшие губы и пробормотал, стараясь быть услышанным в дьявольской какофонии, устроенной пиктами:

– Значит, они схватили и тебя!

– Подкрались по воде и перерезали горло моему напарнику, – простонал Бальт. – Когда я их услышал, было уже слишком поздно. Митра, они двигались совершенно беззвучно!

– Сущие дьяволы, – пробормотал охотник. – Похоже, они следили за нами с того момента, как мы миновали стремнину. Мы угодили в западню. Не успели мы опомниться, как со всех сторон в нас полетели стрелы. Почти все охотники погибли сразу же. Троим или четверым удалось прорваться сквозь кусты и схватиться врукопашную. Но пиктов было слишком много. А вот Конан, наверное, уцелел. Его головы я не видел. Жаль, что нас с тобой не убили на месте. Конана я не виню. В обычных условиях мы бы подобрались к деревне незамеченными. Там, где мы высадились, не бывает никаких лазутчиков – так далеко от деревни их не отправляют. Скорее всего, мы столкнулись с большим отрядом, поднимавшимся по реке с юга. Здесь творится какая-то дьявольщина. Тут слишком много пиктов. И далеко не все они – гвавели[11]; сюда пожаловали воины западных племен, обитающие выше и ниже по течению реки.