Вивиан Шоу - Странная практика Страница 3

– Ничего удивительного, – заметила Грета, выпрямляя спину. – Чрезвычайно мерзкая штука. Сейчас есть боли в груди или проблемы с дыханием?

Многие органические соединения в Allium sativum[3]вызывали у вампиров острую аллергическую реакцию, интенсивность которой зависела от количества и типа воздействия. Однако здесь она наблюдала не чесночный шок – или это был не просто чесночный шок. Раненого явно лихорадило, да и рана на плече уже примерно через час должна была бы превратиться в блестящий розовый след. Сейчас же она была иссиня-черной… и сочилась.

– Нет, – ответил Варни, – только… рана… э… довольно болезненная. – Тон у него был какой-то виноватый. – Как я сказал, мне не удалось рассмотреть то копье, но оно было короткое, острое, как дага, с круглой ручкой. Их было трое, люди. Не знаю, у всех ли были ножи, но… как оказалось, им хватило и одного.

Это была совершенно не ее область.

– Вы не знали… не знаете, почему на вас напали?

Или почему ворвались к нему в квартиру и отравили все чесноком. Это все же была продуманная тактика. Грета испуганно вздрогнула.

– Они что-то декламировали… или зачитывали, – добавил Варни, и его странные глаза закрылись. – Я мало что разобрал, только что звучало по-церковному.

Она заметила, что у сэра Фрэнсиса на удивление красивый голос. В остальном он был не слишком привлекательным, особенно эти глаза, – а вот голос был просто чудесный: мелодичный, теплый, звонкий. Он странно контрастировал с тем, что именно говорилось.

– Что-то насчет… нечистого, – добавил он. – Нечистый и порочный, порочность, мерзость и… демоны. Создания тьмы.

Глаза у него оставались прикрытыми. Нахмурившись, Грета снова склонилась над ним.

– Сэр Фрэнсис?

– Больно, – пробормотал он, словно откуда-то издалека. – Они были одеты… странно.

Она приложила два пальца к жилке на его шее: пульс был чересчур частым… и не могла температура подскочить настолько сильно за те минуты, что она была рядом, – однако на ощупь он стал гораздо более горячим. Грета полезла в саквояж за термометром и тонометром.

– Как именно «странно»?

– Как… монахи… – ответил он, моргая глазами, затуманенными и потерянными. – В… коричневые сутаны. С крестами на шеях. Как монахи.

Его глаза чуть закатились и окончательно закрылись. Он пугающе-прерывисто вздохнул, а когда Грета схватила его за плечи и встряхнула, он не очнулся: голова бессильно мотнулась по подушке.

«Что за черт, – подумала она, – что за чертовщина тут творится? Не могла рана настолько сильно на него подействовать. Это… это похоже на системный воспалительный процесс, но действие чеснока уже должно было закончиться. Для такого нет причины, если только…»

Если только на острие не было чего-нибудь нанесено. Чего-то, что осталось в ране.

Инстинктивная тревога вернулась, став гораздо сильнее. Она наклонилась ниже, раздвинула края раны – ткани были отечные, покрасневшие, более горячие, чем окружающая кожа, – и с изумлением ощутила слабый, но явный запах. Не характерный запах инфекции, а нечто более резкое, почти металлическое, с сернистым оттенком, как у окиси серебра. Запах казался странно знакомым, но опознать его ей не удалось.

Грета была даже рада, что ее пациент находится в бессознательном состоянии: то, что она собиралась сделать, обещало быть весьма болезненным. Она еще сильнее раздвинула края раны, жалея, что под рукой нет фонарика, чтобы посветить. Варни чуть пошевелился, поперхнулся, и она смогла разглядеть нечто блестящее, наполовину скрытое темной кровью. В ране действительно что-то осталось. И это что-то необходимо было немедленно извлечь.

– Ратвен! – позвала она, садясь прямее. – Ратвен, вы мне нужны!

Он появился из кухни, глядя на нее с тревогой.

– В чем дело?

– Достаньте из моего саквояжа зеленый футляр с инструментами, – приказала она, – и поставьте кипятиться воду. Это инородное тело нужно извлечь.

Ратвен без лишних слов вынул футляр с инструментами и исчез. Грета вновь сосредоточилась на своем больном, впервые обратив внимание на то, что бледную кожу у него на груди пересекают давние шрамы – очень старые, решила она, рассматривая серебристые, почти параллельные полоски давно заживших травм. Она видела Ратвена без рубашки: у того была довольно внушительная коллекция шрамов от четырех веков неудачных приключений, но с Варни ему было не сравниться. «Масса дуэлей, – подумала она. – Масса… проигранных дуэлей».

