Питер Бретт - Копье Пустыни Страница 3

Джардир пожал плечами:

– Сам виноват, нечего было медлить. Иди опроси своих товарищей и найди местных вождей.

– Дама убьют меня, если я осмелюсь командовать даже от твоего имени, о великий Шар’Дама Ка, – напомнил Аббан.

Он был прав. По закону Эведжана любой хаффит, посмевший приказывать тем, кто выше его, карался смертью на месте. Положению Аббана при Джардире завидовали многие, и с ним охотно расправятся.

– Отправлю с тобой Асома, – решил Джардир. – Даже самый ревностный священник не осмелится тебе возражать.

Асом шагнул вперед. Аббан побледнел, но кивнул.

– Как угодно, Шар’Дама Ка.

Глава 2

Аббан

305–308 П. В

Джардиру было девять, когда даль’шарумы забрали его у матери. Слишком мало даже по меркам Красии, но племя Каджи потеряло в тот год много воинов, и нужно было пополнить ряды, пока другие племена не попытались перехватить власть.

Джардир, три его младшие сестры и их мать, Кадживах, жили в тесной каморке в глинобитных трущобах Каджи у пересохшего колодца. Отец, Хошкамин, пал в битве два года назад – маджахи зарубили его, когда пытались захватить источник. Обычно кто-то из товарищей павшего воина брал его вдов в жены и заботился о его детях, но Кадживах родила трех девочек подряд, и мужчины боялись привести в дом злочастие. Семья питалась жалкими подачками местного дама. Они были нищими, но жили в любви.

– Ахман асу Хошкамин ам’Джардир ам’Каджи, – объявил наставник Керан, – ты отправишься с нами в Каджи’шарадж, чтобы найти свой Ханну Паш – путь, назначенный тебе Эверамом.

Он стоял в дверях с наставником Кавалем. Высокие воины выглядели чрезвычайно грозными в своих черных одеяниях и красных покрывалах наставников. Они равнодушно смотрели, как мать со слезами обнимает Джардира.

– Ахман, теперь ты наша опора, – сказала Кадживах. – У меня и твоих сестер никого больше нет.

– Да, мама. Я стану великим воином и построю тебе дворец, – пообещал Джардир.

– Даже не сомневаюсь, – кивнула Кадживах. – Говорят, я проклята, потому что родила после тебя трех дочерей, но Эверам благословил нашу семью таким великим сыном, что братья ему ни к чему.

Она крепко обняла Джардира, и его щека увлажнилась от материнских слез.

– Довольно ныть. – Наставник Каваль схватил мальчика за руку и дернул. Младшие сестры Джардира смотрели, как его выводят из крошечной каморки.

– Вечно одно и то же, – сплюнул Керан. – Матери цепляются за сыновей.

– О ней некому позаботиться, кроме меня, – ответил Джардир.

– Тебе слова не давали, щенок, – рявкнул Каваль и отвесил Джардиру подзатыльник. Мальчик ударился коленом о мостовую из песчаника и едва не закричал от боли. Ему ужасно хотелось дать сдачи, но он сдержался. Даль’шарум раздавит его, как скорпиона, и даже глазом не моргнет, как бы остро Каджи ни нуждались в воинах.

– О ней заботятся все мужчины Красии. – Керан кивнул в сторону двери. – Мы проливаем кровь по ночам, чтобы она могла спокойно плакать над своим никчемным сыном.

Они повернули к Великому базару. Джардир прекрасно знал эту дорогу, поскольку часто бегал на базар, хотя в карманах у него было пусто. Ароматы пряностей и духов кружили голову, и ему нравилось глазеть на копья и жутковатые кривые клинки в палатках оружейников. Иногда он дрался с другими мальчишками, готовясь стать воином.

Даль’шарумы редко посещали базар, это было ниже их достоинства. Женщины, дети и хаффиты брызнули в стороны. Джардир пристально следил за воинами, стараясь подражать их манерам.

«Когда-нибудь, – подумал он, – разбегаться будут передо мной».

Каваль сверился с исписанной мелом грифельной доской и взглянул на большой шатер, увешанный цветными знаменами.

– Сюда, – произнес он. Керан хмыкнул. Воины подняли полог и вошли в шатер, не удосужившись сообщить о своем появлении. Джардир последовал за ними.

В шатре пахло благовониями, на полу лежали пышные ковры. Повсюду громоздились горы шелковых подушек, висели ковры, стояли расписные горшки и другие сокровища. Джардир провел пальцем по рулону гладкого шелка и вздрогнул.

«Моя мать и сестры должны щеголять в таких же шелках», – подумал он и опустил взгляд на свои рваные и грязные коричневые штаны и безрукавку. Скорей бы облачиться в черные одежды воина!

Женщина за стойкой завизжала при виде наставников. Джардир взглянул на нее, но она уже закрыла лицо покрывалом.

– Омара вах’Хаман вах’Каджи? – спросил Керан.

Женщина кивнула, тараща от страха глаза.

