Кристи Голден - Assassins Creed. Кредо убийцы Страница 3

И сидит она неподвижно. Слишком неподвижно.

Кэл застыл, глядя на нее. Голова работала на полную катушку, пытаясь понять, что случилось. Взгляд зацепил движение – что-то медленно капало с ее руки. Капли падали в растекшуюся по полу красную лужицу, на которой застыл тонкий луч закатного солнца.

Какое-то время Кал как зачарованный смотрел на падающие капли. Затем его взгляд медленно переместился вверх по траектории их движения. Красная жидкость медленно стекали с серебряной подвески, которую его мать постоянно носила. Восьмиконечная звезда с камнем ромбовидной формы в центре. На камне черным выгравирован символ, похожий на букву «А», составленную из двух слегка изогнутых клинков.

Сейчас цепочка подвески была намотана на ее руку и тонула в алом ручейке. Шестое чувство Кэла кричало и требовало, чтобы он отвел взгляд и бежал отсюда без оглядки. Но вместо этого Кэл стоял и смотрел, застыв как вкопанный.

Ее кисть была в крови. Левый рукав ее белой крестьянского кроя блузы пропитался кровью.

А горло…

– Мама… – шепотом позвал он, хотя рана на шее не оставляла сомнений, что она мертва.

Laa shay’a waqi’un moutlaq bale kouloun moumkine.

Кэл услышал шепот и с ужасом осознал, что он в комнате не один.

Убийца еще здесь.

Он стоял у телевизора спиной к Кэлу и смотрел в окно – широкоплечий, ростом не менее шести футов. На голове у него был капюшон.

Но взгляд Кэла непроизвольно вернулся к жутким красным каплям, медленно падавшим и падавшим на дешевый линолеум. Кровь матери была и на кинжале, который держал убийца.

– Папа, – шепотом позвал Кэл, но больше ничего не мог произнести, душили рвотные спазмы, хотелось упасть, свернуться калачиком и не двигаться.

Замереть навсегда. Этого не может быть…

Медленно мужчина в капюшоне повернулся. Сердце у Кэла разрывалось от горя и ужаса. Он не ошибся – это был отец.

В глазах Джозефа Линча застыла мука, словно и он чувствовал горе. Но как такое могло случиться? Почему? Он был единственный, кто…

– Кэл, твоя кровь тебе не принадлежит, – сказал отец, за годы жизни в Соединенных Штатах так и не избавившийся от сильного ирландского акцента. – Они нашли нас.

Кэл посмотрел на него удивленно, не понимая его слов, вообще ничего не понимая. Отец направился к нему. Шаги громким эхом разнеслись по дому, наполненному ужасом, хотя такой обыденный звук никак не должен был заглушать вещание телевизора и голос Пэтси Клайн, поющей о том, что сошла с ума.

К удивлению Кэла и против его воли, ноги, казалось, совершали вполне разумные действия. Они сами по себе начали отступали назад. Он пятился от отца, от своего папы, который полоснул ножом по горлу собственную жену.

Человек в капюшоне приближался медленно – неотвратимо, как сама смерть. И Кэл вдруг перестал отступать и замер на месте.

Он не хотел жить в мире, где отец убил мать. Он хотел умереть вместе с ней. Джозеф Линч тоже остановился, его руки безвольно, даже как-то беспомощно, свисали вдоль тела, кровь все еще капала с кончика клинка, который он только что вонзил в нежное горло своей жены.

– Им нужно то, что внутри тебя, Кэл. Ты должен скрыться, – сказал отец с каким-то невероятным сожалением, будто слова разбивали ему сердце.

Кэл не сводил с него глаз, сердце в груди оглушительно стучало. Он не мог пошевелиться, не мог трезво соображать.

Визг шин нарушил мертвую тишину. Убийца посмотрел поверх головы сына в окно – машины, резко развернувшись, подъезжали к их дому.

– Беги! – крикнул он сыну. – Беги! Скорее!

Кэла словно током ударило, он бросился к лестнице. Ноги, еще секунду назад оцепеневшие, сейчас несли его наверх, перепрыгивая через две ступеньки. Через окно он выскочил на крышу. Тайный путь к свободе, о котором родители ничего не знали, превратился в путь к спасению. Он бежал так, как никогда раньше, как настоящий акробат: без колебаний перепрыгивая с одного уровня на другой, с крыши на крышу, вниз, вверх, падал, делал кувырок, вставал и снова бежал. Краем глаза Кэл заметил на дороге в клубах пыли длинную вереницу черных внедорожников, не менее дюжины.

На одной из крыш, где с земли его было не видно, Кэл на мгновение остановился перевести дух и рискнул посмотреть вниз. На пассажирском сиденье одной из машин он увидел мужчину – бледное худощавое лицо, черные волосы, черный костюм и черные очки. Очень похожий на того, которого Кэл несколько минут назад видел на экране телевизора. Но этого не может быть!

Или может? Сомнения странным образом улетучились, и по телу Кэла пробежал холодок.