Грета задумалась о том, насколько автор в «Кровавом пире» действительно опирался на исторические события. В той части, которую она запомнила, вомпир погибал как минимум один раз – и неоднократно спасался бегством от различных толп, вооруженных вилами. Никто из персонажей не наряжался в монашеские одеяния, насколько ей было известно, но демонстрировали они такие же намерения, что и те, кто сегодня ранил Варни.

Холодная дрожь чувства, близкого к страху, прошла по позвоночнику, и Грета резко повернулась, окидывая взглядом пустую комнату, избавляясь от внезапного и совершенно иррационального ощущения, будто за ней следят.

«Не глупи! – приказала она себе. – И работай, черт побери». Ее радовала необходимость сосредоточиться на измерении его давления, но совсем не обрадовал результат, появившийся на цифровом табло. Не критически низкое, но и далеко не то, какое она привыкла считать нормальным для кровопитающих. Она не понимала, что именно здесь происходит, – но ей это совершенно не нравилось.

Когда Ратвен вернулся с чайным подносом, Грета была необъяснимо рада его видеть, но удивленно выгнула бровь при виде содержимого подноса. Ее зонды, пинцеты и ранорасширители были выложены на металлическом лотке, в котором Грета почти сразу опознала подставку под хлебницу. Сам лоток и инструменты испускали легкий парок после кипятка, а рядом с ними стояла пустая миска, накрытая чистым кухонным полотенцем. Все выглядело очень-очень аккуратным, словно он делал это раньше уже много раз. Словно он натренировался.

– Когда это вы стали хирургической медсестрой? – спросила она, кивком приглашая поставить поднос. – То есть… спасибо, это именно то, что мне нужно. Я очень вам благодарна, а если вы мне еще посветите…

– Не за что, – ответил Ратвен по-французски и отправился за фонариком.

Спустя несколько минут Грета, затаив дыхание, осторожно извлекла пинцет из плеча Варни. В стальном зажиме находилось нечто твердое и угловатое, размером с горошину. Тот же резкий металлический запах стал гораздо сильнее и заметнее.

Она повернулась к лотку, стоящему рядом на столе, и, с тихим звяканьем бросив странную штуковину в мисочку, выпрямилась. Рана снова начала кровоточить; Грета прижала к ней марлевый тампон. Теперь кровь казалась более яркой, что было крайне странно.

Ратвен выключил фонарик и громко сглотнул. Грета посмотрела на него.

– Что это такое? – вопросил он, кивком указав на мисочку.

– Понятия не имею, – ответила она. – Надо будет рассмотреть, когда буду уверена насчет него: температура под тридцать, пульс ускорился до минимального человеческого…

Грета замолчала и снова приложила пальцы к шее Варни.

– Странно, – отметила она. – Очень странно: показатели уже снижаются.

Пульс ощутимо замедлился. Она снова измерила давление: на этот раз показания стали гораздо ближе к норме.

– Вот дьявол! У человека такое быстрое изменение меня бы сильно встревожило, но у кровопитающих в отношении гемодинамики ни в чем нельзя быть уверенным. Как будто эта штука – чем бы она ни была – напрямую вызывала острую воспалительную реакцию.

– А когда ее не стало, он начал восстанавливаться?

– Похоже на то. Не трогайте это! – резко бросила Грета: Ратвен потянулся к мисочке. – Даже не приближайтесь. Понятия не имею, что она может с вами сделать, и не желаю заполучить еще одного пациента.

Ратвен отступил на несколько шагов.

– Вы совершенно правы, – признал он. – Грета, тут какой-то странный запашок.

– И не только это, – согласилась она, проверяя тампон. Кровотечение почти остановилось. – Он вам не рассказал, как все было?

– Толком не рассказал. Только что на него набросились несколько человек, вооруженных странными ножами.

– Очень странными ножами. Ни разу не видела подобной колотой раны. Он не упоминал, что эти люди были одеты как монахи и декламировали нечто про нечистых созданий тьмы?

– Нет, – сказал Ратвен, плюхаясь в кресло. – Он со мной этой деталью не поделился. Монахи?

– По его словам, – ответила Грета. – Сутаны и капюшоны, большие кресты на груди и все такое. Монахи. И некое колющее оружие. Ничего вам не напоминает?

– Потрошитель, – медленно проговорил Ратвен. – Думаете, это как-то связано с убийствами?

– Иначе это было бы чертовски странным совпадением, – сказала Грета.

С улучшением физического состояния Варни ощущение беспокойства у Греты не прошло. Игнорировать это чувство стало просто невозможно: до этого мгновения она была слишком поглощена непосредственными задачами, чтобы задуматься о схожести, а вот теперь забыть о нем было уже невозможно.