– Мы пришли за твоим сыном Аббаном, – сообщил Керан.

– Его здесь нет, – ответила Омара, но ее глаза и кисти – все остальное было закрыто плотной черной тканью – дрожали. – Я отослала его утром с товарами.

– Поищи в задней комнате, – велел Керан. Каваль кивнул и направился к ширме за стойкой.

– Не надо! – Омара заступила ему путь.

Каваль отодвинул ее в сторону и скрылся в задней комнате. Раздался визг, и через мгновение наставник выволок за руку мальчишку в коричневой безрукавке, шапочке и штанах из ткани намного добротнее, чем у Джардира. Мальчишка был на год или два его старше. Коренастый, откормленный. За ним посыпались девчонки постарше – две в коричневом и три в черном, с открытыми лицами незамужних женщин.

– Аббан ам’Хаман ам’Каджи, – произнес Керан, – ты отправишься с нами в Каджи’шарадж, чтобы найти свой Ханну Паш – путь, назначенный тебе Эверамом.

Мальчик задрожал. Омара завыла, вцепилась в сына и попыталась его отобрать.

– Прошу вас! Он слишком мал! Еще год, умоляю!

– Молчи, женщина! – Каваль толкнул ее на пол. – Мальчишка уже вполне взрослый и к тому же слишком жирный. Еще немного, и станет хаффитом, как его отец.

– Гордись, женщина, – добавил Керан. – Твоему сыну выпал шанс подняться выше отца и служить Эвераму и Каджи.

Омара сжала кулаки, но осталась лежать ничком и тихо плакать. Ни одна женщина не смеет противиться даль’шаруму. Сестры Аббана льнули к матери и голосили вместе с ней. Аббан потянулся было к ним, но Каваль дернул его к себе. Мальчик плакал и выл, пока его тащили из шатра. Джардир слышал рыдания женщин даже в шуме базара после того, как тяжелый полог упал на место.

Воины шли к тренировочной площадке, почти не обращая внимания на мальчишек, которые тащились следом. Аббан продолжал рыдать и трястись.

– Почему ты плачешь? – спросил Джардир. – Нас ждут слава и почести.

– Я не хочу быть воином, – ответил Аббан. – Не хочу умирать.

Джардир пожал плечами:

– Возможно, тебе предстоит стать дама.

Аббан содрогнулся:

– Это еще хуже. Дама убил моего отца.

– За что?

– Отец случайно пролил чернила на его одеяние.

– И дама убил его за такую малость?

Аббан кивнул, на его глаза снова набежали слезы.

– Взял и сломал отцу шею. Все случилось так быстро… он протянул руку, раздался хруст, и отец упал. – Мальчик сглотнул. – Теперь о матери и сестрах некому позаботиться, кроме меня.

Джардир взял его за руку:

– Мой отец тоже мертв, а мать считают проклятой, потому что она родила трех девочек подряд. Но мы дети Каджи. Мы можем превзойти своих отцов и вернуть честь своим женщинам.

– Но мне страшно, – хлюпнул носом Аббан.

– Мне тоже немного, – признался Джардир, глядя вниз.

Через мгновение он просиял.

– Давай заключим договор!

Аббан привык к жестоким нравам базара и с подозрением взглянул на него.

– Какой договор?

– Помогать друг другу во время Ханна Паш. Если ты споткнешься, я тебя поймаю, а ты, если я упаду, смягчишь удар. – Он ухмыльнулся и хлопнул Аббана по круглому животу.

Аббан ойкнул и потер живот, с изумлением глядя на Джардира, но возмущаться не стал.

– Ты серьезно? – Он вытер глаза тыльной стороной ладони.

Джардир кивнул. Они шли в тени торговых навесов, но Джардир выдернул Аббана за руку на солнце:

– Клянусь под светом Эверама.

Аббан широко улыбнулся:

– А я клянусь драгоценной Короной Каджи.

– Не отставать! – рявкнул Каваль, и мальчишки бросились догонять наставников, но в движениях Аббана появилась уверенность.

Проходя мимо великого храма Шарик Хора, наставники пробормотали молитвы Создателю Эвераму, рисуя в воздухе метки. За Шарик Хора находилась тренировочная площадка, и Джардир с Аббаном приковали свои взгляды к воинам. Одни упражнялись со щитом и копьем или сетью, другие маршировали или бежали строем. Дозорные балансировали на верхних перекладинах стоячих незакрепленных лестниц. Даль’шарумы били копьями в меченые щиты и оттачивали шарусак – искусство рукопашного боя.

Вокруг тренировочной площадки было двенадцать шараджи, то есть школ, – по одной на каждое племя. Джардир и Аббан принадлежали к племени Каджи, и потому их взяли в Каджи’шарадж. Здесь они начнут Ханну Паш и станут дама, даль’шарумами или хаффитами.

– Каджи’шарадж намного больше остальных, – заметил Аббан, глядя на огромный шатер. – Только Маджах’шарадж может хотя бы отчасти с ней сравниться.