Стелла Геммел - Город Страница 30

Весь первый час короткой ночной передышки Фелл раздумывал, а не отступить ли под покровом тьмы: пусть хоть несколько лиг отделят их от врага. Однако люди были слишком измотаны. Слишком потрясены почти мгновенным уничтожением войска в двадцать тысяч бойцов. И у них на руках были раненые – не бросать же их? В итоге Фелл решил стоять и держаться. Валуны в какой-то мере помогут им обороняться, а там будет видно. Может, подкрепление из Города подойдет. Может, где-нибудь совсем рядом обороняется такой же потрепанный отряд и с ним удастся объединиться.

Думая так, Фелл хорошо понимал, что, вполне возможно, своим решением приговорил всех к смерти. Однако бросить раненых было нельзя.

Потом ему показалось, будто тьма чуть-чуть поредела. Он моргнул. Под веки точно песка насыпали. Да, похоже, понемногу занимался новый день…

– Гарвей!

– Здесь, господин, – тотчас отозвался порученец.

Голос прозвучал совсем близко, в нем отчетливо слышалась боль. Накануне Гарвей вывихнул плечо. Сустав благополучно вправили, а руку надежно примотали к груди, но бедняга наверняка не сомкнул глаз.

– Как плечо? – спросил Фелл.

– В порядке, господин.

– Пересчитай людей.

Он слышал, как Гарвей осторожно поднялся. Тут же, словно кто-то наконец дал разрешение, со всех сторон началась возня: люди ворочались, кашляли, отплевывались, охали… Солдаты Фелла просыпались, им предстоял новый нелегкий день. Кто-то застонал, кто-то неосторожно пошевелился и вскрикнул от боли. Каково было встречать это утро тем, кто накануне получил раны?

Всего одиннадцать здоровых, напомнил себе Фелл. Да помогут нам продержаться боги льда и огня!

– Господин! – позвал незнакомый голос.

– Да? – отозвался Фелл.

– Йонас Йо помер, господин…

– Скажешь Гарвею. Он как раз людей пересчитывает.

Вскоре на фоне светлеющего горизонта стали различимы тени движущихся людей. Небо сделалось бархатно-синим, внизу на востоке показались розовые и алые полоски. Пошарив возле себя, Фелл нащупал фляжку с водой и отпил большой глоток. Разыскал нагрудник и поднялся, отряхивая с формы налипшую грязь.

Подошел Гарвей. Фелл узнал его по белевшей повязке.

– За ночь умерло четырнадцать человек.

– Пусть перетащат тела и уложат на пути неприятеля.

– Но зачем?

– Первая волна начнет спотыкаться о них в потемках. Раненых спрятать за валунами. Усаживайте теснее… Сбежавшие есть?

– Нет, господин.

Несмотря ни на что, при этих словах Фелл испытал гордость. Никто не сбежал! Каждый его солдат решил остаться и принять бой. Драться за своих друзей, а не удирать и прятаться!

Он коротко кивнул, не решаясь заговорить, – перехватило горло. Гарвей тихо удалился. Вскоре в лагере началось целенаправленное движение. Мертвых оттаскивали в ту сторону, откуда ждали вражеской атаки. Беспомощных прятали за валунами, готовились заслонить собой.

– Дикие Коты, – проговорил Фелл, прокашлявшись от пыли, – ешьте и пейте, пока есть возможность. Скоро они насядут!

Других приказов у него не было. Останьтесь в живых, если сумеете. Не сумеете – бейтесь насмерть. Какой смысл повторять это вслух?

Фелл подобрал свой меч и пальцем проверил лезвие. Оно было тупым и иззубренным.

Потом среди раненых зазвучал женский плач, и Фелл сразу подумал об Индаро. Когда он последний раз видел ее, она яростно защищала двоих раненых и рядом с нею была верная Дун. Индаро потеряла шлем, рыжие волосы в солнечных лучах плескались расплавленной медью. А лицо у нее было спокойное и сосредоточенное. Ни сомнений, ни страха. Она показалась ему прекраснейшей из женщин, каких он когда-либо встречал. Подумалось: «Если я уцелею…»

– Идут! – прозвучал голос, осипший от испуга.

Вот он и начался – новый день.

Спасибо и на том, что у синяков не было конницы. Наверное, лошади погибли в потоке, а может, и всадники с ними. Хотя нет, скорее всего, конница была занята чем-то более важным, нежели уничтожение маленького упрямого отряда Алых. Означало ли это, что армия Города еще продолжала сопротивление? Фелл всем сердцем на это надеялся. Если Третьей Приморской в самом деле пришел конец, Город окажется без прикрытия с востока и юга.

Ну а враги не стали тратить время попусту, посылая на Котов легкую пехоту. Земля успела подсохнуть и теперь быстро твердела под солнечными лучами. На штурм бросили тяжеловооруженную пехоту. Атакующих возглавлял крупный темнокожий мужчина, уроженец лесов Мулана, с головы до колен закованный в толстую броню.