В тот момент, когда машина повернула, Кэл уже мчался дальше. Спрыгнул с крыши на кучу строительного мусора и припустил по дороге – прочь от обшарпанных бараков, от мертвой матери и отца-убийцы, прочь от всего, что было жизнью Каллума Линча.

Глава 2

30 лет спустя

Департамент уголовного правосудия Хантсвилл[4], Техас, США

Сорокасемилетний Фрэнк Киммлер в течение семнадцати лет служил охранником в Департаменте уголовного правосудия. За это время он многого насмотрелся и хорошо знал, на какие жестокие преступления способен человек. И все же он не переставал удивляться тому ужасу, с которым ему приходилось сталкиваться изо дня в день. И после каждого особенно тяжелого рабочего дня он приходил домой и объявлял жене, что все, с него хватит, он увольняется, найдет себе другую работу, более спокойную и безопасную, чтобы вечером было о чем рассказать дочерям. Но на следующий день Фрэнк Киммлер неизменно возвращался на службу в департамент.

Вечером 21 октября он был на своем рабочем месте в окружении мониторов, на столе перед ним лежал нетронутый бутерброд с болонской копченой колбасой и сыром, стояла бутылка кока-колы, но он смотрел не на мониторы, а на экран телевизора и разговаривал по телефону с женой Дженис.

«Срочное сообщение. Сегодня в Хьюстоне, штат Техас, совершено тройное убийство, – сообщил репортер, мрачно глядя в камеру. – Директор Международного валютного фонда Кассиан Лакруа, техасский нефтяной миллиардер Лютер Уайли и китайский медиамагнат Болин Чанг были убиты сегодня днем в отеле „Фор сизонз“».

– Да, дорогая, смотрю новости по телевизору. Сразу троих. Средь бела дня. Знаю, знаю, это ужасно. А ты сама где сейчас?

– Только что к дому подъехала. – Голос жены заметно дрожал. – Улицы перекрыли. Везде полицейские машины. Из-за этой кутерьмы я три часа домой добиралась! Фрэнк… Я хочу, чтобы ты ушел с этой работы.

Он и сам хотел, но не мог произнести этого вслух. Он лишь сказал:

– Дорогая, у меня сейчас здесь безопаснее, чем на улице. Я о девочках волнуюсь. Они дома?

Его взгляд снова вернулся к экрану телевизора, где застыл кадр с тремя жертвами. Дженис сообщила, что Сюзанн дома, наверху, делает домашнее задание, а Патрисия только что звонила и сказала, что приедет попозже. Это Фрэнку не понравилось.

– Ее нет дома? У нее вечерние занятия?!

– Нет, она звонила и сказала, что зашла с подружками в торговый центр, мать Дебби заберет их, как только туда доедет. С ней все в порядке. – Дженис помолчала и неуверенно продолжила: – А ты… ты когда домой вернешься? Я собираюсь пирог с мясом испечь. И мы бы славно все вместе поужинали.

Фрэнк с вожделением посмотрел на бутерброд с колбасой и вздохнул.

– Пирог к моему возвращению придется разогревать, дорогая. Я задержусь сегодня, у нас на шесть часов мероприятие назначено, так что дома буду к девяти.

Фрэнк увидел знакомое лицо и помахал рукой.

– Все, отбой. Идет отец Реймонд.

Он повесил трубку и, дружески улыбаясь, повернулся к священнику. Отец Реймонд посещал тюрьму в течение последних четырех лет, и Фрэнк чувствовал расположение к этому худощавому молодому человеку с тихим мягким голосом. Он недавно принял сан и, как рассказывал Фрэнку, до того как нашел свое истинное предназначение, преподавал английскую литературу в университете на восточном побережье. Фрэнк так и видел, как он в университетской аудитории рассказывает студентам о Шекспире, Диккенсе и прочих выдающихся писателях и поэтах.

– Вы, как всегда, вовремя, отец Реймонд. Как там в городе? Говорят, все перекрыто после трагических событий. Моя жена три часа домой добиралась.

– Рад слышать, что она в безопасности, – ответил отец Реймонд, облегченно выдохнув. – А как девочки?

– Одна дома, а другая с друзьями в торговом центре. Держу ситуацию под контролем, но…

Фрэнк вздохнул и почесал затылок. Несколько лет назад у него начали выпадать волосы. В прошлый свой визит отец Реймонд пошутил, что ему и тонзуру выбривать не надо, она почти готова.

– Знаете, боюсь за свою семью. Так неспокойно в мире… и в городе тоже.

Отец Реймонд сочувственно кивнул:

– А… как наш подопечный?

– Все спокойно. Рисует. Целый день рисует. Это, конечно, против правил. Но что поделаешь, у парня день рождения сегодня. Оказывается, у него отец мать убил. Тут любой с катушек слетит. – Фрэнк посмотрел на священника печальными карими глазами. – Отец Реймонд, как-то у меня в голове не укладывается. Парень убил сутенера. Мы его убиваем. Какой в этом смысл?..