Таких воинов горожане хорошо знали. Они называли их «жуками». Единственный способ справиться с такими – либо сперва подрубить сухожилия, либо вогнать клинок между пластинами лат, под мышкой или прямо в ворот. Подобное могло получиться, только если подобраться вплотную, увернувшись от боевой секиры или длинного палаша. А это было непросто. При всей тяжести своих доспехов «жуки» оставались очень подвижными.

Фелл, возглавивший свое воинство, ринулся на передового «жука», увернулся от летящего топора, с воплем взвился в воздух и в прыжке шарахнул тупым мечом по макушке вражьего шлема. Меч при этом сломался, но звон внутри шлема, похоже, поднялся непередаваемый. «Жук» замер на месте, и Фелл воспользовался этим мгновением, чтобы вогнать нож под мышку противнику. И повернул лезвие, добираясь до сердца. «Жук» свалился замертво. Алые разразились ликующим криком.

Кто-то бросил Феллу новый меч, и сражение возобновилось.

Фелл расправился еще с троими «жуками». Солнце поднялось уже высоко, когда до Фелла дошло, что он и сам ранен. Хорошо хоть в левую руку. Он чуть отступил назад и осмотрел рану, а то так и кровью можно истечь. Двое Котов тотчас подскочили к нему – прикрыть. Фелл вытащил из поясного кошеля клок ваты, заткнул рану и натянул рукав, чтобы вата не выпала.

Покончив с этим, он огляделся, оценивая ход сражения. Неприятель по-прежнему наседал в центре и слева. Если бы ему удалось окружить несчастное воинство Фелла, Дикие Коты в полном составе были бы уже мертвы. Этого не произошло, значит вражескому предводителю недоставало либо ума, либо живой силы. В чем дело? Судя по вчерашнему, командовал синими далеко не дурак. Неужели у них солдат не хватает? В сердце Фелла начала разгораться слабая искорка надежды. Похоже, синие сами очень многих недосчитались!

Накатило мгновение великолепного безумия: а не послать ли ему своих ребят в атаку?

Нет, спохватился он. Оборона, оборона и еще раз оборона! Раненых нужно спасать. Ну, хоть попытаться. Вот бы еще оценить численность синяков… Фелл подбежал к ближайшему валуну и вспрыгнул наверх. Увы, камень был слишком низок и нужного обзора не давал. Он огляделся и позвал:

– Квеза!

– Да, господин!

Это была невысокая коренастая женщина, весьма мускулистая, но изящная и ловкая по-обезьяньи. Ну и весила, понятно, меньше, чем любой из мужиков. Она подлетела бегом, с нетерпением ожидая приказа.

Фелл повернулся к одному из северян. Этот человек, напоминавший железного волка, рылся в куче мечей – пытался найти достаточно острый и по руке.

– Ты!

– Малачи, – ровным голосом отозвался тот.

– Квеза, – сказал Фелл, – мы с этим солдатом сейчас поднимем тебя повыше. Мне надо знать, сколько этих недоносков на нас прет.

– Слушаюсь, господин!

Малачи влез на скалу и встал рядом с Феллом. Тот немного согнул ногу и хлопнул по ней ладонью:

– С бедра на плечо…

Квеза мигом уцепилась за него. Он чувствовал, как она балансировала, распределяя свой вес между плечами его и Малачи. Потом медленно отняла руку от его головы и выпрямилась. Они с Малачи на всякий случай придерживали ее за голени.

Мгновения тянулись мучительно медленно. Фелл даже спросил себя, как скоро враги разглядят такую заманчивую мишень. Вот что-то просвистело наверху, и Квеза крикнула:

– Спускайте!

Слезла она не так ловко, как забиралась наверх. Зато улыбалась, что называется, до ушей.

– Их примерно сотня, господин. Сто двадцать, самое большее!

– Конники есть?

– С пято́к лошадей далеко в тылу. Гонцы, я так думаю. Конницы не видать!

Теперь заулыбался и Фелл. Кивнув, он похлопал ее по плечу, и Квеза убежала на свое место. «Будем считать, их там сотня, – сказал себе Фелл. – Нас сорок пять, из них четверо здоровых. Каждому убить еще по два синяка, всего-то делов…»

12

Сумерки сгущались с чудовищной медлительностью, а враги все наседали.

Индаро улучила мгновение и посмотрела на запад. Солнце уходило во всей славе и всем великолепии, разрисовав небо золотом и пурпуром, словно старый кровоподтек. Индаро сама себя чувствовала сплошным кровоподтеком, у нее болело и жаловалось все тело. Правое плечо совсем потеряло чувствительность, в руке силы и гибкости было не больше, чем в куске мяса недельной давности. Оставалось лишь гадать, долго ли еще она продержится.

Врагам тоже приходилось несладко. Тот, с кем она сейчас дралась, сам двигался, будто живой мертвец. Они с ним тупо обменивались бездарными выпадами, причем молча. Чтобы открывать рот, тоже требовались силы.